Гобелен
Шрифт:
– Здесь написано «Корона и скипетр», – подсказала Джейн.
– Это сразу за Даремом, мисс, к северу.
– Пожалуй, удивим лорда Саквилля – доберемся туда к вечеру.
Джейн сложила письмо и сказала конюху:
– Благодарю за хлопоты, любезный.
Конюх привычным жестом коснулся шапки.
– Дайте-ка, мисс, я вам лошадок выведу.
Пока они ждали, притопывая зябнущими ногами, Сесилия не сводила со своей госпожи и подруги встревоженного взгляда.
– Уин, дорогая. Прошу тебя, подумай еще раз. Спроси себя: действительно ли мы должны пуститься в путь?
– Сесилия, я слова худого о тебе не скажу, даже в мыслях; ни на миг не усомнюсь в твоей доброте и преданности, если ты останешься здесь, дождешься
Ей достался взгляд, полный боли.
– А если ты погибнешь в пути?
– Если я погибну, Уилл не скажет, что я недостаточно любила его, – отвечала Джейн. На сердце лег ужас отчаявшейся женщины, вынужденной в одиночку добиваться правосудия.
Сесилия заключила ее в объятия.
– Мы вместе пройдем это испытание. Я никогда не брошу тебя, дорогая.
Вернулся конюх с двумя коренастыми жеребцами.
– Я надел на них шоры, мисс. В этакую непогоду с шорами надежнее будет.
Джейн так продрогла, что не чувствовала поводьев в пальцах Уинифред. Она была уверена: контроль над скакуном потерян, и запоздало благодарила конюха за то, что выбрал такое спокойное животное. Каждый вдох причинял боль; когда Джейн поднимала голову, чтобы посмотреть на дорогу, от белизны саднило глаза. Без сомнения, Сесилия чувствовала себя не лучше, но не жаловалась, как и положено преданной подруге. Зря Джейн храбрилась в Ньюкасле – они с Сесилией действительно не сумели добраться к ночи до рекомендованного Саквиллем постоялого двора «Корона и скипетр». Совершенно обессиленные, они рухнули на общую кровать на другом постоялом дворе. Джейн мысленно проклинала Саквилля за правоту – и благословляла хозяина, который разжег камин, сунул им с Сесилией по кружке горячего чаю, чтобы согреть онемевшие пальцы, и принялся жарить курицу. Обед они пропустили; к счастью, дальновидный хозяин учитывал погодные условия и готовил ужин, по питательности не уступавший обеду.
Едва приняв горизонтальное положение, путешественницы провалились в глубокий сон; им и свеча-то понадобилась исключительно, чтобы снять верхнюю одежду. Они заснули в обнимку – в комнате было холодно.
Следующий день также оказался изматывающим; впрочем, не таким изматывающим, как предыдущий. К вечеру Джейн с Сесилией достигли «Короны и скипетра» – а ведь думали, что никогда не доберутся. С каким восторгом они увидели впереди очередной городок, суливший отдых и тепло! Настал третий день пути, считая от Ньюкасла; Джейн всерьез рассчитывала к вечеру достичь Рипона, ведь небо было нынче повыше и обещало проясниться. Они ехали на хорошей скорости, в приподнятом настроении. Казалось, даже лошади скачут бодрее. Сесилия вслух вспоминала детство, тот эпизод, когда Уинифред надумала бежать из дому. Обе женщины смеялись; Джейн пришлось вытащить воспоминания Уинифред. Действительно, как не смеяться: маленькая Уини тщательно упаковала необходимые вещи, включая отцовский ножик для чистки фруктов, которым намеревалась рубить сучья.
– Чтобы построить для нас убежище от опасностей ночи, – хихикая, цитировала Сесилия.
Джейн тоже улыбалась воспоминаниям Уинифред о тех безмятежных временах – и вдруг улыбка сползла с ее лица. Ибо к ним приближалась повозка с двумя мужчинами. За последние дни Джейн и Сесилия успели привыкнуть к безлюдности дорог; странно, почему Джейн не радовалась перспективе перекинуться словцом с попутчиком. Видимо, причина была во взглядах, которыми их мерили незнакомцы. Возможно, сознание жительницы двадцатого века вселяло в Джейн подозрительность по отношению ко всякому встречному и поперечному. Нет, это не воображение разыгралось. Сесилия тоже заметила нездоровый интерес незнакомцев
– Не сбавляй скорость и не отклоняйся от курса, – шепнула Джейн.
Ловя ответный взгляд Сесилии, Джейн увидела третьего мужчину, которого прежде скрывали спины его приятелей. Этот третий выпрыгнул из повозки и преградил дорогу всадницам.
– Вот так встреча! Доброго здоровьичка, леди, – сказал неизвестный.
Джейн, повинуясь интуиции Уинифред, вымучила приветственный кивок. Ей ничего не оставалось, кроме как натянуть поводья, ведь конь испугался неожиданного прыжка и все равно попятился бы. Джейн не собиралась вступать в разговоры: даже если абстрагироваться от неряшливого вида троих неизвестных, несытые взгляды ясно говорили опытной Джейн, что движет мужчинами отнюдь не недостаток пищи. Волна нового ужаса окатила ее; риск быть ограбленными постоянно маячил на горизонте, но лишь сейчас Джейн в полной мере ощутила, насколько уязвимы на большой дороге две молодые женщины. Предупреждения доброжелателей реяли в ее сознании, сбивались в плотную стаю, как вороны на голом от мороза дереве, как подтверждение ее глупости и неосмотрительности; каркали: «А мы тебе говорили! Мы говорили!»
Ужас продолжал накатывать волнами. А что, если их изнасилуют? Что, если эти типы изголодались по женской плоти? Кто они? Наверняка разбойники, отщепенцы, охотящиеся на беспечных путников. Это же надо было додуматься – пуститься верхом в такую даль, без мужской охраны! И надо глупее, да некуда. «Дура! Ох, какая дура!» – мысленно кляла себя Джейн.
Ей казалось, она слышит мысли бандитов: «Зачем платить, когда можно взять даром? На дороге ни души, зима в разгаре, две глупые курицы сами лезут на рожон!»
От следующей фразы бандита Джейн вздрогнула.
– Ну и куда мы направляемся, а, мисс?
Негодяй при этом вскинул руки, дополнительно напугав коня.
– Не уверена, что вам есть до этого дело, – ответила Джейн, надеясь, что надменный тон Уинифред спугнет мерзавцев. Ее собственный внутренний голос буквально надрывался. «Эти трое – отбросы общества, опаснейшие люди!» – вопил он. Иначе почему они преградили дорогу?
– Ну-ну, не надо кукситься, – продолжал негодяй, снова взмахнув рукой и вынудив Джейн еще сильнее натянуть поводья. Джейн была уверена, что и Сесилия сделала то же самое.
Перед мысленным взором возник ньюкаслский конюх. Как он старался отговорить ее! Теперь Джейн не сомневалась: конюха научил Джулиус Саквилль; пожалуй, и приплатил ему за дополнительные увещевания и даже запугивания.
– Эй, любезный, сойдите с дороги! – воскликнула Джейн, подпустив в голос металла.
– Нет уж, мисс, лучше вы сойдите с коня.
Повозка остановилась, двое других пялились на Джейн и ухмылялись. Конечно, они давно просекли, что на уме у их приятеля.
– Вы меня вынуждаете затоптать вас конем, – сказала Джейн, поднимая хлыст.
– А товарка ваша, значит, с нами останется? – с глумливым испугом уточнил мерзавец.
Джейн ощутила противную сухость во рту Уинифред. Разбойник больше не скрывал своих намерений.
– Гляньте, мисс, как она струхнула. Уж конечно, вы ее не бросите. Сами скумекайте: к примеру, я дам вам дорогу. Да только, пока вы свою животину успокоите да хлестнете, мы с ребятами товарку-то вашу в кольцо возьмем.
Не часто Джейн испытывала настоящий панический ужас. Случаи сильного волнения и гнева были – например, потеря паспорта, посадка не в тот поезд, кража бумажника. Ощущения в таких ситуациях путешественник, пожалуй, назовет паническим ужасом. Только это не ужас, потому что всегда вокруг люди – полиция, начальник вокзала, да мало ли кто! На самом деле речь идет о досадной задержке в пути, о нудных формальностях. Вдобавок существуют кредитные карты, очень помогающие выбираться из затруднительного положения. А в случае Джейн есть еще и богатая, влиятельная семья, на которую можно положиться.