Годсгрейв
Шрифт:
Однако ее мысли постоянно возвращались к драке в некрополе. К тому существу с клинками из могильной кости и извивающимися щупальцами по краям капюшона. И хоть благодаря густым теням у ее ног она не испытывала страха, девушка понимала, что здесь задействовано нечто грандиозное.
Она посмотрела на книгу под мышкой, провела пальцами по изъеденной временем обложке. По потемневшей латунной застежке.
– Найди Корону Луны, – прошептала Мия.
– …У нас есть время до двенадцатого удара часов…
Девушка засунула большие пальцы за пояс.
Осознала, что чертовски хочет покурить.
– В самый
В ее клетке смердело мочой и застоявшимися страданиями.
Солома заплесневела, ведро в углу покрылось коркой из грязи и мух. Мию вывели из Ямы; проходя через ворота, она увидела, как Слезопийца кивнула ей на прощание. Четверо хорошо вооруженных легионеров провели ее через оживленный рынок и наконец заперли в клетке в большом здании администратов. Ее стоимость определили, но деньги пока не выплатили. У Мии остается несколько часов, прежде чем домина получит над ней полную власть. Несколько часов, чтобы собрать воедино клочки своего плана.
– …Нам нужно сообщить обо всем гадюке…
Мия хмуро посмотрела на Мистера Добряка. Он был всего на тон темнее теней, откидываемых на пол решеткой. Соседние клетки пустовали, но Мия все равно не повысила голос.
– Я бы предпочла, чтобы ты перестал так ее называть.
– …У тебя есть для нее менее лестное прозвище?..
– Ты мог бы называть ее гребаным именем.
Не-кот фыркнул – довольно впечатляюще для существа без легких.
– …Мы должны были сделать так, чтобы тебя купил Леонид. Вместо этого тебя приобрела его дочь. Гадюка никак не может об этом знать. Они с Эклипс будут ждать нас в коллегии Леонида в Уайткипе, как и планировалось…
– Да, это было оплошностью, – признала Мия.
– …Весь этот план – оплошность и безумие, которые держатся на гребаных соплях…
– Я знаю, что делаю.
– …Какая жалость, что гадюка не знает…
Мия вздохнула.
– Тебе придется ей рассказать. Сможешь добраться до Уайткипа?
– …Уверен, я найду корабль, на который можно проникнуть. Но что будешь делать ты?..
– А что еще я могу? – Мия пожала плечами. – Тренироваться в манеже Леоны. Сражаться. Побеждать. Пункт назначения не изменился, только отправная точка.
– …И где мне велеть гадюке тебя встретить? Где коллегия твоей новой донны?..
– Не имею ни малейшего гребаного представления.
– …О да. Ты определенно знаешь, что делаешь…
Мия показала не-коту костяшки и заправила грязные волосы за уши. Она по-прежнему была покрыта запекшейся кровью, потом и пылью. Усевшись на солому, она попыталась стереть из памяти лица мужчин, которых убила в Яме. Ей нужно было произвести впечатление – так она и поступила… некоторым образом. Мия и прежде убивала десятки людей, стоявших у нее на пути. И все же эти бойцы просто выполняли свою работу…
– Чувствую себя дерьмово, – вздохнула она.
– …Пахнешь тоже не очень…
– Я не это имела…
– …Ты не можешь себе позволить жалеть тех мужчин, Мия. На такой глубине твое сострадание только послужит якорем, который утянет тебя на дно. Ты должна быть такой же жестокой и суровой, как люди, на которых ты ведешь охоту…
– Если бы я не проявила сострадание на последнем испытании Красной Церкви, то попала бы на банкет в честь посвящения, когда Эшлин и Осрик отравили Духовенство. Тогда бы мы все были мертвы.
– …Ты так и будешь постоянно заводить эту волынку, не так ли…
В коридоре раздались шаги, и не-кот испарился, как дым. Мия подняла голову и увидела, как администрат открывает ее клетку. Коренастый бородатый мужчина был одет в белую мантию с тремя солнцами Итрейской республики. Рядом с ним стоял юноша в рясе послушника с короткими рукавами, держа в руках высокий стул и шкатулку из красного дерева.
Донна Леона бесшумно шагнула в клетку, за ней последовал самый мускулистый мужчина, которого Мия когда-либо видела. Он был итрейцем, на вид – немного за тридцать. Края пышной бороды блестели сединой, густые волосы собраны в длинный хвост. Кожа у него была сморщенной, словно мятый лист бумаги; бровь, щеку и губу рассекал длинный шрам, искажая черты лица, из-за чего оно выглядело вечно насупленным. Глаза мужчины были налиты кровью, и он грузно опирался на трость с набалдашником в виде львиной головы. Опустив взгляд, Мия увидела, что к его левой ноге ниже колена крепился железный штырь.
Он хмуро изучил Мию серо-стальными глазами, и его голос захрустел словно гравий:
– Это девчонка.
Донна Леона подняла идеальную бровь.
– Я заметила.
– Бездна и кровь, донна, вы потратили тысячу сребреников на эту коротышку? Я не волшебник. Мне нужна глина, с которой можно работать.
– Она убила пятерых бойцов за пять минут, – отчеканила Леона. – И стоила каждой монеты.
– Что ж, тогда это просто охренительно. Поскольку у нас за душой не осталось ни гроша.
– В эту поездку мы приобрели еще два вполне достойных экземпляра. И не тебе меня осуждать, экзекутор. Если бы ты вчера не осушил все Сады, то был бы рядом со мной этим утром, когда я делала покупку.
Мужчина что-то проворчал себе под нос и вновь посмотрел на Мию.
– Вставай, рабыня.
Та молча повиновалась, встав с сомкнутыми руками. Итреец, хромая, обошел ее кругом, железная нога стучала по камню при каждом шаге. Девушка не проронила ни звука и смотрела в пол, пока он ее изучал. В дыхании здоровяка чувствовался запах алкоголя.
– Она слишком низенькая, – заявил он. – Руки короткие.
– Она быстрая, как ветер, – ответила Леона.
– Слишком молодая. Пройдут годы, прежде чем она будет готова к арене.
– Пять бойцов, – повторила Леона. – За пять минут.
– Она девчонка, – прорычал мужчина.
– Я тоже ею была, – тихо ответила донна. – И это никогда не делало меня хуже в твоих глазах.
– Да стоит мужчинам ее учуять, как у них снесет гребаную крышу!
– Разве мой отец не говорил то же самое обо мне, когда я посещала коллегию? И разве не ты попросил разрешения меня оставить? Чтобы я могла учиться?