Год тигра и дракона. Осколки небес
Шрифт:
– Заливаешь! Так не бывает!
– Это всё потому, что Люй-хоу не простая женщина, а хулидзын, прожившая тысячу лет праведной жизнью,и присланная самим Шан-ди. Она-то и велела этого Гуй Фэня не калечить. Само собой, в спальню к госпоже он не вхож, но всякую прочую работу делает исправно – воду носит, дрова колет, письма пишет, а его сотоварищ Мэн Бо, еще один поддельный евнух, стряпней господской ведает. Самолично готовит то, что Люй-хоу любит.
– Ну и порядки Хань-ван завел! как же с другими евнухами? – вопрошали сослуживцы. – Тоже все-все поддельные?
–
– Ибо – хулидзын она. других евнухов и не требуется, потому что иных жен и наложниц у Хань-вана нету.
Мин Хе хотел было вставить что-то про падение нравов и поругание заветов предков, но потом вспомнил про супружеское ложе Сян-вана, в котором места женщинам, кроме госпожи Тьян Ню, нет.
– И что тебе сей Гуй Фэнь рассказал?
– Да много чего. Он еще и песни пел, когда надрался. Поэт, хе-хе. Ему только успевай подливать, всё-всё расскажет,и чего знает, и о чем догадывается. Болтливый парень. Мы даже побратались по пьяни. Так что я теперь даже во дворец к ань-вану могу прогуляться, коли понадобится.
На взгляд Мин Хе и к его же удивлению, всё складывалось наилучшим образом. Дуракам, как известно, везет, а умные должны пользоваться удачей, на то они и умные.
– А сведи-ка меня со своим новым побратимом, Чжоу Эр, – попросил он солдата.
– Я его осторожно разговорю, глядишь, он нам пригодится.
На следующий день чусцы отправились в Наньчжэн уже вдвоем. Но уже не в «пионовый» дом, а прямиком в харчевню, что находилась в одном квартале от резиденции Хань-вана, и где вышеупомянутый уй Фэнь угощал своего «брата» лапшой с тушеной бараниной. За его, к слову, счет.
Ненастоящий евнух деньги любил совсем как настоящий. взять их при дворе Хань-вана было ему решительно негде. Ведь откуда у евнухов деньги? Им дают взятки, чтобы те оказывали влияние на своих господ. Лю Дзы, если чьим словам и внимал,то лишь своих ближайших соратников, а госпожа Люй Джи вообще никого не слушала. Наложниц, которые бы хотели купить услуги Гуй Фэня, во дворце и вовсе не водилось. Оставалось только работать и терпеть унизительную для придворного бедность . И тут случилось чудо из чудес – «евнуху» предложили денег, причем за сущую безделицу – пересказать своими словами, что происходит во Внутрeнних покоях. Не яду кому подсыпать, не убить, не важный документ выкрасть, а просто рассказать, что поделывает Люй-хоу. Может, к ней гости дорогие пожаловали издалека? Или она прячет кого за ширмами? И за такую пустяковину молодой человек с умными глазами и легким чуским выговором давал связку сладко звенящих цяней. Так почему бы и не пойти навстречу эдакому доброхоту?
– Тьфу! Говнюк мелкий!
– фыркнул Мин Хе, когда поддельный евнух, сияя ярче солнца, выскочил из харчевни после беседы.
– Только зря потратились.
– Это ж почему?
– удивился Чжоу Эр. – Он же всё рассказал как на духу, даже о чем не просили.
Мин Хе с досады даже кулакoм по столешнице треснул.
– Толку-то мне от его болтовни, если я не смогу Сян-вану небесную деву привезти.
– Кого-кого?
–
Командир от рядового отличается тем, что принимает решения за других и при этом знает, что делает. если не знает, то всегда может посоветоваться со стратегом.
– Ну что ж вы так закручинились, командир?
– вопрошал Чжоу Эр, преданно заглядывая в глаза Мин Хе и едва ли не поскуливая от избытка рвения.
– Прям лица на вас нет. Может, вам помощь какая нужна? Так вы только прикажите, я – мигом сделаю.
Сян Юн за излишнее раболепие мог и в ухо дать, подозревая в угоднике злой умысел.
– Ничего страшного не случилось, Чжоу Эр, - попытался отвертеться Мин Хе.
И правда ведь, ничего не случилось. Не было Тьян Ню в Наньчжэне, не воровал небесную деву коварный Хань-ван, а сестра её – хулидзын пребывала в уверенности, что та хозяйничает в пэнчэнском дворце. если госпожи нет а аньчжуне, значит, с ней беда приключилась. И как назло вспомнились песни, что пели стражники у Западных ворот...
А сидели они рядочком вoзле костра, грелись помаленьку дешевым пойлом и для поднятия духа выводили незатейливую мелодию :
– Горы Ушань высоки,так высоки и огромны,
Воды Хуай глубоки,трудно их нам перейти,
Как бы желали к себе на восток мы вернуться,
Но сломан наш мост и не чинят его. 14
Так жалостливо пели, прямо слезы наворачивались. Мин Хе ведь тоже уж сколько лет не был дома. И пришлось ему язык cебе прикусить, чтобы не сказать парням, дескать, с мостками уже всё путем.
Склоны циньлинских гор прекрасны, воды Ханьшуй глубоки и свежи, но зимовать в унылом Наньчжэне воистину худшая из кар.
Дым, что вился к низким облакам, пах тревогой и грядущей войной. Совсем молоденький солдатик в стеганой куртке с чужого плеча тянул большие, посиневшие от холода ладони к огню, шмыгал носом и подтягивал вслед за старшими:
– Люди ж, пришедшие из дальнего далека,
Только мечтают вернуться к себе обратно,
Что же им можно сейчас сказать?
«А что я могу сказать Сян-вану? – спрашивал себя Мин Хе.
– Что его любимая жена неведомо где и с кем,и ещё до того, как ляжет первый снег, армия Лю Дзы вернется в уаньчжун?»
К несчастью своему, Мин Хе был в том возрасте, когда душевные терзания ещё не способны лишить сна. Молодость беспечна, ибо еще не знает о многих сторонах изни. В неведении её сила и слабость одновременно. Поэтому в ночь перед возвращением молодой человек спал крепко-крепко и не видел, как доблестный Чжоу Эр ускользнул со стоянки.