Год Быка
Шрифт:
А третьего брата, удачно родившегося в пересменок между войнами, ждала пьяная гибель на чужой свадьбе.
И только предпоследний перед Александром брат, любимец отца Тимофей Тимофеевич, старше самого младшего на два года, выбился в люди.
Он работал в ЦАГИ, дослужившись там до большой должности, заслужив ордена, но в шестьдесят три года надорвавшись на любовнице, тайно от жены оставив ей дачу, что вскрылось лишь по документам вместе со вскрытым после его смерти сейфом.
А непьющий, некурящий и не гуляющий Александр, бывший почти полной противоположностью Тимофея, прожил в отличие от того до восьмидесяти одного года.
Вообще, вся жизнь в Москве первой половины двадцатого века была не легка по части быта, во многом напоминая деревенскую. Нужны были дрова для печного отопления, вода естественно была только холодная, кое-где даже из уличных колонок. Поэтому во многих домах туалеты тоже были на улице.
Население мылось в общественных банях. Большинство людей жило очень тесно. Как правило, в одной комнате, например, площадью до пятнадцати квадратных метров, одновременно сосуществовало по несколько человек разного возраста. Другое дело заграница, даже ближняя!
В 1946 году Александра Тимофеевича, вместе со всей семьёй, направили работать поваром в советское посольство в Финляндии.
Здесь-то Маруся и успокоилась, благодарив за это и Бога и мужа.
Тут-то Вячеслав и увидел, как оказывается можно жить по-человечески: иметь квартиру со всеми удобствами, хорошую зарплату, приличную одежду, разнообразное питание, красивые игрушки. И это было не только в посольстве, но и практически у всех жителей Финляндии.
В то время маленький Вячеслав возмущался, как это так, ведь финны тоже воевали, как и мы, да ещё и потерпели в войне поражение?!
Но по детскому незнанию и недомыслию он не понимал, что финны в основном, воевали не на своей, а на нашей территории, а их территорию практически не бомбили, народ не уничтожали.
А мы, как победители, не оккупировали их территорию и не грабили их народ, не насаждали у них свои порядки, не говоря уже о других исторических причинах.
После войны в здании советского посольства скопилось множество товаров, конфискованных у немцев, проживавших в Финляндии. Это и люстры, ковры, посуда из фарфора, изделия из хрусталя, мебель. Кроме того среди конфискованного оказалась и недвижимость: поместья со скотом, яхты, катера, автомобили и прочее. В поместьях производилось большое количество молочных продуктов, излишки которых советская колония продавала, прежде всего, бывшим российским и советским эмигрантам.
В одном таком поместье разместили на лето несколько десятков детей советской колонии, в своём роде пионерском лагере за границей.
Многое из конфискованного имущества и недвижимости было передано компартии Финляндии. В то время она, созданная ещё в 1818 году, была уже легализована.
В Финляндии в то время было много эмигрантов из царской России и из СССР. Они работали в разных отраслях хозяйства. Жившая в Хельсинки, в съёмной квартире, семья Барминых, познакомилась со многими бывшими соотечественниками, оказавшимися весьма милыми людьми. С одним из них, бывшим весьма состоятельным ещё в России, ныне сапожником, у которого на окраине Хельсинки был собственный дом с хозяйством, они были особенно близки. Вся его семья очаровала Барминых. Родители Вячеслава с удовольствием говорили с ними на любые темы. Дети вместе ходили в театры и на детские утренники, общаясь и с другими потомками эмигрантов.
Там же, в Финляндии, где семья Александра Тимофеевича прожила три года счастливой жизни, родилась и младшая сестра Вячеслава Ольга.
Но, как было замечено руководством, такая жизнь сильно развращала советских людей, особенно детей. Поэтому уже в 1948 году школы советской колонии в Хельсинки были закрыты, а всех детей вывезли в Союз.
А ещё перед тем, как выехать за границу, всю семью отправили в специальное ателье, где их одели с ног до головы во всё новое, видимо, чтобы не ударили в грязь лицом перед их «ожидающими» иностранцами.
Они попали в изобилие товаров магазинов города Хельсинки, как продуктовых, так и одежды и обуви. Кроме того кругом было множество торговцев тканями и мехом, различными безделушками.
В 1949 году Александра Тимофеевича хотели послать работать в США, но без детей. Жена естественно не согласилась. Пришлось остаться дома, со всеми его проблемами.
Заметный след в настроении всего клана Барминых оставила смерть И.В.Сталина.
Все они, и родители Вячеслава, были рады этому событию, надеясь на улучшение жизни и возврат к частной собственности. И это было, по их мнению, вполне возможным. Ведь в то время ещё не совсем перевелись на Руси активные, знающие и умеющие люди.
Причём некоторые старики были бы рады вернуться даже к царской власти, как будто жизнь в «режиме» не научила их ничему путному.
В отличие от тех, родители Вячеслава были за свободную церковную жизнь и капитализм с «человеческим лицом», с которым они сами реально познакомились в Финляндии.
Расстрел Л.П.Берия они восприняли уже равнодушно. Но жалели, что к власти пришёл Н.С.Хрущёв. В то время последышами наркома НКВД среди народа был запущен слушок, что это не его настоящая фамилия, а он на самом деле еврей. И это-то с такой ряхой?!
Но на волне недавней, ещё не забытой сталинской борьбы с космополитизмом, слушок получил поддержку в бывшей крестьянской, потенциально черносотенной, среде обывателей.
Как её яркие представители, Бармины положительно относились к политике И.В.Сталина по уничтожению еврейских чиновников, так как те, по мнению доморощенного историка В.А. Бармина, нанесли много вреда русскому народу. Сюда он относил и раскулачивание, и продразвёрстку, и террор военного коммунизма, и голод, и обман НЭПа. Всё валил в одну кучу.
По мнению В.А. Бармина, дальнейшая жизнь показала, что Н.С. Хрущёв ничего не сделал хорошего для русского человека. Хотя смог упрекнуть того лишь в передаче Крыма (своей всё-таки) Украине, и северо-западных земель нынешнего Казахстана с исконно русской рекой Урал. Также он вменял тому в вину, и с чем тоже нельзя было поспорить, и уничтожение частного сельского хозяйства, и доведение страны до продовольственного кризиса, хотя и этому имелись вполне объяснимые, объективные причины.
Видимо Вячеслав Александрович всю свою жизнь прожил в старом купеческом, или более новом, сталинском доме, и не знал, не ощущал радости миллионов сограждан от быстро полученного такого заветного и долгожданного жилья в «хрущёвках»! – решил историк и писатель.