Год, когда я стала Изабеллой Андерс

Соренсен Джессика

Бабушка Стефи взъерошивает волосы, садится на кровати и опускает ноги на пол. —

Иза, я знаю, что это тяжело — жить в этом доме, но я боюсь, что случится с вами, если все не получится так, как ты этого хочешь.

— Но я даже не знаю, как я хочу, чтобы это получилось, — говорю я. — Я просто чувствую себя… потерянной.

Она бросается стремглав ко мне.

— Ненавижу быть прямолинейной, но я чувствую, что должна, — Она оглушительно выдыхает. — У твоей матери была причина отдать тебя отцу. То ли потому, что она не могла позаботиться о тебе, то ли… — Она качает

головой. — Я просто хочу, чтобы ты хорошенько обдумала все сценарии, как все может обернуться, прежде чем что-то предпринять.

Я понимаю, к чему она клонит. Я могу придумать целую тонну причин, по которым это может закончиться неудачей. От моей настоящей матери, такой же злой, как Стервелла де Виль[1], до ее смерти.

Боже, а что, если она мертва? Что, если я никогда не узнаю ее? Что, если я продолжу дрейфовать по жизни, чувствуя себя потерянной?

Я должна знать. Надо понять. Откуда я пришла. Почему я такая странная. Почему я… такая, какая есть. И хотя я знаю, что это может быть больнее всего остального, я должна знать, почему она бросила меня.

— Если я сделаю это — если я проведу следующие несколько месяцев, думая о возможных последствиях, и все еще буду хотеть найти ее, когда вернусь, ты поможешь мне? — Спрашиваю я.

Она молчит в течение сводящего с ума количества времени, и я начинаю петь одну из моих песен, чтобы не кричать на нее.

Шоколадная помадка. Карамель. Булочки с корицей. Интересно, печет ли моя мама…

— Если ты так решишь, то да, я помогу тебе, — наконец соглашается она, но в ее голосе нет радости.

— Спасибо, бабушка. — Я почему-то начинаю нервничать еще больше, зная, что, возможно, смогу найти свою настоящую маму. Что я скажу ей, когда увижу? Что она скажет мне?

— Не благодари меня пока. — Бабушка Стефи указывает на другую кровать. — А теперь поспи немного. У меня на завтра запланировано много веселых дел.

Киваю и забираюсь в постель, все еще держа блокнот. Может, я и сказала бабушке Стефи, что хорошенько подумаю, но я уже знаю, каким будет мое решение. Как сказала Индиго, хороший или плохой, но жизнь дает опыт. И это единственный опыт, который я хочу получить, даже если результат будет жестоким.

[1] Стервелла Де Виль — главная антагонистка диснеевского полнометражного мультфильма 1961 года «Сто один далматинец».

Глава 6

В Париже, оказывается, весело. И мы проводим так много времени, осматривая достопримечательности, пробуя еду и совершая покупки, что у меня почти его не остается, чтобы размышлять о своей семейной ситуации. Тем не менее, в поздние ночные часы, когда Индиго храпит, а бабушка Стефи ворочается с боку на бок, я лежу без сна в своей постели, перебирая каждое воспоминание, которое могу найти, пытаясь понять, как я могла их забыть. Упустила правду. Это трудно принять, трудно не плакать, и иногда я позволяю слезам пропитывать мою подушку. Я просто слежу за тем, чтобы, когда взойдет солнце, у меня были ясные глаза, «хвост

трубой», и я была готова отправиться в любое приключение, которое Индиго запланировала для нас.

— Я так устала, — говорит Индиго бабушке Стефи, когда мы поднимаемся на лифте в нашу комнату. Мы находимся в Лондоне уже несколько дней, и там так много достопримечательностей, таких как Биг-Бен и Тауэрский мост, что у нас почти не было времени отдохнуть. — Я думаю, что сегодня рано лягу спать.

Мы путешествуем уже пару недель, поэтому, когда она ловит мой взгляд и смотрит на меня, я понимаю, что ее притворная усталость — всего лишь уловка. У нее есть тайная программа для нас сегодня вечером. Я взволнована, и мне интересно, что она запланировала, скрещиваю пальцы, что, возможно, это измотает меня достаточно, чтобы я валилась с ног к тому времени, когда мы ляжем спать.

— Все в порядке. В любом случае, я подумывала о том, чтобы пойти куда-нибудь с друзьями, — говорит бабушка, когда двери лифта открываются. Она выходит в коридор, и мы следуем за ней. — Но не могли бы вы, девочки, сделать мне одолжение?

— Конечно, бабушка Стефи, мы будем более, чем счастливы, — Индиго налегает на свое обаяние.

— Убедись, что дверь полностью закрыта, когда решишь улизнуть. — Бабушка Стефи улыбается нам, вытаскивая из сумочки ключ-карту. — В прошлый раз ты оставила ее открытой. Тебе повезло, что нас не ограбили.

Индиго бросает на нее виноватый взгляд.

— Так было все наше пребывание в Париже. Если ты знала, что мы все это время тайком убегали, то почему ничего не сказала?

Бабушка Стефи вставляет карточку-ключ в щель на двери нашего номера.

— Потому что не хотела испортить вам удовольствие от тайного бегства.

— Но ты испугалась в первый раз, когда узнала, что мы вышли из номера, — замечает Индиго, когда мы втроем входим в маленькую, причудливую комнату. — Почему тебе вдруг стало все равно, чем мы занимаемся?

— Мне не все равно. Но я подумала, что вам двоим не помешает немного повеселиться. — Она смотрит на меня, и я понимаю, что она на самом деле имеет в виду одну меня. Бабушка Стефи садится, чтобы снять туфли. — Но теперь, когда мы все выяснили, я бы предпочла, чтобы вы обе сказали мне, куда направляетесь, и мне не пришлось бы выслеживать вас с этой маленькой штукой на вашем телефоне.

— Что за штука? — спрашивает Индиго, расстегивая молнию на чемодане.

— Этот маленький трекер, который дает тебе знать, где твой телефон, — бабушка Стефи встает и направляется в ванную, чтобы принять душ.

Я плюхаюсь на кровать и вытягиваю руки и ноги.

— Значит, она все это время знала, чем мы занимаемся? И теперь вся эта твоя бунтарская речь, которую ты произнесла, когда мы тайком отправились в клуб, теперь кажется довольно незначительной.

— Нет, но мы же повеселились, не так ли? — спрашивает она, опустив голову и роясь в сумке в поисках идеального наряда.

— Так и было, — соглашаюсь я, садясь. — Так что мы будем делать сегодня вечером? Или это еще один сюрприз?

Она смотрит на меня, ухмыляясь, и бросает мне в лицо блестящее черное платье.