Год 1918, Чаша гнева
Шрифт:
Хозяин кабинета думал недолго. Самое главное, нежданный и весьма страшный гость не требовал ликвидации советской власти и реставрации монархии, а все остальное было не страшно. Придется, конечно, расстаться с некоторыми товарищами, для которых территория бывшей Российской империи – не ценный актив и стратегический плацдарм, требующий всемерного укрепления, а охапка хвороста для немедленного розжига Мировой революции. Но и прежде при перемене политического курса вождь мирового пролетариата без всякого сожаления избавлялся от былых соратников, утративших политическую актуальность, а потому ставших уже ненужными.
– Ну хорошо, товарищ Серегин, я согласен на ваше предложение сотрудничества, – сказал председатель Совнаркома. – Должен сказать, что сейчас для нас важнейшей из задач является скорейший, надежный и прочный мир с Центральными державами, ибо старая армия разложена до крайнего предела, а новой у нас еще нет, ибо значительное количество наших товарищей отстаивают концепцию вооруженного народа.
Артанский князь нахмурился и ответил:
– Вооруженный народ, не имеющий соответствующего уровня сознательной дисциплины, сразу же превратится в скопище больших и малых банд, ибо в каждом селе и городском квартале появится свой стихийный батька-атаман. Но этот вопрос мы будем решать на следующем этапе, а сейчас вы совершенно верно сказали, что Советской России немедленно необходим правильный мир с Германией и ее союзниками. Завтра утром я людно и оружно явлюсь в Брест и проведу там с представителями четырех держав переговоры с позиции силы в своей манере «Визит Каменного Гостя». Только для этой операции мне желателен мандат на русском и немецком языках, чтобы и противная сторона, и советская делегация понимали, что в этом деле я представляю не только самого себя да своего Патрона, коим является Творец Всего Сущего, но еще и председателя Совнаркома товарища Владимира Ульянова-Ленина.
Ни слова не говоря, хозяин кабинета взял со стола лист бумаги, макнул в чернильницу перо и начертал следующие слова:
«Податель сего, тов. Серегин Сергей Сергеевич, действует с моего ведома и по поручению и облечен всеми необходимыми полномочиями для ведения переговоров по заключению постоянного мира с Центральными державами. В.И. Ульянов-Ленин. 27.12.1917.». И ниже – то же самое по-немецки, с указанием даты по Григорианскому календарю.
Закончив писать, председатель Совнаркома присыпал бумагу песочком и, когда все лишние чернила впитались, передал готовый мандат Артанскому князю.
– Ну что же, – сказал тот, прочитав бумагу, – начало положено. Сейчас мы все уходим, так что, товарищ Ленин, желаю вам всего наилучшего. Все дальнейшие разговоры потом, после того как мы поможем вам заключить мир с Германией и другими державами. Не обещаю, что это будет особо быстро и легко, потому что покладистыми эти господа становятся только после того, как их собьют с ног и хорошенько отпинают сапогами по ребрам.
– Пинать разных негодяев по ребрам товарищ Серегин любит и умеет, – добавил Ильич из четырнадцатого года. – Так что, Володя, больше оптимизма. Все теперь у тебя будет хорошо. Пока-пока, до новых встреч. Ибо один товарищ Ленин – хорошо, а двое – еще лучше. Нам еще с тобой всеобщую теорию социальных последовательностей разрабатывать, да так, чтобы она безошибочно объясняла все явления от первобытнообщинного строя до развитого коммунизма. Без этого нам и в самом деле смерть, как в будущем скажет наш с тобой лучший ученик товарищ Коба.
И вот товарищ Ленин снова остался в своем кабинете один. Отодвинув в сторону все прежние бумаги, он раскрыл историю своей партии и погрузился в чтение, конспектируя наиболее интересные места.
10 января 1918 года (28 декабря 1917 года). 10:15. Брест-Литовск, Крепость, Белый дворец (он же бывшее офицерское казино).
Утро десятого января в Брест-Литовске началось как обычно. Делегации высоких договаривающихся сторон прибыли в зал заседаний к десяти часам, и туда же подтянулась делегация украинской Центральной Рады, у которой сегодня намечался дебют. Казалось, ничто не предвещало ничего особенного, но не успел никто еще даже раскрыть рот, как за стенами здания раздался странный свистящий звук и началась беспорядочная спорадическая винтовочная трескотня, в которую почти сразу вплелись звуки, похожие на то, будто кто-то часто-часто рвал басовую струну на гитаре.
Присутствующие, не исключая советскую делегацию, кинулись к окнам – и узрели фантасмагорическую картину. Низко над крышами казарм скользили будто облизанные толстобрюхие аппараты с малюсенькими крылышками, непонятно каким способом держащиеся в воздухе, а из маленьких башенок в их носовой части вырывались дымные с огоньком трассы (мелкокалиберные магнитоимпульсные пушки). И там, куда эти трассы прилетали, все живое и неживое разметывалось в прах. И таких аппаратов, устроивших над Брестской крепостью свою адскую карусель, было как бы ни два десятка. Любая попытка сопротивления – одиночный винтовочный выстрел или, не дай Бог, выставленный в окно пулемет – вызывала с их стороны самую яростную реакцию.
К обороне против внезапного нападения с воздуха штаб Восточного фронта германской армии не был подготовлен абсолютно, так что любители выскочить из казарм и пострелять по неожиданному явлению или открыть огонь, просто распахнув окно, закончились довольно быстро. Но еще до окончательного подавления сопротивления гарнизона в небе над крепостью появились три огромных клиновидных аппарата, каждый размером с дирижабли «цеппелин». Стремительно снизившись (боевое десантирование) они неожиданно мягко опустились на землю: два на плац, перед зданием инженерного управления, и еще один – позади Белого дворца на берег реки Мухавец.
И едва эти летающие устройства утвердились на земле, из распахнувшихся в широкой части корпуса десантных ворот густо побежали обвешанные оружием солдаты в зимней маскировочной форме никому не известного образца. На выпуклый глаз военных специалистов, которых на переговорах было вполне нормальное количество со всех сторон, каждый такой цеппелиноподобный аппарат высадил в крепости никак не менее полка, в то время как функционирование штаба Восточного фронта обеспечивало не более пары батальонов – в основном тыловики, служащие по хозяйственной части, и связисты. Возможность внезапного нападения в ста восьмидесяти километрах от линии фронта германским командованием просто не рассматривалась.
Тем временем одна группа высадившихся солдат неизвестной армии направилась к кольцевой казарме слева от Белого дворца, другие побежали к Трехарочным воротам, третьи бросились к зданию инженерного управления, где, собственно, и располагался штаб принца Леопольда Баварского. А совсем небольшая компания пришельцев, не более роты, одетая в несколько иную форму (беленые полушубки вместо фуфаек) направилась к Белому дворцу, где проходили переговоры. И в рядах этой команды шагал человек, державший в руке ярко сияющий обнаженный меч архангела Михаила. Операция «Каменный гость» приближалась к своей кульминации.
Тогда же и там же. Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский
На это дело меня сопровождают люди из разведбатальона капитана Коломийцева. Для них слова «Брестский мир» тоже не пустой звук, отчего они полны такой же ледяной ярости, как и я сам. Разъярен и архангел внутри меня, находящийся сейчас в состоянии полной алертности, так что призрачные нимб, крылья и корзно сияют ярким бело-голубым светом. Он чувствует впереди Большое Зло, а потому готов вершить суд и приводить приговор в исполнение. Впрочем, мои люди не обращают на это внимания, так как привыкли к подобным манифестациям. Рядом со мной, в ногу, шагает Кобра. Ее ярость горяча, как расплавленная лава вулкана, но Дочь Хаоса покоится в ножнах, ибо не стоит одновременно выпускать на свободу противоборствующие силы Мироздания, потому что в таком случае в этом месте не выживут даже тараканы. Впрочем, я чувствую, что и Темной Звезде тут тоже найдется на ком отвести свою огненную душу.