Гобелен

Макинтош Фиона

– Джулиус Саквилль, к вашим услугам.

– Ммм… мисс Грейнджер, – почти не задумываясь, солгала Джейн, а легкую заминку заполнила улыбкой. Незачем выдавать себя с головой первому встречному. – Я вам очень признательна за помощь. Мы с моей спутницей постараемся не опоздать. Сделаем все, что от нас зависит.

Джейн буквально таяла под его пристальным взглядом. Гадала, понял ли Саквилль, что она лжет, и не только насчет имени. Взгляд Саквилля создавал иллюзию отсутствия посторонних людей, проникал на дно души Уинифред и, казалось, видел душу самой Джейн, временно

поселившуюся в чужом теле. Джейн поймала себя на том, что задерживает дыхание своей «хозяйки», умышленно лишает ее возможности сказать что-нибудь еще – что-нибудь, способное раскрыть правду.

– Доброго дня, мисс Грейнджер, – произнес Джулиус Саквилль. – Желаю вам и вашей спутнице безопасного пути, хотя, боюсь, вы будете страдать от холода. Надеюсь к концу недели вновь вас увидеть – уже в Йорке. Позволю себе дать совет: выезжайте завтра с зарей, ибо на рыночной площади будет публичная казнь. – Саквилль перевел взгляд на возницу, наконец-то освободив Джейн от своих чар. – Доброго дня.

– Лорд Саквилль! Сэр! – позвал слуга и приподнял шляпу в знак прощания.

«Лорд Саквилль». Джейн перевела дух, обернулась к хозяину постоялого двора.

– Полагаю, у вас найдется комната на одну ночь?

– О да, мисс Грейнджер, вам повезло. Завтра казнят смутьянов – про то и говорил лорд Саквилль, – так народ издалека приехал, чтоб дань уважения отдать.

Джейн хотела попрощаться с Саквиллем, обернулась – но его и след простыл.

– В котором часу начнется экзекуция? – спросила Джейн, сама удивляясь обыденному тону – так впору интересоваться погодой.

– Когда часы пробьют девять, сударыня.

– Мы освободим комнату к семи утра. Будем готовы с первым петушиным криком.

* * *

Никогда Джейн не видала такой погоды – даже в детстве, во время каникул, которые проводила в Сноудонии с двоюродными братьями и сестрами. В конце концов, она – валлийка, привыкла к суровому климату, к зимам более долгим, чем в Англии; иными словами, Джейн всегда считала себя достаточно морозостойкой особой. Но нынешнее путешествие ежедневно бросало вызов – каждый следующий серьезнее предыдущего; Джейн надоело испытывать свои силы. Они с Сесилией, поддерживая друг друга, шли на конюшню за лошадьми; сквозь шарф, закрывавший теперь лицо по самые глаза, Джейн ворчала: дескать, только психи в такую погоду верхом катаются.

Выслушали конюха; Уинифред было заподозрила, что его слова продиктованы корыстным желанием получить лишнюю монету, но здравый смысл все же взял верх. Графиня Нитсдейл приняла разумное решение – оставить своих лошадей в стойле, а взять новых, более крепких. Оценивая выносливость широкогрудого жеребца, Джейн уловила во взгляде конюха почти полную уверенность, что он имеет дело с женщиной на грани сумасшествия. Конюх едва ли осознавал, что это соображение написано у него на лбу; он не переставая осведомлялся, взаправду ли дамы не желают обождать следующего дилижанса.

Все было обговорено, сделка заключена. Конюх водружал седло на вторую лошадь – и вдруг предпринял последнюю попытку отговорить женщин.

– К тому времени, мисс, как

вы до Йорка доберетесь, отсюда следующий дилижанс отправится. Стоит ли себя мучить?

Довод был исполнен здравого смысла; если бы от скорости передвижения Джейн не зависели человеческие жизни, она, да и Уинифред тоже, конечно, последовала бы совету доброго конюха. Но Джейн почти насильно сунула ему очередную монету и поблагодарила за беспокойство.

– Не могу я полагаться на следующий дилижанс, – заговорила Джейн, надеясь выставить Уинифред вполне благоразумной дамой. – А вдруг дороги заметет? Вдруг пресловутый дилижанс не доберется до Ньюкасла? Тогда я потеряю драгоценные несколько дней.

– Сдается мне, мисс, печетесь вы вовсе не о том, как бы чужое чадо не пропустило урок музыки или, к примеру, латыни. Уж простите, что не в свое дело лезу, – предпринял конюх последнюю попытку.

– Я вам очень благодарна на заботу, – молвила Джейн. На секунду пожалела явно расстроенного конюха, но сразу же прикрылась циничным соображением – дескать, он-то от их проблем внакладе не останется.

Конюх откашлялся.

– Коли так, обождите минутку, мисс.

Джейн тревожно переглянулась с Сесилией. Конюх прохромал в глубь конюшни и скоро вернулся, держа в руках пергаментный сверток.

Поверху крупным почерком с сильным наклоном вправо было написано: «Для мисс Грейнджер».

– Мне велено передать вам это, мисс, ежели решитесь ехать в Йорк.

Сверток был тщательно запечатан воском.

– От кого это, любезный?

– От лорда Саквилля. Он был здесь вчера. Ты, говорит, дружок, уж постарайся, отговори добрых леди ехать верхом. Ну а ежели не согласятся – передай вот это в собственные ручки. Так и сказал: в собственные ручки. Не смею ослушаться благородного лорда, мисс, – добавил конюх.

Джейн сунула палец под восковую печать, подергала. Бумага поддалась, развернулась. Джейн метнула на Сесилию и конюха довольно мрачный взгляд и пошла к двери, где было светлее. Правда, она раскаялась сразу же, едва с улицы пахнуло ледяным холодом, ибо в конюшне воздух согревало дыхание животных.

Тем же уверенным почерком была лаконично изложена цель послания и приведен перечень надежных постоялых дворов.

«Дражайшая мисс Грейнджер,

буде вы, вопреки доводам безопасности, сочтете необходимым ехать в Йорк, примите совет друга – ночуйте лишь на тех постоялых дворах, кои перечислены ниже, ибо они надежны и проверены.

Преданный Вам

Саквилль».

К ней нерешительно приближалась Сесилия с конюхом.

Джейн повела плечом, чтобы Сесилия могла прочесть письмо.

Конюх закивал.

– До первого постоялого двора, что лорд Саквилль советует, отсюда миль двадцать пять. Быть не может, чтоб его милость всерьез думал, будто вы туда нынче же доберетесь.

– Неужели? – фыркнула Джейн.

Конюх моргнул.

– А до следующего сколько миль?

Конюх проследил за пальчиком Джейн, уставился на письмо. Затянувшееся молчание говорило о том, что он не обучен грамоте.