Год тигра и дракона. Осколки небес
Шрифт:
La grandm`ere смотрела с фотографии дерзко, словно бросала вызов всему миру, высоко вскинув подбородок и сверкая глазами из-под полей шляпки. Дедушка рядом с ней выглядел куда более миролюбиво. Хотя в жизни все было наоборот. Дед до самой смерти мог, как говорил отец, взглядом гвозди гнуть. Если хотел, кoнечо. Да и смерть саму генерал Сян встретил, гладя ей прямо в лицо. Его так и нашли: сидящим в любимом кресле, сжимающим пальцами подлокотники и с широко открытыми глазами.
Сян Юньси еще раз поклонился надгробию с именами деда и бабушки, аккуратнo
Но иногда сдержанный и уверенный в себе monsieur Сян вдруг брал билет, садился в самолет и долго, с несколькими пересадками летел через половину мира. В Тайбэй. Чтобы прийти на кладбище и посидеть возле этой красивой и чисто прибранной могилы. С фотографии на негo с нескрываемым любопытством смотрел молодой eщё дед, еще не герой и не генерал, еще не орденоносец и не живая легенда, а просто молодой человек, которому явно неудобно в строгом европейском костюме и галстуке. Именно в такой же одежде Юньси чувствовал себя наиболее комфортно.
Думать о деде было... щемяще-приятно и немного больно. Словно с его смертью утратилась какая-то частичка души, отвечающая за ощущение цельности. Словно человек, на которого Сян Юньси был так поразительно похож, забрал с собой его покой,так и не раскрыв некую тайну. Потому что тайна определенно была. Её каким-то верхним нюхом чуял отец, по ней всю жизнь тосковал старший дядя Сяомин, её боялся, как огня, младший брат отца - дядя Лянмин. Порой она, эта тайна, проскакивала огненной лисицей в разговорах с бабушкой, когда они с дедом, не подозревая о посторонних ушах, вдруг начинали вспоминать места и вещи совершенно невозможные, прямиком из летописей. Чу, Пэнчэн, Санъян, Хунмэнь... Потом оказывалoсь, что бабушка делись своими историческими исследованиями. Это логично и понятно, но... когда дед вдруг заговаривал на каком-то невообразимом китайском диалекте, у Юньси мурашки по хребту бежали.
– !
Девушка и парень застыли в нескольких шагах. Оба молодые, яркие и ослепительно красивые, с букетом и корзинкой в руках. Вот кого Юньси не ожидал увидеть здесь, так это чертовку Сян Джи. Да не одну, а с женихом. Тем самым, бескомпромиссно отвергнутым десять лет назад. Боже мой, какой скандал был тогда!
Теперь же они крепко держались за руки, а когда порыв ветра откинул волосы Саши назад, на лицо Юнчена,тот их поцеловал.
– Cousine! Рад тебя видеть, дорогая!
Она изумленно сморгнула, словно они впервые встретились. Не ожидала? Странно. Но затем они по-западному обычаю крепко обнялись, смутив, должно быть, Лю Юнчена. Саша десять лет прожила в Штатах, Юньси полжизни - в Европе,им так было
ладонь у жениха оказалась крепкой, внушающей доверие.
– Как Третий дядя? Что врачи говорят?
– Лучше всех, уже домой выписался.
Инфаркт дело нешуточное, вскoлыхнувшее всю семью. Но дядюшка тот ещё борец, на милость слабостям и болезням он точно не сдастся.
– Мы пришли бабушке с дедушкой, – словно оправдываясь, сказала Саша и покачала в воздухе корзиной с фруктами.
– Ты давно прилетел?
– Вчера вечером. Потянуло сюда, – признался Юньси. – на тебя любила больше всех.
– Я знаю. Я её тоже.
Aleksadrin задумчиво погладила лицо бабушки на фотографии.
– Она тут как раз волосы покрасила. В черный.
– Но дедушка сильно разозлился. Ему нравился её натуральный цвет волос, - тоже вспомнил эту тысячу раз пересказанную историю Юньси.
– Цвета перьев горлицы, как он говорил.
Кузина что-то прошептала неразборчивое и губы её сжались в линию. Точь-в-точь, как делала Тьян Ню, когда пыталась не заплакать от переполнявших её чувств.
– Мы c Юченом хотим полететь в Санкт-Петербург. Туда, где всё началось.
– В Россию?
– Угу. Она бы хотела.
Юньси как-то предлагал свозить Тьян Ню на родину предков. «Далеко, - ответила та, недолго подумав.
– Далеко и слишком поздно. Вся моя жизнь здесь», – и кивнула на упрямо вчитывающегося в газету деда.
Через две недели Сян Юн умер, и стало по-настоящему поздно.
– Да, поезжай. Это будет правильно. Там могила её отца, нашего прадеда.
– Я найду её.
на неуловимо, но существенно изменилась. Из его изысканной,трепетно-нездешней двоюродной сестры, всю жизнь помышлявшей лишь о танцах, похожей на редкую орхидею, получился стальной клинок. И вспомнились таинственные усмешки, которыми обменивались бабушка с дедушкой, когда речь заходила o Сян Александре Джи. «на им всем ещё покажет!
– фыркнул дед. – Это такая лиса! О!»
– Ты поразительно на него похож, - заметила вдруг Aleksadrin, прищурившись и прикрывая глаза ладонью от яркого света. – Одно лицо с Сян Юном. Вот ведь!
– Так все говорили.
– Истинную правду! Верно же я говорю, Лю... Юнчен?
Молодой человек загадочно улыбнулся в ответ:
– Да, прямо как на фотографии. Видеть-то вживую молодого генерала Сян я никак не мог, сама понимаешь.
– А. Ну да, конечно же.
И они все втроем рассмеялись этой простенькой шутке.
– Ладно, я тогда оставлю вас. Но вы прилетайте ко мне в гости, - сказал Юньси, чувствуя необъяснимую легкость и радость от встречи с девушкой, с которой они, по сути, и не дружили особо никогда.
– После России. Моник будет рада. И девочки. У меня отличное вино.
– Обязательно, кузен Юньси, – пообещала Сян Джи, помахав вслед ладошкой. – Я давно хочу в Париж. Лю,ты ведь не против?
И надо было видеть эту счастливую улыбку на лице Юнчена, блаженную и сияющую одновременно.