Голая экономика. Разоблачение унылой науки
Шрифт:
Налоги могут также препятствовать инвестициям. Предприниматель, рассматривающий возможность инвестиции в рискованное дело, может сделать это в том случае, если ожидаемая прибыль составит 100 млн дол., но не тогда, когда ожидаемая прибыль, за вычетом налогов, будет 60 млн дол. Человек будет стремиться закончить высшее учебное заведение, потому что это повысит его доход на 10 %. Но та же самая инвестиция, весьма существенная как материально (плата за годы обучения), так и по временным издержкам (годы, потраченные на обучение), будет нерентабельна, если доход от нее после вычета налога составит всего 5 %. (В день, когда мой младший брат получил свою первую зарплату, он пришел домой и, вскрыв конверт, воскликнул: «Что такое FICA [56] , черт возьми?».) Или же возьмем семью, у которой появилась «лишняя» тысяча долларов, и теперь члены семьи выбирают между покупкой телевизора с большим экраном и вложением этих денег в инвестиционный фонд. Эти два варианта глубоко различны по долгосрочному воздействию
56
Федеральный закон о взимании налога в фонд социального страхования. — Примеч. переводчика.
Действительно, деньги, потраченные на телевизор, означают то, что рабочие на заводе по производству телевизоров будут обеспечены работой. Но если бы эти деньги были вложены в инвестиционный фонд, то это обеспечило бы занятость работников в других секторах, например ученых в лабораториях или рабочих на стройке. Одновременно вложение в инвестиционный фонд делает нас богаче в перспективе. В качестве примера возьмем высшее учебное заведение — колледж. Студенты, поступающие в колледж, обеспечивают работой преподавателей. Те же деньги, потраченные на покупку модных спортивных машин для выпускников школ, создали бы занятость среди рабочих автомобильных заводов. Ключевое различие между этими двумя сценариями в том, что высшее образование предоставляет молодежи возможность повысить свою производительность на всю их последующую жизнь; спортивная машина такой возможности не дает. Таким образом, в данном примере плата за обучение — это долгосрочная инвестиция; покупка же спортивной машины — это текущее потребление (хотя приобретение машины для работы или бизнеса может быть рассмотрено как долгосрочная инвестиция).
Итак, вернемся к нашей семье с «лишней» тысячей долларов. Какой вариант выберет это семейство? Их решение будет зависеть от того, насколько велика будет та сумма, которую они рассчитывают получить после уплаты налога, если предпочтут вложить деньги в инвестиционный фонд, а не потратить их сразу. Чем выше налог, например налог на прирост капитала, тем меньше доход по вкладу и, следовательно, тем привлекательнее становится покупка телевизора.
Налоги негативно влияют как на стимулы к работе, так и на инвестирование. Многие экономисты убеждены, что снижение налогов и ограничение государственного регулирования приведет к высвобождению производительного потенциала экономики. Это правда. Самые убежденные сторонники «экономики предложения» будут и далее настаивать на том, что снижение налогов на практике приведет к повышению суммы получаемого государством дохода, потому что люди станут больше работать, больше зарабатывать, и в итоге это приведет к тому, что налоговые поступления будут больше, даже в случае снижения налоговых ставок. Именно эта мысль лежит в основе кривой Лаффера, которая стала научным обоснованием значительного снижения налогов при президенте Рейгане. В 1974 г. экономист Артур Лаффер выдвинул теорию, согласно которой размеры налогов оказывают столь сильное негативное влияние на трудовую активность и инвестирование, что снижение налогов приведет не к снижению, а к увеличению налоговых поступлений. (Впервые он начертил эту кривую на салфетке в ресторане во время обеда, на котором присутствовала группа политиков и журналистов. Забавно то, что это была салфетка Дика Чейни [57] .) При определенном уровне налогообложения данная зависимость должна быть верной. Например, если подоходный налог составляет 95 %, то люди будут работать ровно столько, сколько им необходимо для обеспечения собственного выживания. Снижение налоговой ставки до 50 % в этой ситуации почти наверняка приведет к увеличению доходов государства.
57
Nicholas Lemann. The Quiet Man: How Dick Cheney Rose to Power // The New Yorker, 2001, May 7.
Но будет ли такая зависимость верной для США, где изначально налоговые ставки намного меньше? Значительное снижение налогов, проведенное правительством Рейгана, дало на этот вопрос отрицательный ответ: оно привело не к повышению доходов государства, а к крупному бюджетному дефициту, продолжавшемуся 15 лет. Теория м-ра Лаффера оказалась верной лишь применительно к самым состоятельным американцам, которые, после того как их налоги были снижены, в конечном итоге стали направлять большие суммы в казну. Разумеется, это могло быть простым совпадением. В главе 6 будет показано, насколько стремительно за последние несколько десятилетий возрастала заработная плата высококвалифицированных работников в результате того, что экономика предъявляла больший спрос на интеллект рабочего, чем на его физическую силу. Возможно, самые состоятельные американцы стали платить больше налогов потому, что их доходы резко выросли, а не потому, что они стали работать больше в ответ на снижение налогов.
В США, где налоговые ставки ниже по сравнению с другими странами мира, «экономика предложения» — химера: нельзя, снизив налоги, получить больше денег для финансирования государственных программ. И все же сторонники меньшего государственного вмешательства в экономику тоже правы: более низкие налоги приводят к росту инвестиций, что гарантирует быстрые темпы долгосрочного экономического развития. Отвергнуть эту концепцию как политику благоприятствования только богатым было бы слишком просто. Увеличение пирога имеет большое значение, и возможно, особенно для тех, кому достаются самые маленькие его куски. В периоды замедленного роста экономики или экономического спада в первую очередь подвергаются увольнениям рабочие-сталелитейщики и представители сферы обслуживания, а не нейрохирурги и университетские профессоры. Экономист Мичиганского университета и член Совета экономических консультантов при администрации Билла Клинтона Ребекка Бланк, давая оценку заметному экономическому подъему последнего десятилетия XX в., отметила:
Я полагаю, что первый и самый важный урок, который вынесли борцы с бедностью из 1990-х годов, заключается в том, что устойчивый экономический рост — это замечательно. Если политика может обеспечивать рост занятости, низкий уровень безработицы и повышение заработной платы рабочих, такая политика может быть столь же или даже более эффективна, чем просто деньги, потраченные на целевые программы для бедных. Если рабочих мест нет, а зарплата снижается, тем дороже — как с финансовой стороны, так и с позиций политического капитала — вытаскивать людей из бедности посредством одних лишь государственных программ [58] .
58
Rebecca M. Blank. Fighting Poverty: Lessons from Recent U.S. History // Journal of Economic Perspectives, 2000, vol. 14, № 2, Spring.
Итак, на протяжении двух глав я пытался ответить на знакомый по детским сказкам вопрос: является ли роль, которую государство играет в экономике США, слишком большой, слишком малой или примерно такой, какая необходима? И я, наконец, могу дать простой, прямолинейный и недвусмысленный ответ: это зависит от того, у кого вы спрашиваете. Есть ряд серьезных, толковых экономистов, считающих, что государство должно играть значительную и активную роль в экономике; есть другие серьезные и толковые экономисты, придерживающиеся противоположного мнения, а между ними находятся экономисты, придерживающиеся промежуточной позиции.
Иногда эксперты расходятся во мнениях по фактическим вопросам точно так же, как видные хирурги могут расходиться во мнениях по поводу того, как именно следует прочищать закупоренную артерию. Например, не прекращаются споры о вероятных последствиях повышения уровня минимальной зарплаты. Теория предполагает, что повышение уровня минимальной зарплаты совершенно очевидно улучшит положение тех рабочих, чья зарплата возрастет. Одновременно эта мера ударит по некоторым из тех работников с низким уровнем зарплаты, которые в результате потеряют работу (или никогда не будут наняты на свою первую в жизни работу), поскольку при новом, более высоком уровне заработной платы компании сократят число нанимаемых сотрудников. Экономисты расходятся во мнениях (и представляют противоположные научные доказательства) относительно того, сколько именно рабочих мест будет потеряно в случае повышения минимальной заработной платы. А эта информация имеет решающее значение, если предстоит аргументированно ответить на вопрос: является ли повышение минимальной заработной платы правильной политикой помощи низкооплачиваемым работникам? Со временем на этот вопрос можно будет ответить, опираясь на достоверные данные и результаты фундаментальных исследований. (Как однажды сказал мне один политический аналитик, легко врать, имея статистические данные, но не имея их, врать гораздо легче.)
Чаще экономика просто формулирует проблемы, которые требуют оценок, обусловленных этическими, философскими и политическими воззрениями. Это в какой-то степени напоминает ситуацию, когда доктор предлагает варианты лечения пациенту. Врач предоставляет пациенту подробную информацию по вопросу лечения рака на поздней стадии посредством химиотерапии. Но окончательное решение о лечении остается за пациентом, который волен сделать свой выбор — качество жизни или ее продолжительность, учитывая свою готовность мириться с дискомфортом, семейную ситуацию и т. д., — все это обоснованные соображения, не имеющие, однако, отношения ни к практической медицине, ни к науке. И все же принятие этого решения требует квалифицированной медицинской консультации.
Именно в рамках такой схемы мы и можем рассуждать о роли государства в экономике.
Государство обладает способностью повысить производительность экономики и в итоге способствовать нашему обогащению. Государство создает и поддерживает правовую основу, делающую возможным существование рынков; оно предоставляет нам общественные блага, которые сами мы не можем приобрести; оно сглаживает острые углы капитализма, перекладывая на общество его внешние издержки, особенно в сфере окружающей среды. Таким образом, представление о том, что меньшее вмешательство в экономику всегда лучше, просто ложно.