Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

9 января 1918 года (27 декабря 1917 года). Поздний вечер. Петроград, Смольный, кабинет В.И. Ленина.

Товарищ Ленин в тишине своего кабинета работал над документами. Караулу у двери был отдан приказ никого не впускать, пусть даже это будет товарищ Свердлов или товарищ Коба [1] . В самом кабинете стоял полумрак, горела лишь настольная лампа под абажуром, освещая бумаги на письменном столе, а тишину нарушал только скрип пера. В настоящий момент товарищ Ленин вел тяжелую и изнурительную борьбу с товарищами по собственной партии, которых обуяло какое-то шапкозакидательское безумие. Некоторые из них были готовы вести «революционную» войну против стран Четверного Союза, даже если ее ценой станет ликвидация только что установившейся советской власти.

1

Исполнительное

бюро ЦК РСДРП(б), высший орган власти в партии большевиков, на тот момент состояло из четырех членов: В.И. Ленин, И.В. Сталин, Яков Свердлов и Лев Троцкий.

Сам Ленин был уверен, что в измученной затяжной войной и истощенной идеальной блокадой Германии вот-вот вспыхнет революция, надо только немного подождать и, поступившись малым, сохранить главное. Всеобщий мир «без аннексий и контрибуций», обещанный народу соответствующим декретом, уже приказал долго жить, ибо на него не согласились державы Антанты. Теперь речь шла о сепаратном мире, который надо было заключить как можно скорее, ибо огромная и неуправляемая старая армия находилась на последнем издыхании, разбегаясь с фронта толпами дезертиров. К тому же немаловажную роль играл тот фактор, что солдат требовалось распустить по домам еще до начала весенних полевых работ. Черный передел земли в деревне шел полным ходом, и мужики в шинелях, сидящие в окопах, опасались, что вернутся по домам только к тому моменту, когда все самое интересное уже закончится.

«Мир, мир, мир, – писал Ленин, – Советской России нужен немедленный мир, пусть даже ценой тяжелых и унизительных уступок».

И вдруг в его кабинете вдруг повело миррой и ладаном, как будто поп навонял тут своим кадилом, а потом удивительно знакомый голос произнес:

– Ну что, Володя, тяжела оказалась шапка Мономаха?

Ленин поднял глаза и увидел… себя самого, склонившегося над столом в знакомой позе с большими пальцами, заложенными за проймы жилета. Только этот второй Ленин был весь какой-то свежий, гладкий, румяный и, можно даже сказать, хрустящий новизной. Обычный человек, увидав подобное явление, начинает креститься, поминать нечистую силу, бормотать молитвы, плеваться в свое отражение и орать: «Чур меня!». Но хозяин этого кабинета не верил ни в Бога, ни в черта, ни в прочую нечистую силу, а потому просто не знал, что делать в подобной ситуации. Случись такое годом-полутора позже, когда здоровье вождя мирового пролетариата уже было сильно ослаблено – и к нему по экстренному вызову мог бы прибыть гражданин Кондрат с оркестром и траурным катафалком. Но обошлось, только неприятно екнуло в грудях. Будучи по натуре отчаянным трусом, избегающим всяких острых ситуаций, в подобные моменты Володя Ульянов чувствовал себя крайне неуверенно.

– Товарищ, вы кто? – только и смог спросить он у странного видения.

– Я – это ты, – ответил его визави, – но только из другого мира, отстающего от твоего чуть больше, чем на три года. Джордано Бруно ведь не просто так рассуждал о множественности миров, за что католическая церковь и спалила его на костре. Есть твой мир, мой мир, и множество других, лежащих в колее Основного Потока, выше и ниже их по течению времени, а также боковые миры, возникшие под влиянием стороннего вмешательства. Миры в Основном Потоке повторяют друг друга в мельчайших подробностях, так что при перемещении между ними может возникнуть иллюзия путешествия во времени. Но на самом деле это не так. Если любой из таких миров получит пинок в бок, то он вылетит из колеи и начнет двигаться в будущее по целине, прокладывая за собой путь последующим мирам.

– Допустим, – успокаиваясь, произнес местный Ленин. – Принято считать, что Джордано Бруно сожгли за то, что он выдвинул идею о существовании жизни на других планетах, но вполне может быть и так. Но ты-то как смог прийти из своего мира сюда ко мне, неужели просто не в том месте свернул за угол?

Его гость пожал плечами и ответил:

– Пошел, понимаешь, в горы погулять по Госницовой Гале [2] в самый канун империалистической войны, и оказался приглашен в гости к товарищу Серегину, преинтереснейшему человеку, что может ходить между мирами как через двери из комнаты в комнату. Человек, доставивший мне это предложение, при встрече предъявил мне партийный билет члена Коммунистической Партии из одного будущего мира. И заманил он меня к себе, предложив воспользоваться библиотекой своего начальника, полной еще ненаписанных книг…

2

Госницова Галя – гора в Карпатах на юге нынешней Польши, а тогда в Австро-Венгерской Галиции.

– Постой, но как же книги могут быть ненаписанными? – спросил хозяин кабинета у своего двойника. – Ведь это такая же ересь, как и сухая вода.

– Ничего ты не понимаешь, Володя, – вздохнул тот. – Эти книги не написаны в моем или твоем мире, а вот где-то в далеких верхних мирах не только написаны, но и сами поделались седой историей. Как тебе, к примеру, такое?

И с этими словами странный пришелец водрузил на стол толстую книгу в темно-серой матерчатой обложке, на которой золотом было вытеснено: «История Коммунистической Партии Советского Союза». Хозяин кабинета и не заметил, откуда она взялась, ведь только что в руках у гостя ничего не было, да и никакого баула или саквояжа при нем не имелось. Действительно, чудеса в решете… А ларчик просто открывался: в определенный момент Дима-Колдун через мини-портал сунул том прямо в руку Ильичу из четырнадцатого года: раз, и готово.

Машинально открыв обложку, хозяин кабинета с изумлением уставился на титульный лист. В эпиграфе – большевистский лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь». Издание пятое, дополненное, год печати – 1976-й. Перелистнув страницу, вождь мирового пролетариата начал читать предисловие: «Коммунистическая партия Советского Союза, основанная и выпестованная великим Лениным, прошла исторический путь, равного которому не знает никакая другая политическая партия в мире. Это путь героической борьбы, тяжелых испытаний и всемирно-исторических побед рабочего класса, побед социализма и коммунизма…»

Дальше товарищ Ульянов-Ленин из восемнадцатого года минут тридцать лихорадочно листал невозможную книгу, убеждаясь в реальности ее существования, а попутно и в реальности своего брата-близнеца из четырнадцатого года. Окончательно утвердившись в этом мнении, он поднял голову и хриплым каркающим голосом спросил у своего визави:

– Так, значит, у нас все-таки получилось?

Получилось, Володя, – хмыкнул тот, – но совсем не то, что хотелось бы. Пока мы боролись против проклятого режима царя Николашки, наша партия была коллективом единомышленников, стремившихся к низвержению самодержавия. Но как только эта цель была достигнута, среди товарищей в ЦК началось брожение. Но еще сильнее эта биомасса забурлила после того, как большевики взяли власть. Сколько у нас членов ЦК, столько и мнений по поводу того, какую политику следует проводить в дальнейшем. Никакого коллектива единомышленников у тебя сейчас нет, а имеется самый настоящий серпентарий, в котором каждая гадюка тянет одеяло на себя. Правый уклон, левый уклон, рабочая оппозиция, сторонники Иудушки Троцкого, сторонники товарища Кобы, а кроме них, есть еще и разные приспособленцы, колеблющиеся в такт с генеральной линией партии. И даже внутри фракций по разным второстепенным вопросам нет единства. А бывает ведь и так, что для текущего момента этот вопрос только кажется второстепенным, а лет через пять-десять вдруг окажется, что через него решается, быть или не быть первому в мире и на ближайшие тридцать лет единственному государству рабочих и крестьян.

– Значит, именно так, и никак иначе… – вздохнул хозяин кабинета, – единственная на ближайшие тридцать лет. А мы тут надеемся на Мировую революцию по Марксу и Энгельсу, которая, как утверждает теория коммунистического движения, должна произойти именно в Европе…

– Маркс с Энгельсом, – сказал его гость, – щедро накидали нам не проверенных жизнью гипотез, которые выдали за коммунистическую теорию, и большинство из них при попытке применения на практике оказались насквозь ложными. Стратегически наша цель верна, ибо коммунизм есть высшая форма существования человеческого общества, а вот в тактике, пытаясь действовать в соответствии с непроверенной теорией, мы совершаем одну ошибку за другой. По опыту будущих миров получается, что революции в Европе возможны только буржуазные или же националистические, но это совсем не то «счастье», к которому стоит стремиться. Напротив, социалистическая революция в России, да еще в Китае – это вполне закономерные явления, ибо только русских и китайцев имеет смысл агитировать за справедливость, а европейские народы все воспринимают с точки зрения выгоды или невыгоды. И это не единственная фундаментальная ошибка наших классиков, которые были непревзойденными экономистами, но ни черта не разбирались в человеческих мотивах к действию, а мы уже, в свою очередь, полагались на их суждения. Наивность в политике, Володя, хуже воровства, поэтому нам нужна всеобъемлющая социальная теория, а не то, что за нее выдает так называемый чистый марксизм. Мы непременно должны выяснить, что заставляет массы людей сниматься с места предыдущего жительства и отправляться за горизонт в поисках новых земель и лучшей жизни, принимать те или иные идеи или, вцепившись в землю предков, до последней капли крови сражаться за свои идеалы. Когда товарищ Серегин натыкал меня носом в эти вопросы, я был ошарашен не меньше, чем ты сейчас.

– Это из его библиотеки ты взял эту архилюбопытную книгу? – спросил вождь мирового пролетариата. – И твое появление здесь, как я понимаю, тоже не обошлось без участия этого человека. И вообще кто он такой, этот товарищ Серегин, что смог с легкостью сбить тебя с прежнего пути?

– Товарищ Серегин – это вещь в себе, – вздохнул Ильич из четырнадцатого года. – Володя, ты не поверишь, он одновременно настоящий – можно сказать, истинный – большевик, полностью разделяющий наши стратегические цели и задачи, и в то же время самовластный князь Великой Артании, полководец и паладин Доброго Боженьки, носящий титулы Защитника Земли Русской и Божьего Бича.

Поделиться:
Популярные книги

Темный Кластер

Кораблев Родион
Другая сторона
Фантастика:
боевая фантастика
5.00
рейтинг книги
Темный Кластер

Хочу тебя любить

Тодорова Елена
Любовные романы:
современные любовные романы
5.67
рейтинг книги
Хочу тебя любить

Черный Маг Императора 4

Герда Александр
4. Черный маг императора
Фантастика:
юмористическое фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Черный Маг Императора 4

Попаданка в академии драконов 4

Свадьбина Любовь
4. Попаданка в академии драконов
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.47
рейтинг книги
Попаданка в академии драконов 4

Герцогиня в ссылке

Нова Юлия
2. Магия стихий
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Герцогиня в ссылке

Совок 11

Агарев Вадим
11. Совок
Фантастика:
попаданцы
7.50
рейтинг книги
Совок 11

Егерь

Астахов Евгений Евгеньевич
1. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рпг
7.00
рейтинг книги
Егерь

Кровь, золото и помидоры

Распопов Дмитрий Викторович
4. Венецианский купец
Фантастика:
альтернативная история
5.40
рейтинг книги
Кровь, золото и помидоры

Смерть может танцевать 3

Вальтер Макс
3. Безликий
Фантастика:
боевая фантастика
5.40
рейтинг книги
Смерть может танцевать 3

Тринадцатый II

NikL
2. Видящий смерть
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Тринадцатый II

Лорд Системы 11

Токсик Саша
11. Лорд Системы
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Лорд Системы 11

Адепт. Том 1. Обучение

Бубела Олег Николаевич
6. Совсем не герой
Фантастика:
фэнтези
9.27
рейтинг книги
Адепт. Том 1. Обучение

Титан империи 6

Артемов Александр Александрович
6. Титан Империи
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Титан империи 6

В теле пацана

Павлов Игорь Васильевич
1. Великое плато Вита
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
В теле пацана