Год провокаций
Шрифт:
И Деев увидел, что у этой Зины с головы на спину стекает пышная, напоминающая огромный колос пшеницы, совершенно золотая цветом коса.
И вот эта коса…
(Прервемся для основного повествования.)
5.
Кто-то проорал над самым ухом фамилию Никиты… Может быть, здесь есть и однофамилец?
Но резкий удар кулаком в бок дал понять, что пришли за ним.
Он приоткрыл глаза – левое глазное яблоко болело… губу стянуло коркой
– Тебя! – с соседней койки небритый тип тормошил Никиту, а в открытых дверях изолятора темнела фигура охранника в пятнистой форме с резиновой палкой в руке.
– Быстро, ты! – прогремел его голос.
Никите поднялся, ему очень хотелось помочиться, но он, стесняясь, подавил желание и, ничего не сказав, побрел за громилой.
Он вспомнил: ночью, когда его привели в милицию, дежурный не стал с ним разбираться, отправил до утра в подвал (помнится, кто-то насмешливо крикнул: “Еще один в „иваси”?!” – Никита не сразу понял: аббревиатура, имеется в виду изолятор временного содержания).
На его счастье, ночью не оказалось холодной воды, под ледяной душ не ставили. Да впрочем, Никита и не был пьян…
Позевывая, дежурный – еще вчерашний – сверил имя, отчество и фамилию с записью в протоколе задержания, затем другой милиционер, с храпом зевая, грубо подталкивая, отвел Никиту в комнату на втором этаже.
Там за старым деревянным столом о двух тумбочках восседал молодой человек, весь в синем, в новенькой форме лейтенанта милиции, с презрительной улыбкой на тугом и румяном, как у девицы, лице. На безымянном пальце правой руки – массивная золотая печатка. От офицера пахнет одеколоном и ваксой.
– Сразу признаемся или будем резину тянуть? – пропел он.
Никита растерянно оглядывался. Справа стоял еще один стол, с телефоном, с пишущей машинкой, в углу возле окна – зеленый сейф. А ближе ко входу, в другом углу, – гора всякого мусора: автомобильные магнитолы, динамики с поводами, барсетки, аккумулятор, зеркала заднего вида… наверное, отобрали у воров.
– Ты глухой?! – молодой сотрудник пришлепнул ладонью по столу.
Никита задумался. А вот взять да отмстить ушедшей жене с ее майором!
Признаться в чем угодно. Проверить, на своей шкуре испытать, умеют эти мерзавцы в погонах работать или рады-радехоньки схватить любого, чтобы повесить на него свои нераскрытые “васюки” или, как правильно,
“висяки”.
– Признаемся, – кивнул Никита.
– Ого!.. это уже теплее!.. – Глаза у лейтенанта ожили, словно волчки закрутились. – Так-так-так! Грабанул киоск?
– Грабанул.
– Куда три тысячи дел?
– Раздал… прохожим…
– Так-так-так. – Лейтенант откинулся на спинку стула, ноздри раздулись, как у племенного жеребчика. – Прямо взял и раздал? А зажигалки, сигареты?.. целый ящик?..
– Тоже раздал.
Лейтенант,
Провоцировать – и вперед! Пока не доведешь самооговоры до абсурда! И не выведешь на чистую воду эту равнодушную, бездарную, продажную систему. Вишь, какая у него золотая печатка на пальце, размером в две почтовые марки. На какие шиши купил, ты?!
– Продавщица сказала, вас было двое.
– Нет. Я одного парня попросил как бы постоять на стреме, а он отказался.
Офицер многозначительно посмотрел в лицо Никите.
– Есть еще граждане. Не все… – Он не договорил и поднялся, так как в кабинет стремительно вошел узкоплечий офицер с усами под Сталина, в погонах капитана. От этого несло горячим потом и куревом.
Мельком покосившись на задержанного, встав к нему задом, он тихо – бу-бу-бу – переговорил о чем-то с лейтенантом. Никита и не вслушивался – в голове вертелся вихрь ослепительных обид и ослепительных идей мщения.
И капитан уже собирался уходить, но спросил, кивнув на Никиту:
– Где работает?
– На ВЦ, программист.
– Интеллигенция! – капитан был приятно изумлен, выпрямился, даже усы погладил. – Взяли пьяным?
– Нет.
– Был, был пьян, – влез в разговор Никита.
– Я не знаю, – растерянно пожал плечами лейтенант. Все-таки не врал. – Тут Рябенко пишет: трубка ничего не дала.
Капитан помолчал, вглядываясь в Никиту.
– Странно. – И вдруг лицо у него переменилось. – Стоп! У тебя есть темные очки?
Никита мгновенно сообразил. И сыграл страх.
– Не знаю, о чем вы!
– Знаешь, – и громче: – Знаешь! – и лейтенанту: – Ишь, программист!
Хорошую программу сочинил! Ты еще не понял?! Нарочно тянет на себя киоск, чтобы уйти от главного… Я насквозь таких вижу… белоручек с красными пальчиками! – и нависнув над сидящим Никитой, уже злым шепотом: – Где?
Никита, опустив голову, шепотом же ответил:
– Уронил в кино, раздавили. Новые не успел купить.
– Ну-ка, мои!.. – Капитан достал из кармана кителя солнцезащитные очки. – Надеть! Быстро!!!
Чтобы получилось правдоподобнее, Никита замотал головой.
– Надеть, говорю! – замычал в ярости усатый капитан.
Никита надел очки капитана и увидел зеленых людей в зеленом мире.
– А?! – капитан смотрел на лейтенанта. Тот, как пес, навострил уши, но еще не понял.
– А белые перчатки? – продолжал зеленый капитан, вися над Никитой.
И Никита вспомнил подробности. По телевидению рассказывали, что у маньяка, который ловит юных девиц на окраине города в лесном массиве, насилует и убивает, именно белые печатки. Кроме того, он действует в темных очках.