Год обмана
Шрифт:
Я сжал в кармане рукоятку Сережиного пистолета. Не то чтобы родился соблазн, но так как-то… Само получилось…
– Вы все-таки сообщите ему, что пришел Михаил. У которого LandRover девяносто второго года.
Амбал хмуро посмотрел на меня, а потом исчез за дверью в подсобку. Через минуту оттуда показался сияющий Саша.
– Здорово, – закричал он. – А я думаю, с кем это Киря базарит?
– Все нормально, – сказал он амбалу. – Это свои. Можешь идти, за меня поработать. Я тут пока постою.
– Ты ему не понравился, – засмеялся он, когда амбал скрылся за дверью. – Киря очень серьезный мужик. Моя служба безопасности.
– Чем это вы так заняты? – наконец спросил я. – Конспирация как у шпионов. Переворот готовите?
– Какой, на фиг, переворот. Бабки считаем. Я уже вторую ночь не сплю. Знаешь, какие бабульки сейчас из-за этого кризиса пошли? Народ просто сдурел. Мешками русские рубли тащат. У кого, что есть. Лишь бы от деревянных поскорей избавиться. Всякую ерунду покупают. Видишь, тут почти все вымели. А у меня только на одном этом рынке четыре точки. И еще на Рязанском проспекте. Ты-то успел русские бабки скинуть?
– Да у меня их и не было.
– В долларах все держал? – снова засмеялся он. – Умный! Чего же нас не предупредил?
– Откуда у меня доллары? Я вообще человек неимущий. Нигде не работаю.
– Кстати, насчет работы. Надумал ко мне идти?
– Да нет, я к тебе по другому поводу.
– Да? А что такое? Только давай быстрей. А то Киря считать ненавидит. Он математичке в седьмом классе руку сломал.
– В школе?
– А где еще? Очень был развитой мальчик. На занятия ходил строго с бейсбольной битой.
– И сколько у тебя таких как он?
– Сколько есть – все мои. Тебе-то зачем? Хочешь – иди ко мне на работу.
– Да я просто так спросил. У меня к тебе вот какое дело…
В эту минуту из-за двери показалась еще одна бритая голова.
– Слышь, Саня. Иди-ка сюда скорей.
– Подожди, – быстро сказал мне Саша-Мерседес.
На целых десять минут я остался один в магазине. Если бы в мои планы входило украсть что-нибудь, я мог вынести даже прилавок. Впрочем, я приехал сюда по другому поводу. Так что оставалось только стоять и ждать.
– Слышь, земеля, прости, – сказал Саша, наконец появляясь из подсобки. – Косяк у них там получился. Никак без меня не могли базар развести. Трудная вещь деньги. Путают людей. Даже нормальные мужики из-за них между собой запросто могут пересобачиться. Так зачем ты, говоришь, приехал?
– Мне нужно показать тебе кое-что.
– Да? Ну, давай, показывай.
– Да нет… Видишь ли, эта вещь… она далеко…
– Далеко? Ну и хрен с ней. Потом покажешь.
– Нет, я хочу, чтобы ты обязательно сейчас посмотрел.
– Да что у тебя там такое? Ты нормально можешь сказать?
– Надо бы нам с тобой подъехать кое-куда…
– Сейчас?
– Ну да…
– Нет, братан. Сейчас я не могу. Ты же видишь, у меня пацаны нервничают. Если я уеду, они тут друг друга перестреляют, и тогда капец моему бизнесу. А я должен сегодня к шести часам Николай Николаичу отчитаться за целую кучу бабок. Говорил им, блин, не надо жрать наркоту!
Вот к этому я не был готов. Я совершенно упустил из виду, что этот дебил может оказаться занят. Я даже понятия не имел, что на нем может лежать какая-то там ответственность.
Тем не менее, факт был на лицо. Он отказывался ехать со мной. Мой план рухнул в самом начале. Я мог спокойно уезжать, позабыв о карьере Робин Гуда.
– Может, все-таки поедем, а?..
– Нет, братан, не могу. В любой другой день, ладно? Кто же знал, что этот кризис так обернется. За целый год столько бабок не заработали, сколько в эти пять дней. Прикинь. Так что, давай, заскакивай.
Он быстро пожал мне руку, и через минуту передо мной стоял хмурый бритоголовый Киря.
– Может, купить чего? – с иронией бульдозера поинтересовался он. – Только мы уже почти все продали.
Нет, такого поворота я не ожидал. Вся идея строилась на том, чтобы Саша-Мерседес поехал со мной. Я просто представить себе не мог, что он вот так возьмет и скажет: «Я не поеду». Не мог же я вытащить свой пистолет и заставить его. Для пистолета было еще слишком рано. В моей пьесе он должен был появиться гораздо позже. Здесь в магазине он только испортил бы всю картину.
Мне ничего не оставалось делать, как развернуться и молча уйти. Ухмылку этого Кири я не столько увидел, сколько почувствовал. Никогда до этого, кстати, ничего не чувствовал спиной. Видимо, этот урод ухмыльнулся по-настоящему. Словно салом меня мазнул между лопатками.
Я вышел из магазина в самом растерянном состоянии. Что я теперь мог поделать? Не возвращаться же к ним через пять минут. Надо было что-то придумать. Я остановился на крыльце и огляделся вокруг. Весь рынок превратился в огромную грязную лужу. Из того угла, где чучмеки торговали фруктами, несло какой-то ужасной гнилью. Около своих деревянных прилавков под навесами копошились сонные продавцы. Над головами у них висели черные куртки, розовое нижнее белье, соломенные шляпы и китайские игрушечные пистолеты. Надо было что-то делать. Я должен был выманить его из магазина.
Еще раз окинув взглядом дешевые турецкие трусы, я завелся по-настоящему. Если бы только этот Саша и все его дебилы вместе взятые могли знать как мне противен их рынок, их паршивая тусня и вообще все, чем они занимаются, то, наверное, они сами бы взяли и застрелились. Такой ненависти, честно сказать, я уже давно ни к кому не испытывал. Теперь мне стало плевать на то, что я им сейчас скажу. Если надо будет, слова придут сами собой. Главное, чтобы было верно по ощущениям. Во всяком случае, так говорили Маринины однокурсники.