Гоголь в Москве (сборник)
Шрифт:
Рушилась дружба Гоголя с Погодиным, но все более укреплялись его хорошие отношения с семьей Аксаковых. Он часто бывал в их доме на Смоленской-Сенной площади. Другим близким Гоголю семейством были Хомяковы. Глава дома философ, поэт, критик и публицист Алексей Степанович Хомяков (1804–1860), являлся одним из лидеров славянофильского направления. А. С. Хомяков был женат на Екатерине Михайловне Языковой (1817–1852), сестре друга Гоголя, поэта Николая Михайловича Языкова (1803–1846)3. «Я их люблю, у них я отдыхаю душой», — пишет Гоголь о семье Хомяковых Языкову 10 февраля 1842 г. Хомяковы жили тогда на Арбате, 23 в доме Нечаева.
Церковь Николы Явленного на Арбате. Фотография из «Найденовского
Хомяковы были прихожанами храма Николы Явленного. По легенде, Гоголь, посещая Хомяковых, заходил в эту церковь и молился перед образом Ахтырской Божией Матери, который был его семейной святыней. Мать Гоголя, Мария Ивановна, в письме к С. Т. Аксакову рассказывает о чудесном знамении от иконы, которое было явлено ее супругу, Василию Афанасьевичу Гоголю-Яновскому: «Когда Василий Афанасьевич приезжал на каникулы домой, и в это время ездил со своей матушкой в Ахтырку, Харьковской губернии, на богомолье, там есть чудовной образ Божьей Матери, они были там в обедне, отправляли молебен и остались там ночевать, и он видел во сне тот же храм. Он стоял в нем по левую сторону; вдруг царские врата отворились, и вышла царица в порфире и короне и начала говорить ему при других словах, которые он не помнил: „Ты будешь одержим многими болезнями, … но все то пройдет, — Царица Небесная сказала ему: — Ты выздоровеешь, женишься, и вот твоя жена“. Выговоря эти слова, подняла вверх руку, и он увидел у ее ног маленькое дитя, сидящее на полу, которого черты врезались в его памяти». Спустя некоторое время отец Гоголя увидел у соседей девочку из своего видения — это и была Мария Ивановна, на которой он впоследствии женился, после второго чудесного знамения Божией Матери. Кроме того, для Гоголя и сам Никольский храм был патрональным — он был крещен во имя святителя Николая чудотворца Мирликийского. Непродолжительное пребывание Гоголя в Москве было наполнено активной работой. В это время он завершает «Мертвые души», «Портрет», «Тараса Бульбу» (при создании этого произведения Гоголь мог работать с рукописями «Погодинского древлехранилища»). Большие переживания были связаны с публикацией «Мертвых душ», трудностями, которые возникли при прохождении поэмы через цензуру. Наконец, 21 мая 1842 г. первые экземпляры книги были отпечатаны. Это событие отметили у Аксаковых, которые в этот день праздновали также именины Константина Сергеевича. На обеде присутствовали Погодин и Шевырев. «Это был в то же время прощальный обед с Гоголем», — пишет С. Т. Аксаков. Через два дня из аксаковского дома на Смоленской-Сенной Гоголь отбыл за границу. На этот раз заграничные странствования Гоголя протянулись на еще более долгий срок — семь лет. Писатель жил в Италии, Германии, Франции, посетил в феврале 1848 г. Святую землю.
12 сентября 1848 г. Гоголь возвратился в Москву. Это был уже не прежний Гоголь, любимец московской интеллигенции и кумир студентов, автор «Ревизора» и «Мертвых душ». Между писателем и его московскими друзьями (в том числе и Аксаковыми, именовавшими его «святым подвижником»), знакомыми и почитателями появилось отчуждение вызванное публикацией «Выбранных мест из переписки с друзьями». Эту книгу резко приняли не только западники (Белинский вступил по поводу книги в полемику с Гоголем), но и славянофилы — С.Т. и К. С. Аксаковы, Ю. Ф. Самарин. Среди читающей публики прошел слух о сумасшествии Гоголя. «Он помешался», — записал в дневнике Погодин, которого Гоголь в «Выбранных местах» жестоко и не вполне справедливо бранил. И хотя Гоголь, столкнувшись со столь резкой реакцией, попытался оправдаться, писал объяснительные и извинительные письма, осадок все-таки оставался. «Ты меня спрашиваешь о Гоголе… — пишет Вера Сергеевна Аксакова подруге М. Г. Карташевской — Примирение произошло еще на письмах. Все ему обрадовались, и отношения остались по-прежнему дружеские; но только все казалось, что не тот Гоголь».
Вера Сергеевна была права. Гоголь стал иным. С этого времени начинается новый, последний этап в его жизни. В это время писатель и становится жителем Арбата. Первоначально, Гоголь поселился у Погодина. В честь его приезда Погодин 11 ноября намеревался торжественно отпраздновать свой день рожденья. Однако радости праздник не принес ни Гоголю, ни Погодину. Погодин пишет в дневнике: «Приготовления к вечеру. Гоголь испортил, и досадно». Несколькими днями ранее он записывает: «1 ноября. Думал о Гоголе. Он все тот же. Я убедился. Только ряса подчас другая. Люди ему нипочем. 2 ноября. Гоголь по два дня не показывается; хотя бы спросил: чем ты кормишь двадцать пять человек?» Для обоих было очевидно, что прежние дружеские отношения восстановить невозможно. В декабре 1848 г. в доме Погодина начался ремонт. Воспользовавшись этим, Гоголь переезжает в дом А. П. Толстого на Никитском бульваре, 7а, где в дальнейшем проходят последние годы его жизни.
Особняк на Никитском бульваре, 7а, где прожил последние годы и умер Н. В. Гоголь. Фотография начала XX в.
Этот дом — двухэтажный классический особняк в самом начале Никитского бульвара, на который он выходит торцевой стороной, хорошо знаком москвичам. Сейчас — здесь располагается Центральная городская библиотека — мемориальный центр «Дом Гоголя». О том, что здесь жил и умер великий писатель, напоминает памятник Н. В. Гоголю работы Н. А. Андреева, о котором еще пойдет речь далее, и мемориальная доска на доме. С конца XVII в. это домовладение принадлежало стольнику Ивану Бутурлину. Затем вплоть до середины XVIII в. им владела семья дворян Плохово, а в 1759–1793 гг. супруга камергера и тайного советника Мария Федоровна Салтыкова (урожденная княжна Солнцева-Засекина).
Современное здание особняка было построено при новом владельце Дмитрии Сергеевиче Болтине (1757–1824), дальнем родственнике историка Ивана Никитича Болтина, а также Карамзина и Дмитриева. Д. С. Болтин оставил заметный след в истории русской словесности. Он был первым переводчиком на русский язык «Исповеди» Руссо и произведений менее известных авторов. От Болтина дом перешел к генерал-майору Александру Ивановичу Талызина, после смерти которого достался в 1847 г. его родственнице титулярной советнице Талызиной.
Вскоре тут поселяется прибывший из Европы граф Александр Петрович Толстой (1801–1873), крупный чиновник, к тому времени вышедший в отставку. Говоря о графе А. П. Толстом часто ссылаются на свидетельство С. Т. Аксакова о том, что знакомство с ним было «решительно гибельным для Гоголя». Б. С. Земенков в угоду идеологической конъюнктуре своего времени называл Толстого «мракобесом-бюрократом». Высказывались даже предположения о том, что Толстой присвоил себе рукописи второго тома «Мертвых душ», объявив их сожженными, или сжег их, чтобы изобразить раскаяние Гоголя в своем творчестве. Ныне значение личности А. П. Толстого и оценка его роли в жизни Гоголя должны быть пересмотрены.
Граф Александр Петрович был потомком сподвижника Петра I государственного деятеля и дипломата Петра Андреевича Толстого. Сыновья Петра Андреевича, Иван и Петр стали родоначальниками двух ветвей рода. Праправнуком Ивана Петровича был писатель Лев Николаевич Толстой, а правнуком Петра Петровича — Александр Петрович. А. П. Толстой служил в кавалергардах, был пожалован во флигель-адъютанты, а затем перешел в гражданское ведомство. В 1834–1837 гг. он занимал должность тверского генерал-губернатора, в 1837–1840 гг. — одесского градоначальника. После конфликта с новороссийским генерал-губернатором М. С. Воронцовым (известным недоброжелателем Пушкина) Толстой вышел в отставку и уехал за границу. К службе он вернулся уже при следующем императоре Александре II, заняв в 1855 г. высокий пост обер-прокурора Святейшего Синода.
Толстой был знаком с Пушкиным. Они неоднократно встречались у общих друзей. Так, 5 июля 1832 г. в гостях у Н. А. Муханова Толстой и Пушкин говорили о политической ситуации в России и «очень сошлись мнениями». В конце 1843 г. Толстой знакомится с Гоголем. В Толстом писателя привлекали доброта, религиозность, стремление к аскетической жизни. Гоголь сообщал сестре, что Толстой тайно носил вериги.
Аскетизм Толстого вызывал ироническое отношение к нему в высшем обществе. «Графа называли Еремой, потому, что он огорчался безнравственностью и пьянством народа, развратом модной молодежи…, — вспоминала А. О. Смирнова-Россет, — в Москве славянофилы рассуждали о браке и чистоте. „Да, надобно быть девственником, чтобы удостоится быть хорошим супругом; где тут девственники, нет ни одного!“ — говорил граф. „Я“, — отвечал К. С. Аксаков. „Ну, позвольте же мне стать перед Вами на колени“, — и точно, Толстой стал перед ним на колени, низко поклонился и перекрестился».
Сам граф, по сообщению мемуариста, с женой «жил как брат». Он был женат на княжне Анне Егоровне Грузинской (1798–1889), предок которой царь Арчил Имеретинский и Грузинский переселился в Россию. Отец графини Толстой, князь Егор Александрович был знаменит тем, что в своем имении принимал беглых и скитальцев… с удостоверением от них в том, что обращавшийся к его помощи простой бродяга, а не вор и убийца. Анна Егоровна — женщина религиозная и мистически настроенная — имела большое влияние на мужа.