Гоголь в Москве (сборник)
Шрифт:
«Святой доктор» Федор Петрович Гааз
Гоголь был на панихиде, которая состоялась, вероятно, в церкви Николая в Плотниках. По воспоминаниям А. С. Хомякова, писатель по окончании службы сказал ему: «Для меня все кончено». На другой день он посетил Аксаковых, пребывал в подавленном состоянии, был задумчив и грустен. В начале февраля, на Масляной неделе, Гоголь начал поститься. В это время его посещает отец Матвей Константиновский. Разговоры с ним усугубили покаянное настояние Гоголя. 7 февраля он ездил к своему духовнику в церковь Саввы Освященного на Девичьем поле. По свидетельству Погодина, писатель:
Причащение не успокоило Гоголя, он пребывал в мрачном состоянии духа, терзался и постоянно думал о смерти и своей греховности. С этого времени писатель отказывается от пищи, тяготится посещениями друзей и знакомых, проводит время в молитвах, слезах и тягостных раздумьях. 10 февраля он обращается к Толстому с просьбой забрать рукописи «Мертвых душ» для передачи их митрополиту московскому Филарету. Но граф отказался это сделать, поскольку опасался, что это укрепит в Гоголе мысли о близкой кончине. На следующий день, в первый понедельник Великого поста на втором этаже, в комнатах Толстого прошла церковная служба. Гоголь присутствовал на ней, хотя и был очень слаб. Видя, как богослужение изнуряет Гоголя, граф распорядился больше не проводить его у себя. В эту же ночь, с 11 на 12 февраля, Гоголь в присутствии своего слуги, мальчика Семена, сжег рукопись второго тома «Мертвых душ». Толстые тетради горели долго, и Гоголю пришлось перекладывать их в камине. Уничтожив рукопись, Гоголь перекрестился и лег в постель. С этого времени он стал сознательно готовиться к смерти. «Я уже готов, и умру…», — сказал он Хомякову. «Он смотрел как человек, для которого все задачи решены», — свидетельствует доктор А. Т. Тарасенков, увидевший Гоголя 13 февраля.
Пытаясь спасти жизнь Гоголя, Толстой обратился к митрополиту Филарету, который передал больному, что ему следует слушаться врачебных предписаний. По мысли митрополита, Гоголя надо было убеждать в том, что «смирение не в посте, а в послушании». Филарет внимательно следил за ходом болезни Гоголя, призывая к себе священников, посещавших писателя и подробно расспрашивая их (сам владыка в это время был болен). Ежедневно у Гоголя бывал настоятель церкви Симеона Столпника Алексий Соколов, часто приходил и духовник — священник церкви Саввы Освященного Иоанн Никольский. Однако их увещевания ни имели влияния на писателя, он отказывался питаться и следовать врачебным предписаниям.
К Гоголю призывались лучшие московские врачи — А. А. Альфонский, А. И. Овер, А. Е. Эвениус, О. В. Варвинский, С. И. Клименков, А. Т. Тарасенков. Делались попытки подвергнуть его гипнозу. Наконец, решено было насильно лечить Гоголя, за что принялись Овер и Клименков. Методы этого лечения — пиявки, холодное обливание головы в теплой ванне, горчичники — ускорили кончину писателя. 20 февраля Николай Васильевич впал в беспамятство, начался бред, на следующий день, в восемь часов утра он скончался во сне.
Митрополит Московский Филарет (Дроздов)
Вечером 22 февраля тело Гоголя было перенесено для отпевания в университетскую церковь Святой Татьяны на Моховой, 9. Гроб несли по Никитскому бульвару, там, где писатель любил прогуливаться. Два дня, пока тело стояло в церкви, к нему приходили поклониться множество людей. 24 февраля после совершения панихиды профессора Н. Б. Анке, Т. Н. Грановский, П. Н. Кудрявцев, Ф. Л. Морошкин, С. М. Соловьев вынесли гроб из церкви. До места погребения на кладбище Даниловского монастыря гроб с телом Гоголя продолжали нести на руках. Гоголь был похоронен рядом с близкими ему людьми — Н. М. Языковым и Е. М. Хомяковой. Вслед за этим рядом упокоились еще двое хороших знакомых писателя — А. С. Хомяков и Ф. В. Чижов, его товарищ по кафедре в Санкт-Петербургском университете.
Сохранение памяти о Гоголе в Москве началось в год открытия памятника А. С. Пушкину. 8 июня 1880 г. драматург А. А. Потехин на втором пушкинском заседании Общества любителей русской словесности предложил начать всенародный сбор средств на памятник Гоголю. Сбор средств и создания памятника затянулись на два десятилетия. Активным участником этих мероприятий был художник, реставратор и коллекционер Илья Сергеевич Остроухов (1858–1929), глубокий знаток и почитатель творчества Гоголя. В его доме в Трубниковском переулке, 17 демонстрировались конкурсные проекты. Остроухов был инициатором издания юбилейного собрания сочинений Гоголя (1909 г.), а в саду его дома позднее установили уменьшенную копию памятника писателю, установленного на Арбатской площади.
Николай Андреевич Андреев
На конкурсе был утвержден проект скульптора Николая Андреевича Андреева (1873–1932), вызвавший уже тогда неоднозначные отзывы. Гоголь изображен в тяжелые для него последние дни жизни, проходившие в доме на Никитском бульваре. «Трогательно, глубоко и необыкновенно изящно и просто. Какой поворот головы! Сколько страдания в этом мученике за грехи России!», — так отозвался об этом памятнике художник И. Е. Репин. 3 сентября 1909 г. посетил Арбатскую площадь Л. Н. Толстой специально приехавший посмотреть на памятник. «Мне нравится — очень значительное лицо», — оценил скульптуру Толстой. Памятник Гоголю принес Андрееву широкую известность, за ним последовали другие выдающиеся произведения этого мастера — монументы Ф. П. Газу, А. И. Герцену и Н. П. Огареву, В. И. Ленину, А. Н. Островскому, работы в жанре мемориальной скульптуры.
Создание памятника Гоголю происходило в мастерской скульптора в Большом Афанасьевском переулке, 27. На пьедестале монумента Андреев изобразил галерею гоголевских героев. Известно, что для образа Тараса Бульбы ему позировал известный журналист Владимир Алексеевич Гиляровский (1853–1935), автор знаменитой книги «Москва и москвичи», а для фигуры Бобчинского — актер Иван Михайлович Москвин (1874–1946). Архитектором этого монумента являлся прославленный Федор Осипович Шехтель (1859–1926).
Для мемориала была избрана Арбатская площадь в том месте, где к ней примыкал Пречистенский бульвар. Отсюда был виден дом на Никитском бульваре, в котором скончался писатель. Открытие состоялось 26 апреля 1909 г., в 12 часов дня. Вся площадь была заполнена народом, здесь собрались представители литературной, научной и художественной общественности, городские власти, думские деятели, учащиеся московских гимназий, люди разных сословий и состояний. Для возложения венков прибыли более 200 депутаций. В это время под управлением известного композитора М. М. Ипполитова-Иванова сводным оркестром и хором исполнялась, написанная им кантата в память Гоголя.
Нельзя не сказать, что памятник Гоголю на Арбатской площади был не первым скульптурным монументом писателю в Москве. Еще один, причем, крайне своеобразный, появился двумя годами ранее, в 1907 г. Речь идет о знаменитых скульптурах, украшающих доходный дом Г. Е. Бройдо в Плотниковом переулке, 4/5. Это четырехэтажное здание в стилистике модерна, угол которого выделен мощным прямоугольным эркером с квадратными окнами, врезающимся в здание на уровне второго этажа. Его главной особенностью являются удивительные по тематике скульптуры — между окнами второго этажа расположены десятки мужских и женских фигур высотой в человеческий рост, облаченные в античные одежды и прильнувшие друг к другу в любовных объятиях. Среди них угадываются портреты А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, Л. Н. Толстого. По предположению москвоведа С. К. Романюка, эти скульптуры являются фрагментами композиции «Парнас», выполненной скульптором Л. С. Синаевым-Бернштейном для фриза Музея изящных искусств, но отвергнутой заказчиком из-за фривольности содержания. На настоящий момент это единственная версия, объясняющая появление столь странных рельефов, но и ее принять трудно — слишком уж явно скульптор надсмеялся над своими героями. К сожалению, в настоящее время этот уникальный памятник разрушается — рельефы осыпаются изза ремонтных работ, производимых в здании различными фирмами. Для спасения дома Бройдо требуется принять неотложные меры, иначе Москва может лишиться первого памятника Гоголю, хотя бы и столь своеобразного.
В начале XX в. дом, в котором жил и умер Гоголь, находился во владении Марии Владимировны Катковой, вдовы известного публициста, редактора «Московских ведомостей» Михаила Никифоровича Каткова. К этому времени его интерьеры уже не сохранили прежней обстановки. «Камин, в котором сожжен втором том „Мертвых душ“ превращен в печь, а спальня Гоголя — это теперешняя прихожая», — сообщает статья 1910 года. Идея создания здесь музея Гоголя, появившаяся в год столетия писателя, была надолго оставлена.