Год активного солнца
Шрифт:
Тамада встал и преподнес пришедшему бокал.
— Извините, уважаемый, не могу пить, — отказался тот, но бокал все-таки принял.
— Пей, ничего с тобой не случится, не тяни! Пей и в следующий раз не делай таких вещей!
Молодой человек держался подобострастно. Директор не представил его друзьям, не назвал по имени, и Тамаз понял, что этот был дельцом меньшего ранга. Хотя и у него заметно выделялся животик и, судя по всему, он успел нажить геморрой. Молодой человек быстро опорожнил бокал, поклонился директору:
— Кто это? Знакомое лицо, — спросил кто-то.
— Недавно начал одно дельце, хороший, видно, парень, — ответил Мелкадзе, жестом приказывая официанту убрать ящик.
Невыносимо было сидеть в компании этих людей. Казалось, что всех их, багровых от жратвы и возлияний, ожиревших, мучающихся одышкой, вот-вот хватит инфаркт.
Вдруг ни с того ни с сего разошелся один из собутыльников — маленький мужчина с густой шевелюрой. Все звали его Мишей.
— Подойди сюда! — закричал он официанту.
— Слушаю, батоно!
— А повкуснее у вас ничего нет? — Миша пошатнулся и ухватился за белую куртку официанта. Отлетела и покатилась по полу пуговица.
Миша выпрямился во весь свой карликовый рост, видимо желая придать своим словам значительность. У него была непомерно большая круглая голова, пухлые щеки и маленький, словно прорезь копилки, рот.
— Чего изволите, батоно?
— Подай мне то, что никому не подавал!
— Что прикажете такого?
— Такого?.. — Миша глупо улыбнулся, щель копилки чуть заметно раздвинулась, он надменно оглядел стол и повернулся к официанту: — Подай свой мизинец!
— Что подать? — ошарашенно переспросил официант, полагая, что ослышался.
— Подай нам свой мизинец. В ж-жареном виде. Зажарь на большой сковородке, положи на середину и подай!
Официант, принимая все за шутку, учтиво сморщился в улыбке, словно в полном восторге от юмора клиента. Остальные тоже засмеялись.
— Вы думаете, я шучу? — обозлился коротышка, злобно глядя почему-то на Тамаза Яшвили. Он отпустил куртку официанта и вытащил из кармана пригоршню сторублевок.
— Я, по-вашему, шучу, да?! — Он перешел на крик.
— Миша, спрячь деньги! — вскочил тамада.
— Ничего н-не спрячу! А т-ты, шагом марш, н-неси мизинец, поджарь хорошенько и неси! — Миша рыгнул. — Десять тысяч даю! Что, мало за один мизинец?!
— Миша, постыдись, люди смотрят! — повскакали все, но удержать Мишу было не так-то просто.
Только директор фабрики хранил полную невозмутимость.
— Т-ты еще здесь? — Миша выкатил глаза на официанта. — Пятнадцать тысяч даю!
— Миша, опомнись, люди кругом! — зло крикнул тамада и, обхватив руками свою маленькую голову, так стремительно отвернулся, словно собирался закрутиться волчком.
— Плевал я на людей! Подай мне жареный мизинец!
Лицо Отара пылало. Его подмывало схватить этого Мишу, приподнять и с размаху трахнуть о стол, но что-то удерживало: он понимал, что коротышка не шутит, что его теперь ничто не остановит, словно у него отказали все сдерживающие центры. Этот делец, развращенный деньгами, умел только покупать и только деньгами удовлетворял самолюбие. Отара сейчас больше интересовал официант. Согласится он или нет на предложение Миши?
А Миша уже закусил удила. Он выхватил из кармана новую пачку денег и бросил ее на стол.
— Ты еще здесь? Сказано — подай мизинец!
Тут Отар не выдержал, сорвался с места, невольно обернулся к Тамазу, но того уже не было, заорал официанту:
— Убирайся отсюда! — и, разбросав обступивших его людей, левой рукой схватил Мишу за грудки, вскинул вверх. Миша беспомощно задергал ногами, а Отар отрывисто влепил ему пощечину сначала справа, а потом слева и, найдя взглядом свободный стул, швырнул на него ошеломленного коротышку. Короткое тело не удержалось на сиденье, большая голова перевесила, и Миша свалился на пол. Какие-то люди кинулись поднимать его.
Чувство омерзения овладело Отаром. Он обернулся к Тамазу, забыв, что тот уже ушел, бесцеремонно оттолкнул кого-то плечом и покинул ресторан. Не обнаружив Тамаза во дворе, он вышел на дорогу.
Вдалеке темнела сутулая фигура.
— Тамаз! — крикнул Отар и, не дожидаясь ответа, побежал к нему.
Тамаз остановился. Через минуту Отар был рядом.
— Хоть бы предупредил, что уходишь.
— Ты так увлекся, и я не хотел, чтобы из-за меня ты покидал эту теплую компанию.
— Как, неужели ты недоволен сегодняшним вечером?
— Чем все закончилось, подал ему официант мизинец или нет?
— К сожалению, все сорвалось, — вздохнул Отар.
Тамаз взглянул на друга, пытаясь понять, шутит тот по обыкновению или говорит серьезно. На лице Отара не было и тени улыбки.
— Скажи, допустим, официант согласился бы продать палец, неужели ты, Отар Нижарадзе, писатель и мыслящая личность, позволил бы негодяю, потерявшему всякую совесть, совершить эту мерзость, надругаться над всем и вся?
— С превеликим удовольствием! — Отар достал сигареты.
— Ты это серьезно?
— Еще как! Закуривай. — Отар протянул другу пачку.
Пораженный Тамаз некоторое время смотрел на друга, потом гневно повернулся и пошел прочь. Отар рассмеялся, сунул пачку и карман и последовал за ним. Так, идя друг за другом, они вышли к шоссе и остановились у столба в ожидании попутной машины.
— Знаю, что ты хочешь курить, бери! — Отар снова достал сигареты.
Тамаз не стал отказываться, взял сигарету и закурил:
— Что у тебя общего с этими типами?