Год, в котором не было лета. Как прожить свою жизнь, а не чужую
Шрифт:
Нам было по пути. Отлично. Мы разговорились. Андрей уехал из Украины с семьей, когда ему было восемь. Его семья жила недалеко от места чернобыльской катастрофы, здоровье отца ухудшалось из-за этого. Однажды на семейном совете они решили сменить место жительства и уехали в… Буэнос-Айрес. Без языка, без знакомых, без больших сбережений. Уехали в Аргентину, потому что только туда дали визу. Начали с нуля: работали как могли, детки ходили в школу, учили язык, родители трудились в полях, супермаркетах, обрастали бытом и имуществом. Южная Америка – место не безопасное: перестрелки ночами, принцип «если твое мне очень нравится, то это мое». Семья снова через восемь лет решает переехать. На этот раз в солнечную и миролюбивую Испанию.
В Испании проблема безработицы стоит очень остро. Молодые люди не могут найти работу по профессии, нужны знакомые, быть
Андрей из тех, кто крутится. За несколько лет в Испании он стал дизайнером пальм. Мы вместе придумали пафосное имя для его профессии, на самом деле названия его деятельности как такового нет. Работа заключается в том, что такой «дизайнер» вооружается специальными инструментами: огромный острый нож-лопатка, когти, чтобы лазить по стволу, страховка, ножницы и др., забирается по стволу пальмы и обрезает старые почерневшие ветви, срезает нижние листья кроны и придает пальме форму ананаса. Звучит просто, только на обучение этой филигранной работе уходят годы. Срез должен быть ровным, листья пальмы весят по несколько килограммов, иногда рост ветвей неправильный, тогда нужно долго примеряться с местом отреза, некоторые пальмы вообще никогда не обрабатывались, тогда надо начинать с самого низа, иногда ветки отлетают в тело и впиваются в мышцы, приходится зашивать раны. Нужно быть в отличной физической форме, чтобы работать тяжелым ножом, балансируя на высоте. Надо признаться, Андрей выглядит как Апполлон Бельведерский: мускулы, крепкие руки, широкие плечи.
Основные заказчики дизайнера пальм – русские состоятельные бизнесмены, у которых в Испании есть дома и сады. На обработку пальмы уходит от тридцати минут до полудня в зависимости от ухоженности, размера.
Андрей любит свою работу: работает на себя, приобрел инструмент, никаких тебе начальников, офисов, бумажек, свежий воздух, возможность выбрать время работы, результат виден сразу, моральное удовлетворение.
Я слушала Андрея и радовалась за него: можно годами определяться, чего хочешь от жизни, получить три высших образования, искать ответы в религии, философии, психологии, а можно просто жить, делать лучшее из того, что можешь и что нравится, приносить пользу себе и людям. Я рада была на своем пути встретить украинского парня, который преподал мне урок жизнелюбия и творческого отношения к собственной жизни без изучения креативных методик и советов вроде «Придумай двести способов использования скрепки». Если меня вдруг спросят, кто мой любимый дизайнер, я отвечу вслух: Филипп Трейси, но в душе вспомню Андрея и мой чудесный испанский автостоп.
Гибралтар
Томас с собакой
Проявление отваги и чрезвычайной глупости произошло со мной после того, как добрый украинский парень высадил меня в окрестностях Гибралтара.
До Гибралтара по карте нужно было идти еще километров пятнадцать. Но вожделенную скалу, зиждущуюся на краю света, видно было издалека. Я подумала, чего мне по долгой дороге идти, срежу-ка я и пройдусь полями. Пока я удалялась от магистрали в сторону скалы, мне повстречался темнокожий мужчина с собакой. Он был похож на рояль: цвета смоли, крупный, увесистый и с белыми клавишами зубов. Он широко улыбался то ли мне, то ли вечеру, и облакам, и морю, и тому, что можно вот так просто гулять с собакой. Я махнула ему рукой: мол, я тебя понимаю, я тоже улыбаюсь от того, что хорошо на свете жить, и красиво вокруг, и день был сегодня хороший. Он еще шире улыбнулся в ответ.
Я продолжила идти коротким путем, правда, недолго. Впереди меня вырос забор, украшенный сверху шипами колючей проволоки. Я с прискорбием поняла, что срезать не получится. Я развернулась и поплелась назад, чтобы выйти на ту пятнадцатикилометровую дорогу, про которую еще час назад мне сказала карта. Я ругала себя на чем свет стоит. За час я могла бы пройти пять километров по тому длинному пути, и сейчас осталось бы всего десять. Солнце уже начинало садиться. Когда я теперь попаду в Гибралтар? Попадется ли мне на пути еще один добродушный водитель, готовый меня подвезти, что в Испании с ее неприятием автостопа со мной случалось крайне редко, и если меня подбирали, я считала это огромной удачей. Улыбка сошла с моего лица, сменившись на выражение растерянности и беспомощности. А тот мужчина-рояль
Если честно, я выглядела жалко. С растрепанными волосами и скрюченной от рюкзака спиной, с табличкой «Gibraltar», той самой, картонку для которой журналист вытащил из мусорного бака и на которой виднелась пара жирных следов от пиццы. Мир увидел мою рассеянную непонимающую улыбку и решил: «Нет. Вы только посмотрите на эту самонадеянную тупицу. Сегодня у нее ни одного шанса справиться самостоятельно. А вот этот парень с собакой в порядке. Он-то ей и поможет».
Томас, так звали мужчину с широкой улыбкой, отвел домой своего пса, взял машину и подвез меня прямиком до гибралтарской таможни. Он голосом звезды американского джаза пел за рулем. Томасу было примерно сорок лет. Думаю, примерно двадцать из них он пропел. Томас родом из Африки. Он был из тех африканцев, что смогли выбраться из бедности. Он учился в Лондоне на инженера. Работал в Англии, потом осел в Испании. Он был руководителем команды инженеров в компании, которая занимается переработкой нефти. Ворота с колючей проволокой, в которые я уперлась, пытаясь срезать путь к скале, как раз охраняли территорию его завода от таких путешественников, как я. Он отвечал за технологический процесс очистки воздуха во время производства. А пса, которого он выгуливал, Томас взял в приюте.
Томас стал моим первым ангелом путешествия. Ангелом путешествия я называла человека, дающего по-настоящему необходимое здесь и сейчас.
Томас оставил мне свой номер телефона и взял с меня зарок позвонить ему, если вдруг у меня возникнут проблемы. Я вышла из его машины, нацепила рюкзак и почувствовала себя самой сильной на свете. Раз уж я добралась до Гибралтара, что теперь может меня остановить?
Иногда мне кажется, что быть глупой и потерянной не так уж и плохо. Желаю каждому испытать на себе ту любовь, которой может поделиться случайный прохожий, видящий заблудившегося путешественника с большим рюкзаком.
Никки в Гибралтаре
В Гибралтаре я впервые останавливалась по каучсерфу, я попросила три ночи, парень быстро ответил, мол, не вопрос, приезжай, место есть. Он был звездой каучсерфа: триста положительных отзывов. Я подумала, что это странно, неужели все триста гостей были довольны?
Я пересекла границу между Испанией и Гибралтаром вечером. Гибралтарский полицейский прямо передо мной повесил цепочку, закрывающую дорогу к скале. Я спросила, смогу ли я сегодня попасть в Гибралтар. Он улыбнулся и ответил, что надо подождать пять минут, пока самолет взлетит. Чтобы войти в Гибралтар, нужно пересечь взлетную полосу. Никогда я не видела пузо взлетающего самолета в заклепках так близко и никогда не слышала такого громкого рева турбин. Сила этой огромной небесной машины передалась мне.
Я шла по узким улочкам Гибралтара с красными телефонными будками, красными двухэтажными автобусами, сопровождаемая английской речью со всем известным акцентом.
Через пять минут я уперлась в кованый забор, поднялась по двум пролетам лестницы и позвонила в дверь. Меня встретила другая гостья хозяина дома, крупная немка. Мы поднимались в темноте по лестнице, стукаясь о расставленные тут и там цветочные горшки, статуэтки разных размеров и музыкальные инструменты. Пройдя по коридору, мы попали в большую комнату. В ней горел сумрачный красный свет. С желтых стен на меня смотрели пустыми черными глазницами черепа обезьян, сушеная черепаха была прибита под потолком. Огромные полотна с шестируким Шивой и слоновоголовым Ганешей украшали стены, голова Будды улыбалась мне из-за вытертого кожаного кресла. Крепко пахло коноплей. На полу был матрас, софа, два пуфа и низкий стол. Посмотрев на Ганешу, я задала немке самый неуместный из вопросов: «Хозяин буддист?». Она, лукаво улыбнувшись, ответила: «Я так не думаю».