Год дурака
Шрифт:
«Зачем ты мне все это рассказываешь? Сама бы я, может, и не додумалась…».
– Ж-ж-женя… Ж-женя… Женя!!
– Что?
– Перестань!
– Прости, – он отдернул руки и, прижав их к телу, посмотрел на меня жалко, как хромая собака в промозглый день. Мне вспомнилось, что в школе он был не плохим парнем. Никогда не называл меня «жирень» или «студень», как другие мальчишки.
– Жень, это твое дело, и я не собираюсь никому говорить…
– Правда?! – воскликнул он радостно, как будто даже и мечтать не мог о подобной сговорчивости, и, снова сжав меня в медвежьих объятьях, начал порывисто целовать. Мне давно хотелось мужского внимания, но как только я его получила, то поняла, что не очень-то и хотелось. Я забарахталась, пытаясь спасти свою жизнь, но Женя то ли не замечал моих усилий, то ли принимал их за выражение восторга. Спасла меня, как ни странно, Ксения.
– Женя, кися, – она ввалилась в комнату и застыла, как вкопанная.
Мне удалось отцепиться от Жени, и я оказалась на линии огня как была, без щита и забрала. Да, на владение таким убийственным взглядом следует получать разрешение. Вот только психиатрического освидетельствования она не пройдет. Женя украдкой подпиннул фоторамки под кровать. Не дожидаясь, когда Ксения перейдет к активным действиям, я протиснулась мимо нее за дверь. Убегая, я успела расслышать: «Ты? С этой? Скотина! Кретин!». Кажется, я испортила их намечающееся рандеву… В силу своей испорченности, Ксения несомненно подумает, что я это нарочно. Инстинкт самосохранения подсказывал, что пора валить.
– Мне бы домой, – прошептала я, на трясущихся ногах подковыляв к Леночке, беседующей с невозмутимой Ольгой, – У кого-нибудь есть визитка службы такси?
– Чего так рано? – спросила Леночка, но полезла в сумочку за визиткой.
– Голова разболелась.
Я вызвала машину, но забрать меня раньше чем через полчаса они не обещали. Ох, надеюсь, Ксения не станет бить меня на людях. Налив себе сока, я слушала, как Леночка продолжает нахваливать Антошу. И компьютеры сам чинит, и помаду ей выбрал тон в тон, и колечко-то подарил замечательное, вот оно, кстати, если вы вдруг не заметили. С бриллиантиком! Ольга скептически улыбалась, размышляя о чем-то своем. Я старалась не замечать доносящихся от Жени и Ксении криков.
Мои надежды не оправдались. Вернувшись в комнату, Ксения первым делом мощной, как вертолетная лопасть, рукой, вдарила мне по пояснице. Пролетев вперед, я грохнулась на колени и, благодаря шелковой гладкости колготок, проехалась по ковру пару метров, оказавшись прямиком посреди группки пьяно шатающихся людей, убежденных, что они танцуют. Мое появление было столь эффектным, что народ замер, ожидая продолжения. Ни жива ни мертва, как бедная овечка, я посмотрела на них снизу вверх. И снова увидела Тайру. Она возвышалась надо мной, уперев руки в боки в типичной модельной позе. На ее волосах вспыхивали разноцветные блики от новогодних фонариков, развешенных Женей для придания атмосферы.
– Упала, и что? Я тоже падала.
«Тайра, на меня все смотрят», – послала я ей мысленную реплику.
– А то на меня не пялились, когда я разбросала копыта посреди подиума! Вот тебе саечка за испуг, – наклонившись, она хлопнула меня тыльной стороной ладони по нижней челюсти, – Не сдавайся! Притворись, что все так и было задумано! Порази их всех!
В этот раз она пропала в один момент, погасла, как звезда на небе, но я все еще слышала ее голос в голове: «Не сдавайся!». Еще я слышала музыку. Это была песня Бритни Спирс. В клипе ожиревшая, опухшая от гулянок Бритни танцевала у шеста. Бедная Бритни, ей тоже часто доставалось. Я почувствовала ритм песни, дрожащий в моем позвоночнике, и слегка шевельнулась. Окружающие меня люди вдруг расплылись и пропали совсем. Я повторила движение, уже смелее, затем прижала руки к груди и обнаружила, что одного рукава у меня уже почти нет: петли прогрызенного платья стремительно распускались. Кажется, этого еще никто не успел заметить, но до очередного позора оставалось всего несколько минут… Внезапно меня обуяло лихорадочное безрассудство. В трезвом состоянии я бы ни за что не решилась на такое, но сейчас все казалось вполне естественным. Да, я могу! Я смелая! Я женщина, которая сразилась с ежом и победила! Решительным резким движением я сорвала с себя остатки платья. Запуталась, но быстро освободилась. Цветные фонарики слепили, мигали то синим, то зеленым, то красным. И я начала свой безумный танец. Это было тем более нелепо что танцевать я не умела и, прекрасно осведомленная об этом, даже никогда и не пробовала. Я двигалась по полу, как паук, а порой вспархивала, как стрекоза, радуясь движению и совсем забыв, что на самом деле я маленькая дрожащая от страха личинка. Все мысли куда-то пропали. Когда музыка затихла, еще несколько секунд я продолжала двигаться, а потом обессилено повалилась на пол. Меня привели в чувство громкие аплодисменты. Незнакомый бородач старался до боли в ладонях.
– Браво! Молодца!
К моему удивлению, еще несколько человек его поддержали, остальные стояли с длинными, ошалелыми физиономиями.
– Кстати, ты кто вообще? – спросил Женя бородача.
Загадочно улыбнувшись, бородач плеснул в Женину рюмку еще водки.
Неуклюже поднявшись, я изобразила книксен, что было немного чопорно, после того, что я здесь устроила. Если я и намеревалась насладиться своими пятью минутами славы, то у Ксении были другие планы на мое время.
– Вот ты дрянь, всегда найдешь, как выкрутиться, да?
Растерявшись от внезапного наскока, я надолго задумалась, прежде чем ответить.
– Нет, – выдала я наконец.
Я не знаю, чем мой ответ так взбеленил Ксению, но она выбросила вперед руку, пытаясь ударить меня. Я отскочила, и удар пришелся по винной бутылке, которая разбилась вдребезги, после чего я поняла, что дела мои плохи и что с миром живых меня связывает тонкая-тонкая ниточка.
– Ты-ы… придушу… убью…
– Помогите! – взвизгнула я, но все стояли с такими заинтересованными лицами, как будто пришли на реслинг или вроде того.
Ксения зашвырнула в меня апельсином, а когда я увернулась, бросила уже всю тарелку с фруктами.
– Вот чертова баба! – воскликнула Тайра Бэнкс, одинокое лицо которой появилось в пространстве на манер чеширского кота.
– Ну, помогите же кто-нибудь!
Раскрасневшаяся Ксения все больше напоминала взбешенного быка. Надвигаясь на меня, она издавала страшный ревущий звук. Только пара из ноздрей не хватало. Страх за свою жизнь принудил меня проявить невиданные доселе проворство и ловкость. Я перемахнула через кресло, бросившись на четвереньки, нырнула под стол и, выпрямившись на другой стороне, увидела, как Ксения бежит ко мне, по-бычьи наклонив голову.
– Нет-нет-нет-нет! – закричала я, но рычащая, вспотевшая от ярости Ксения уже толкнула заставленный тарелками стол на меня… я подставила руки… и толкнула стол обратно. К моему удивлению, это оказалось очень легко. Стол рухнул, погребая под собой Ксению. Зазвенела посуда, забулькали напитки, выливаясь из бутылок.
– Надеюсь, мы ее не слишком сильно припечатали, – услышала я голос рядом и, повернув голову, увидела Федю.
Судя по громким воплям, Ксения была жива, полна сил и готова продолжать. Край стола прижал ее на уровне чуть ниже груди, и, бессильно сгибая в локтях руки и дергая ногами, она никак не могла себе помочь. Смотреть на нее было любо-дорого: лицо заляпано салатом, в волосах запутались куриные ножки.
– Если бы ты не ты, она бы меня убила. Спасибо, – поблагодарила я Федю с искренним чувством.
Женя подошел к Ксении, пытаясь поднять стол, но я прервала его:
– Ну уж нет! Не раньше, чем я уйду! – и принялась шарить в груде одежды в поисках своей куртки.
– Притащилась сюда, – тяжело выдохнула Ксения, – Строила из себя… бахвалилась… сперла мужика прямо у меня из-под носа! Это при твоем-то адвокате! Ну да, ты же теперь похудевшая!
Задумавшись, я перевела взгляд на Тайру, которая решила явить себя целиком. Неведомым образом примостившаяся на ребре перевернутого стола, она раздавила бы Ксению окончательно, если бы, как и положено галлюцинации, не была легка, как вечерняя тень. Тайра грозила пальчиком. «Если тебе справедливо указали на ошибку, признай ее. Отрицая, ты будешь ошибаться снова и снова».