Годы испытаний. Книга 1
Шрифт:
– На сутки опоздали… Не знаю, как и докладывать командующему, - раздумывая, вслух произнес Быстров.
Поймав виноватый взгляд Русачева, сказал:
– Мы, товарищ Канашов, учили войска тому, что надо на войне. А вы чему - не знаю… Судя по репликам, вы заражены отступательным духом.
– Губы Быстрова тронула насмешливая улыбка.
– Это временное явление - отступление.
– Возможно… Но и отступать тоже надо уметь, - ответил Канашов.
– Отступлению не трудно учиться. Повернулся спиной к противнику
– Вот он и лупит нас в хвост и в гриву… И беда, что не по заднице попадает, а по голове…
– Я не собираюсь с вами спорить, подполковник. Война покажет, кто из нас прав. Сейчас неподходящее время для дискуссий. Воевать надо…
Канашов собрался было отчитать этого самодовольного полковника, но Быстров, по-видимому, угадал его намерение и заторопился.
– Едемте немедленно в штаб, товарищ полковник, - тоном приказа предложил он Русачеву, и тот покорно согласился.
Канашов проводил Быстрова с неприязнью. «Был некогда дельный, умный командир, а сейчас растерял свои былые качества, превратился в чинушу».
4
Услышав о ранении Жигуленко, Миронов оставил за себя Полагуту и отправился в дивизию навестить товарища.
Жигулеико лежал в медсанбате, расположенном в лесу. Командир, находившийся вместе с ним в палатке, сегодня выписался, и Евгений скучал один. Миронов поздоровался, смущенно улыбаясь, а Жигуленко приподнялся на локтях, обрадованно взглянул на товарища.
– Проходи, проходи, присаживайся! Старый друг лучше новых двух…
Миронов положил перед ним нехитрый подарок: пачку папирос и несколько зеленых яблок, которыми угостил его Еж.
Евгений откусил яблоко и сморщился.
– И-и-и! Москву видно. Кислющее… А впрочем, мне хотелось чего-нибудь кисленького. Спасибо, угадал мое желание. Лежишь здесь без толку…
Евгений распечатал пачку «Казбека» - он любил эти папиросы.
– А я тут ка махорку перешел, - признался он.
– Как у тебя с рукой?
– Саша кивнул на перевязанную руку Жигуленко.
– Уже поджила. Вот нога хуже - гноится,- Евгений отвернул одеяло и показал забинтованную ниже колена ногу.
– Где же ты попал под бомбежку?
– Да мы с комдивом к Муцынову ездили… Русачева тоже легко ранило. Ты только об этом никому… Не хочет, чтобы об этом говорили. Нелегко ему, поди, без меня, привык он ко мне… Да и я научился сразу, с первого взгляда, понимать его.
– О Рите есть известия?
– Никаких. Боюсь, как бы ока не осталась у немцев. Да, пляши, Сашка!… Наташа жива и здорова!
Миронов подскочил, стиснул в объятиях Евгения. Глаза его светились радостью.
– Жива? Где она?
– На курсах медсестер учится.
– Ты откуда знаешь?
– спросил Миронов.
– В медсанбат санинструктор новенький прибыл - Таланова. Письмо отцу от Наташи привезла.
– Лицо у Евгения оживилось.
– А знаешь, Саша, когда я увидел ее, я обомлел. Даю тебе честное слово, таких я еще не встречал в жизни.
– Красивая?
– Этого мало. Ты веришь, я даже растерялся… Ну, двух слов не мог связать… Боюсь, недолго она здесь задержится - гордая. В первый же день поругалась с командиром медицинского батальона. Он сейчас же к комдиву жаловаться. Сам знаешь, если наскочит коса на камень… Ну, об этом после. У вас-то какие новости?
– Командиров-новичков много прислали. Бурунов пошел на повышение.
– Куда?
– К Канашову - заместителем по политчасти. Канашов души в нем не чает. Дубров принял роту у Аржанцева. Командовать батальоном стал Аржанцев. У меня уже было две стычки с Курандой… На марше боец ноги растер, я разрешил ему на повозку сесть, так он меня обвинил в том, что я проявляю либерализм к подчиненным, балую их.
Миронов увлекся рассказом и вдруг с удивлением отметил, что Жигуленко слушает его рассеянно.
– Тебе, наверно, скучны эти новости?
– Да нет, почему же? Я с удовольствием… А как Дубров? Вы же с ним друзья. Он, должно быть, проклинает тот день, когда мы встретились. Поперек пути встал, любовь его отбил.
– Нет. Он не вспоминает о тебе.
– А о Рите?
– О ней - да. Он ее сильно любит.
Надвигались сумерки. Жигуленко тревожно поглядывал на часы - не пропустить бы приход в медсанбат Ляны…
– Мне пора, Евгений, - сказал Миронов.
– Как бы не хватились. Я у комроты не отпрашивался: думал, на часок, не больше.
– Ну, поторапливайся, - с готовностью согласился Евгений, - а то и я буду за тебя беспокоиться. Когда лесом пойдешь - осторожней. Немцы пачками забрасывают к нам диверсантов. Вчера почти в пригороде Минска подожгли склад с горючим. У нас в дивизии угнали две машины. И самая плохая новость: лейтенанта Бекчентаева из нашего училища нашли сегодня утром в лесу с перерезанным горлом, без оружия и документов. Теперь в полках специальные группы создают по борьбе с диверсантами.
– Бекчентаева жаль, боевой был парень… Ну, бывай здоров! Выздоравливай поскорее, - и Миронов протянул руку.
…Никогда еще за все эти тяжелые дни войны Миронов не чувствовал себя так легко и свободно. Весь он жил мечтой о Наташе. «Неужели она даже не вспоминает обо мне?»
Глава седьмая
1
Взвод лейтенанта Миронова получил боевое задание: в тылу обороны полка очистить лес от диверсантов и сигнальщиков,- они указывали ракетами самолетам важные цели и объекты в тылу наших войск.