Год зеро
Шрифт:
— Отдаленные раскаты, — ответил он. — Пока гром не грянет…
— Так уже грянул.
— Но они ведь американцы, — сказал он. — Внутренне они готовы ко всему. И вы не поверите, насколько готовы. Это их вторая натура. Они сидят в подполье еще со времен первого русского спутника. И чума не напугает их ничем таким, чем их уже сто раз не стращал Голливуд. Ведь они, черт возьми, выживали после чумы десятки раз! Вспомните-ка. Стивен Кинг. «Штамм “Андромеда”». Альбер Камю. «Декамерон». Фукидид. Жизнь всего лишь имитирует искусство. Катастрофы несут обновление. Там, в глубинке, люди все еще судачат о лимитировании расхода горючего в семидесятых [61] , йеллоустонских пожарах и урагане «Митч». О повсеместных отключениях электричества, снежных годах, Уэйко [62] , Оклахоме [63] , Всемирном торговом центре, наводнениях, Великой депрессии, Вьетнаме. Все эти события для них легендарны, как притчи. Они выучили эти уроки.
61
Дефицит бензина в 1973–1974 гг. в связи с тем, что страны ОПЕК во главе с Саудовской Аравией ввели эмбарго на поставки нефти в США и Западную Европу, впервые применив так называемое «нефтяное оружие» против Запада, таким образом выразив протест политике США на Ближнем Востоке. (Прим. перев.)
62
Осада силами ФБР США поместья «Маунт Кармел» в Уэйко, Техас, где находились члены религиозной секты «Ветвь Давидова» в 1993 году. Во время событий погибло 79 членов секты, в том числе 21 ребенок, и ее лидер Дэвид Кореш. (Прим. перев.)
63
19 апреля 1995 года в Оклахоме произошел крупнейший до 11 сентября 2001 года теракт на территории США. (Прим. перев.)
— Прошлое как повод для надежды? — предположила она.
— Вот именно. Америка всегда выживала. Ее люди деятельны. Они ждут не дождутся, чтобы вычистить всю грязь и начать все сначала.
— Вас послушаешь — они безрассудны.
— Вовсе нет.
— Вы считаете, мы дурачим их? — спросила она. — Тем, что обещаем найти вакцину от чумы.
— Этого я не говорил.
— А что, если исцеления нет?
Он поднял на нее глаза:
— А его, по-вашему, нет?
Она умолкла.
— Ну вот, — сказал он, размахивая сковородкой с омлетом. — Еда готова, а я испортил вам аппетит.
После ужина они вышли полюбоваться звездами. Натан Ли расспросил Миранду о ее жизни, но после его рассказов собственная история казалась ей такой пресной! Воспитывали в четырех стенах. К тому времени как страна развалилась, ее уже комфортно и безопасно пристроили в Лос-Аламосе. Лаборатория — или Гора, или Меса, или Атомный город — была островом, возвышающимся над всеми невзгодами.
Натан Ли называл Лос-Аламос цитаделью — городом в городе. Сравнивал его с зиккуратом в Уре, с афинским Акрополем, с Пентагоном и Кремлем. Здесь находился оплот власти, закрытый от простых граждан, убежище на случай осады. Послушать его, так выходило, что это величайшая веха в истории.
Он хотел знать, как этот городишко вырос в большой город. Миранда рассказала ему о волнах ученых из разных стран, накатывавшихся, словно переселенцы, с семьями и чемоданами, о ниспровержении специалистов по атомному оружию. Ведь более полувека Лос-Аламос в основном занимался ядерным вооружением — разработкой, а потом сокращением. Но тут вдруг биологические науки, презираемые физиками и инженерами как дисциплины «мягкие» [64] и неточные, возвысились и захватили власть. Были грандиозные сражения за сферы влияния, но верх одержала Элис, навела порядок и сосредоточила усилия всех на выполнении новой миссии — обуздании вируса Корфу.
64
«Мягкие» науки — антропология, психология, социология, не имеющие экспериментального подтверждения. (Прим. перев.)
На некоторое время ученые объединились. Они соперничали, но как люди одной профессии. От вирусологии до генетики и палеобиологии приматов каждая специальность обладала своим особым кастовым духом, имела особые лаборатории, собственное направление поиска. На первых порах посыпались находки и открытия. Структура каждого белка — от червей до человека — записывалась на диск. Были изобретены плазменные «палочки» для обнаружения Корфу в воздухе. Спутники отслеживали географическое продвижение заболевания.
Агрессия Корфу должна была возвестить о начале новой золотой эры медицины. В охоте за вирусом нашли средство излечения от туберкулеза, болезни Альцгеймера, СПИДа и всех разновидностей рака. Были синтезированы нервные и глазные волокна. Человечество ожидали заманчивые перспективы. Повредившие связки люди встанут на ноги и пойдут. Слепые прозреют. Глухие обретут слух.
Но потом умерла Элис, и за дело взялся Кавендиш. За одним забором появилось множество новых. Его скрытность всех измучила, породила в людях недоверие. Вскоре в некогда прочном фундаменте появились трещины.
Теперь старые семьи главенствовали над приехавшими позже. Бывшие жрецы чистой науки с презрением относились к тем, кто занимался промышленными исследованиями, а те, в свою очередь, третировали бывших государственных научных работников. Те, кто занимался СПИДом, чувствовали пренебрежительное равнодушие охотников за Эбола и другими «дикими» вирусами. Иностранцы полагали, что уроженцы здешних мест выезжают на везении. Американцы же считали, что приезжие выбрасывают деньги на ветер. Охранники — многие с научными степенями в теперь бесполезных областях, таких как, например, разработка ядерного вооружения, — обижались на биологов. Ученые считали охранников ничтожествами. Росла вражда как между лабораториями, так и внутри самих коллективов. Каждый рядовой работник требовал себе отдельную лабораторию. А правил всем Кавендиш — вдохновитель этой анархии.
— Порой мне кажется, они слишком много наоткрывали, — рассказывала Миранда. — Возможно, существует все же предел для наших знаний. Никогда не думала, что буду говорить такое.
— Не стоит разочаровываться в них.
— Я разочарована в себе.
— А что вы еще можете сделать?
— Ну да…
— Вам же еще только девятнадцать, Миранда.
Она, уже немного опьянев, пригрозила ему бутылкой.
— Чертов капитан, — сказала она.
— Он ничего не рассказывал мне. Хотя вы понимаете, о чем я.
— Отойди, девочка, дай кораблю потонуть?
— Вы пытаетесь спасти этих людей, — сказал Натан Ли. — Но сделать это не в ваших силах. Они должны найти выход сами.
Миранда сделала жест в направлении черной бездны — туда, где когда-то сверкали огни Санта-Фе.
— Это их я пытаюсь спасти.
Оба смотрели, куда показывала ее рука. Их глаза устремились к северу. Звезда промчалась сквозь ночь.
— Видели? — выдохнула она.
Еще одна. А затем хлынул ливень звезд.
— Я забыл, — сказал он. — Сегодня же не простая ночь. Персеиды.
Миранда знала о них. Она помнила, где их искать на небе, от какого созвездия они взяли свое название. Но никогда их не видела. Метеоры стремительно сыпались серовато-синими гроздьями. Они были так красивы.
Она сидела рядом с ним, и ее сердце взволнованно колотилось. Она поняла, что он имел в виду. Оказывается, пришло лето.