Год тигра и дракона. Осколки небес
Шрифт:
Посланный от Пэн Юэ уже набрал в грудь воздуха, чтобы разразиться очередным: «Докладываю Хань-вану!», но тут в шатер влетел ещё один насквозь промокший подданный и тоже заорал:
– Доклад! Доклад!
– Что еще стряслось?
– Докладываю Хань-вану! От вана-гегемона посольство прибыло!
Лю вздернул губу в злом оскале и хлопнул себя по бедрам:
– У! Уважаемый старший брат соизволил снизойти до нас, сирых? Где посол?
– Да тут, перед шатром на коне сидит. Ждет, сталбыть, пока…
– О как, – Хань-ван ухмыльнулся.
– На коне сидит и ждет? Вот
Посланец Пэн Юэ на всякий случай втянул голову в плечи и принялся докладывать.
В Лян дела шли неважно. Пэн Юэ, который должен был тревожить чусцев, мешать снабжению, жечь склады, а добытое отправлять в ханьскую армию, задачи свои выполнял только наполовину. В смысле, грабил и жег, а вот добычу отослать Хань-вану у него все никак не получалось. То буря, то дожди,то чусцы, то понос. Письмо геерала Пэн Юэ кишело отговорками и оправданиями, как собачья доха – блохами. Весьма красноречив оказался военачальник, вот только ни провизии, ни рекрутов не прислал, да и на соединение с основными силами не торопился. Тут не нужно было обладать лисьей проницательностью, чтобы понять чаяния Пэн Юэ.
– Княжескую печать он хочет, – озвучил очевидное Фань Куай.
– Ишь, как распинается, гад!
– Он ведь в Пэнчэне офицером был, стражей командовал, да?
– покачал головой Лю. – Вот ведь разбойник ненасытный! У братанов, что в горах грабежом прoмышляют,и то манеры получше… Свояченица! Сделай милость, запиши про Пэн Юэ, что… - он на мгновение задумался и нехорошо улыбнулся: - Запиши, что был тот Пэн Юэ главарем воровской шайки. Пусть и через тысячу лет потомки знают про eго разбойничий нрав. А что до Лян…
– Может, отдадим ему пока княжество-то, а, государь? – подал голос Люй Ши.
– Нам покамест самим до Лян не дотянуться,тут бы управиться. Пускай Пэн Юэ себя хоть кем величает. Пожаловать ему печать и нефритовый пояс, и пусть себе тешится.
– Пожаловать-то можно, - возразил Фань Куай.
– Да сам-то подумай, малец: сейчас пожалуем, а потом что делать станем?
– А потом отберем, - негромо молвил Цзи Синь, избегая смотреть на Хань-вана. – Право же, алчность и невежество должны быть наказаны. Если Пэн Юэ станет именоваться Лян-ваном, он, как человек недалекий и грубый,исполнится благодарности государю и из страха потерять титул пришлет войска нам в помощь. Нынешнее поведение Пэн Юэ достойно порицания, но наказывать его cейчас не следует. Надобно сперва победить врага, а затем покарать вероломных союзников.
– Вот слова, которые надобно вырезать на нефрите, – Лю с ухмылкой посмотрел в упор на своего стратега долгим-долгим взглядом: - Как удачно, что ты оделил нас своей яшмовой мудростью, стратег Ци. Хорошо! Так и поступим! Готовьте указ и печать с поясом ему какие-нибудь раздобудьте. У нас этого добра теперь много,так что выберем регалии побогаче. Пусть гаденыш порадуется. Так, чтo там далее у нас?
Но тут в шатер снова - нет, не влетел, но осторожно просочился давешний солдатик и доложил:
– Государь,там этот, посол который…
– От Сян Юна посoл? Что с ним?
– Продрог он весь, на коленях стoямши. Так зубами клацает да чихает, что лошади пугаются, а уж речи какие ведет… Ваш слуга и слов-то таких не знает.
– Раз ругается, значит, еще не дозрел и вразумлению моему не внял, - фыркнул Лю. – Разложите-ка его на земле да всыпьте палками раз десять для начала. Почтенному мужу ругательства из уст своих изблевывать невместно. Заодно и согреется.
Он развернулся к последнему гонцу и махнул рукавом, дескать, говори теперь ты. И тот, наконец-то дождавшись дозволения, всплеснул руками, стукнулся лбом о циновку и возопил:
– Государь! Правитель Ци нас предал! Тайно договорившись с Чу, он заключил союз с Сян Юном!
– У… - Лю перестал улыбаться и насупил брови.
– А вот это уже не шутки. А что командующий наших войск? Что генерал Ли Шэн?
– Государь, - гонец всхлипнул. – Армия Чу внезапно напала на лагерь генерала Ли Шэна, и тогда солдаты Ци тотчас обратились против нас. Войскo Ли Шэна было разбито, десять тысяч порублено, двадцать тысяч – в плен попали, а сам командующий…
– Ну? Говори!
– Генерала Ли Шэна Ци-ван… - посланец запнулся и пoследние слова почти прошептал: - … живьем сварил.
– Как,и его?
– Хань-ван сплюнул и зло выругался.
– Это Небеса мне знак подают, что ли? Что ж эти паразиты все моих людей варят и варят! Недород, что ли, в Ци приключился? Али им жрать там нечего?
– Плохо дело, – проворчал Фань Куай, накручивая на палец бородку.
– Ежели Ци теперь с Чу объединятся…
– Без тебя знаю, – Лю глянул косо и зло.
– Теперь нам тяжко придется, раз со стороны Ци Сян Юну больше ничто не грозит.
– А Ли Шэна-то как жалко!
– богатырь-ланчжун все сокрушался. – Хороший мужик был.
– Жалко, - кивнул Хань-ван. – И Ли Шэна жалко,и Чжоу Кэ жалко, а уж как подумаю, сколько народа мы положим, пока заберем обратно Инъян и покажем Ци, с кем в Поднебесной выгодней дружить, так просто слезы наворачиваются от жалости. Но!
– он поднял палец и угрожающе им поводил перед носом побратима: - Инъян нам по-любому надо снова взять. Есть герои, готовые возглавить отряд и вернуть моё – мне? А?
Героев в государевом шатре собралось изрядно, один другого отважнее, да только обладали герои те, помимо героизма, еще и жизненной мудростью и смекалкой. Взять хорошо укрепленный Инъян, битком набитый чускими солдатами – это не грушу отрясти. Тут, кроме храбрости и верности, ещё и сила потребна. А сил у ханьцев сейчас было мало. Сто тысяч против Сян Юна и примкнувших к нему чухоу, да притом, что Пэн Юэ подкреплений не шлет, да ещё с переметнувшимся Ци… Маловато будет.
– Оно, конечно, ежели тысяч тридцать пехотинцев взять да с тысячу всадников к ним, тогда… - пробормотал Фань Куай, потупив взор. Богатырю явно претило вот так вот, при всех, демонстрировать осмотрительность, но война – не веселый разбой в горах,тут одной удалью дела не делают.