Голая Джульетта
Шрифт:
– Да уж, повеселились. Пожалуй, недовеселились малость. Понимаете, что я имею в виду?
Энни изобразила соответствующее ситуации смущение.
– Очень активный парень мне попался. Всю облапал, сверху донизу. И я его прогнала.
– Что ж, – вздохнула Энни, – не ошибается тот, кто ничего не делает. Только действие может привести к проблемам.
– Может быть, может быть. Только что теперь-то?
– В каком смысле?
– Сейчас мне семьдесят пять, и я всю жизнь прожила без проблем. И что? Может, мне теперь медаль дадут? Вот вы директор музея, официальное лицо. Напишите королеве, пусть мне медаль выпишет. Иначе вся моя добродетель – это чертова потеря времени.
–
– А как надо?
Энни трусливо улыбнулась:
– Извините… Я на минуточку.
И она удрала к Роз, увлеченно изучавшей плакат «Роллинг стоунз» из коллекции Терри Джексона и дошедшей до самого низа, до данных издательства и типографии. Энни попросила Роз заняться Джексоном и нафаршировать его до отказа хрустящими палочками и всем, чего тому еще пожелается, а сама утащила Такера в угол, где демонстрировались старые автобусные билеты Терри Джексона, не вызывавшие ожидаемого наплыва посетителей.
– Все хорошо? – поинтересовался Такер. – Вроде народу интересно.
– Такер, мне интересно, интересно ли тебе.
– Э-э…
– Интересую ли тебя я.
– Еще как интересуешь, тут и говорить нечего.
– Спасибо. Но я имею в виду – в плане секса.
Румянец, который она в последнее время пыталась контролировать, вырвался на волю. Краска залила щеки, казалось, кровь вот-вот брызнет из ушей. Конечно, когда предлагаешь мужчине переспать с тобой, надо бы занять лицо чем-то нейтральным. Ей казалось, что уже самим своим вопросом она подвигает Такера на отказ.
– Гм… А как же мероприятие?
– После него.
– Я пошутил насчет мероприятия.
– Понимаю. Ладно. Я решила прояснить вопрос. Я его прояснила. Спасибо за внимание. – Она повернулась, чтобы уйти.
– Не стоит благодарности, – небрежно бросил Такер. – И кстати – конечно, меня это вполне себе интересует. Если предполагался ответ на твой вопрос.
– Ох. Да. Ответ предполагался. Отлично.
– Я бы сам на тебя набросился прямо сейчас, если бы не мои недавние приключения. Собственно, опасения-то остаются.
– Я интересовалась… Смотрела в Интернете.
Такер усмехнулся:
– Любовная прелюдия старшего возраста. Проверка состояния здоровья перед тем, как переспать с дамой. А что, даже интересно. Что-то в этом возбуждающее. И чем Интернет порадовал?
Краем глаза Энни заметила, что Джексон волочет за собою Роз в их направлении.
– По лестнице поднимаешься без одышки?
– Пока что да.
– Тогда все в порядке. При условии, что я… что всю… работу я возьму на себя.
Ее уши достигли цвета зрелого баклажана. Что ж, может, ему этот фейерверк даже понравится.
– Это меня устраивает! Все будет в норме.
– Так. Отлично. Увидимся позже. Мне пора.
И она отправилась произносить приветственную речь, посвященную славным дням прекрасного города Гулнесса.
Вернувшись домой в изрядном подпитии, Энни ощутила предкоитальную печаль. В общем-то, все ее печали в жизни были предкоитальными, горько подумала она. А куда денешься, если вся жизнь ее, с какой-то точки зрения, прошла в ожидании. Но на сей раз печаль проникла глубже, наверное, потому, что коитус казался вероятнее, чем обычно. Началось с какой-то нервной паники, с неуверенности. Она видела фото Джули Битти и сознавала, что выглядит серым воробышком по сравнению с калифорнийской красоткой. Конечно, той на фото лет двадцать пять, но Энни и в двадцать пять не блистала. Натали тоже куда красивее, хотя и старше Энни. Они все красивее, понимала Энни, и те, о которых она знает, и те, о которых не слыхивала.
– Слушай, – сказал Такер озабоченным тоном, – я вот все думаю… – И Энни показалось, что он пришел к неутешительному решению. Да, конечно, он уж не тот, его стандарты снизились, но не настолько же! В общем, лет через десять увидимся снова…
– Я должен сам посмотреть, – завершил фразу Такер.
– Что? Куда?
– Ну, тот материал в Интернете. Убьет меня секс или не убьет.
– Да пожалуйста.
– Понимаешь… Если я вдруг умру, тебе ведь будет неприятно.
– Не иначе.
– Ты будешь мучиться, обвинять себя. А я этого не хочу. Уж если помер, так сам виноват.
– А почему ты обязательно будешь виноват?
– Сразу видно, что у тебя детей нет. Чувство вины – оно всегда со мной.
Энни нашла медицинский веб-сайт, вошла в раздел «восстановительный период».
– Ему можно доверять? – уточнил Такер.
– Авторитетнее не найдешь. Это сайт министерства здравоохранения, а им ты в больнице не нужен, у них ни на что денег не хватает. Впрочем, от больницы тоже пользы никакой.
– Тогда ладно. Ага, у них тут целый раздел про секс. Так… Вот: «Секс не может служить причиной повторения приступа». Что ж, отлично.
– Только тут вот сказано, что лучше всего к сексу возвращаться через четыре недели после сердечного приступа.
– Мне уже лучше всего. Я в норме.
– И вот еще одна заковыка.
Она ткнула пальцем в экран, и Такер прочитал указанные строчки.
– Тридцатипроцентная вероятность отсутствия эрекции. Отлично.
– Почему?
– Потому что если ничего не получится, то тебе не в чем себя винить. Если представить, что тут вообще может быть твоя вина.
– Не будет никакого отсутствия эрекции, – уверенно заявила Энни, разумеется снова залившись краской. Однако на экран они смотрели, не включая свет, в темной комнате, так что Такер ничего не заметил. Ей захотелось пригасить и эффект высказывания: пошутить над собой, шлепнуть ладонью по губам… Но момент прошел, и она решила, что так будет даже лучше для создания атмосферы. Да, соответствующая атмосфера явно налицо. Ранее о создании атмосферы она никогда не заботилась и никогда бы не подумала, что ее можно создать обсуждением вероятного отсутствия эрекции. Все сознательные годы из своих сорока лет она наивно верила: если ничего не делать – не придется раскаиваться в содеянном. А получилось наоборот. Юность ее прошла, но, может быть, не все еще потеряно? Тут же, перед экраном, под бдительным оком веб-сайта министерства здравоохранения, они поцеловались, потом еще и еще раз. Поцелуй затянулся надолго, компьютер «заснул». Энни уже не краснела, однако ощутила такой наплыв эмоций, что боялась заплакать, а тогда Такер подумает, что она слишком многого от него ждет, и откажется от секса. Если он спросит, в чем дело, решила Энни, она скажет, что в дни музейных выставок ее всегда одолевают слезы.