Год 1918, Чаша гнева
Шрифт:
10 января 1918 года (28 декабря 1917 года). Около полудня. Петроград, Смольный, кабинет В.И. Ленина.
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский
Когда я раскрыл просмотровое окно в кабинет советского вождя, то обнаружил там пребезобразную сцену. Скандалили товарищ Коба и товарищ Свердлов, а товарищ Ленин был индифферентен и обтекал. И темой разногласий, вызвавших этот гай-гуй, был отнюдь не Брестский мир, ибо у местного Ильича по поводу наших договоренностей вода в попе держалась: сначала готовый результат, а потом – оповещение о нем товарищей по партии. Нет. Наезд на будущего Отца Народов был вызван телеграммой: «Перестаньте
– Не беспокойтесь, господа, – сказал я фон Кюльману и фон Чернину, – все эти люди пришли сюда не за вами, а по душу вон того чернявого типа в очках, что сейчас размахивает руками, брызжет слюной и сыплет грязными ругательствами.
– А кто это? – спросил статс-секретарь германского МИДа.
– Это Яков Свердлов, – ответил я, – один из четырех высших руководителей большевистской партии и после устранения господина Троцкого – одно из самых больших препятствий для исполнения наших планов. Это просто замечательно, что он тут так удачно оказался, не надо будет бегать за этим персонажем по всему Петрограду.
– Вы его… того? – спросил граф Чернин, проведя себя пальцем по горлу.
– Далеко не сразу, – ответил я. – Сначала этим персонажем займется начальник моей службы безопасности полковник Бригитта Бергман, которая выжмет из него все подробности сотрудничества компрадорской части руководства большевистской партии со странами Антанты. Молодому советскому государству такое обременение не нужно ни в малейшей степени.
– Вы сделали женщину полковником? – с изумлением в голосе спросил Рихард фон Кюльман, глядя на нашу Снежную Королеву.
– Полковником министерства государственной безопасности в запасе госпожа Бергман была еще до того, как присоединилась к моей армии, – парировал я. – Только тогда ей было уже шестьдесят восемь лет, и ее жизненный путь подходил к концу. Но для меня такие мелочи не препятствие. Установив, что госпожа Бергман подходит мне в качестве подчиненной, и, самое главное, я сам подхожу ей в качестве начальника, я отдал своим специалистам по этой части распоряжение, чтобы ей построили новое молодое и абсолютно здоровое тело. Мне ничего не жалко для тех людей, что поступают ко мне на службу и справляют ее верой и правдой.
– Вы, господин Серегин, способны даровать человеку новое молодое тело? – со смесью восхищения и ужаса спросил Рихард фон Кюльман.
– У меня есть правило предоставлять такую возможность только тем, кто поступил ко мне на службу или является моим союзником и другом, – ответил я. – Сразу скажу, что эту услугу невозможно получить за деньги, вне зависимости от предложенной суммы. Так у меня дела не делаются. Но давайте поговорим об этом позже, так как сейчас уже пора действовать. Вы пока подождете здесь, а я быстро разберусь с неожиданно возникшим делом, после чего мы переговорим с господином Ульяновым-Лениным.
Оставив господ дипломатов размышлять над моими словами, я решительно распахнул портал и шагнул внутрь ленинского кабинета, поприветствовав присутствующих нейтральными словами:
– Добрый день, товарищи…
– Добрый день, товарищ Серегин, – ответил хозяин кабинета. – А у нас тут, как видите, дискуссия…
– Да не дискуссия это, товарищ Ленин, а базарный скандал, – хмыкнул я. – Товарищ Коба все сделал правильно, а товарищ Свердлов наезжает на него из соображений, весьма далеких от укрепления Советской власти и перспективы построения социализма.
– Да кто ты такой, чтобы давать нам советы?! – будто ужаленный в зад, взвился Свердлов. – Старорежимный офицеришка-золотопогонник!
– Товарища Серегина, – вздохнул Ленин, – порекомендовал нам очень серьезный и надежный человек… я сам, только из мира четырнадцатого года. Там товарищ Серегин оказал партии большевиков весьма значительную материальную и организационную помощь, за что был кооптирован товарищами в члены нашего ЦК. И офицерский мундир с погонами им в этом не воспрепятствовал, ибо не мешает товарищу Серегину быть настоящим большевиком.
Свердлов хотел было выкрикнуть что-то протестующее, но я щелкнул пальцами, и ленинский кабинет озарил Истинный Свет. Это заклинание – одно из тех, что доступно мне как Адепту Порядка, и оно не только ослабляет порождения Зла, но и высвечивает прямую ложь, уловки и недомолвки.
– Скажи мне, Яков Михайлович, – тоном беспрекословного приказа произнес я, – как поживает брат твой Зяма, в миру Зиновий Пешков, капитан французской армии, проходящий сейчас службу во Втором Бюро, сиречь военной разведке? Давно ли ты получал от него весточку с ценными указаниями его начальства о том, что нужно как можно скорее разделить Советскую Россию на множество мельчайших республик и автономных областей, а потом разжечь в ней Гражданскую войну, чтобы брат пошел на брата, а сын на отца? Ибо только так это и делается: сначала полено делят на тончайшие лучинки и только потом подносят к их вороху горящую спичку.
Свердлов раскрыл рот, да так и застыл. Правды он сказать не мог, а правдоподобно солгать при Истинном Свете невозможно. Глаза товарища Ленина прищурились, он, фирменным жестом заложив пальцы за проймы жилета, привстал со своего стула, чтобы разразиться гневной тирадой. И тут из-за моей спины выступила товарищ Бергман.
– Все это так, – произнесла она. – Одной рукой дергая за ниточки господина Свердлова, другой французы приводят в движение ваши контрреволюционные силы, опирающееся на многочисленное и активное франкмасонское лобби. Генералы Рузский, Алексеев, Корнилов и иные уже давно служили не России, а своему тайному начальству, ибо беспрекословное подчинение вышестоящим – главная обязанность масона. Самому фигуранту после падения в России Советской власти была обещана эмиграция под чужим именем во Францию и остаток жизни, проведенный на собственной вилле. Но все это морок, ибо после того, как мавр сделал свое дело, он становится никому не интересен. Поступили бы с ним так же, как и с Великим князем Кириллом Владимировичем, которому франкмасонские заговорщики, будущие члены Временного правительства, обещали, что он взойдет на трон как революционный император Кирилл Первый. Как только последний император подписал отречение, все обещания были забыты, и Россия стала Республикой. Верить таким людям, как французы и британцы, это значит не только себя не уважать, но и ставить на кон собственную голову.
– Подтверждаю все сказанное товарищем Бергман, – сказал я. – Мне тут подсказывают, что в тридцать пятом году сотрудники ВЧК-ОГПУ вскрыли личный сейф товарища Свердлова, после его смерти провалявшийся на складе шестнадцать лет. И там не обнаружилось ничего, кроме ста тысяч рублей в царских золотых монетах, кучи золотых украшений с драгоценными каменьями, а также вороха подлинных иностранных паспортов, выписанных на самые разные имена и фамилии…
– Пог-годите, товагищ Сегегин! – воскликнул Ленин, от волнения картавя больше обычного. – Это нужно пговегить! Товагищ Коба, возьмите кого-нибудь в когидоге и пгинесите сюда сейф товагища Свегдлова! Вскгыв его, мы узнаем, кому нам следует вегить – товагищу Сегегину или товагищу Свегдлову!