Голод – хорошая приправа к пище
Шрифт:
Непонятно с какой целью, но за спинами мужиков и баб маячат двое охранников с винтовками, – боятся, чтобы не разбежались или чтобы не гоняли лодыря? Народ, работая в советском колхозе, научился показывать трудолюбие лентяев: вроде работают в поте лица, а дело продвигается медленно…. Обмануть немцев не составляет труда.
После смены Валентин не задерживается, торопится домой, где его ждут горячий ужин и заботливая хозяйка, на которую он готов смотреть сутками, – ладная, красивая русской статью, с широким тазом и выразительными
– Завтра помоешь посуду, пошли в постель.
Глаша делает вид, что не чувствует нетерпения мужчины, отталкивает его:
– Не мешай, завтра тяжело будет мыть, – еда засохнет. Ложись, закончу, составлю компанию.
Сегодня привычный режим нарушен. Перешагнув порог, увидел Ивана, натягивающего телогрейку. Вместо приветствия Валентин поинтересовался:
– Ты чего здесь забыл?
Получилось грубо, но Иван ответил примирительно:
– Глаша просила зайти посмотреть старые сапоги. Отремонтировать можно: поставлю набойки, по бокам заплаточки, и годика три-четыре походит. Выкидывать рано.
Из спальни вышла хозяйка.
– Мы садимся ужинать, останешься?
Но Иван ответил не Глаше, а почему-то Валентину:
– Ты же знаешь, насколько я загружен работой, пойду трудиться.
– Глаш, не отпускай его, пусть остаётся, тебя он послушается, – отмяк Валентин.
– Останься, Ваня, поешь с нами, – повторила просьбу Глаша.
– Меня дома ждут, хозяева обидятся, если, придя, откажусь от стола: решат, что брезгую сидеть с ними за одним столом. Как-нибудь в другой раз посижу с вами, поболтаем, выпьем.
Убедившись, что уговаривать Ивана бесполезно, отстали от него и сели за стол вдвоём. Поужинав, Валентин обнял Глашу за талию в надежде получить причитающуюся долю ласки. Глаша вывернулась:
– Посуду надо помыть и, кроме всего прочего, у меня месячные, так что сегодня вообще не приставай.
Валентин сделал вид, что не обиделся, спросил вроде равнодушно:
– Иван точно из-за сапог приходил?
– Из-за сапог и соли.
– Дала ему? – задал двусмысленный вопрос.
Глаша сделала вид, что намёка не поняла.
– Ответила, что не могу: не давать же соль, которой осталось мало, самим не останется.
– Умница ты моя, – погладил Валентин женщину ниже талии. Обычно на подобную ласку Глаша делала встречное движение, но сейчас не отреагировала. «У женщин такое настроение бывает, когда месячные», – решил Валентин, и принялся в который раз перечитывать советские газеты, оставшиеся с довоенной поры.
– Убрал бы ты их куда-нибудь, – посоветовала женщина, – зайдут полицаи, увидят газеты, донесут немцам: ни тебе, ни мне не поздоровится.
– Пойду на двор, займусь делом. Воды принести?
– Принеси, – расслабленным голосом ответила женщина, в томной позе лёжа на кровати, – легла, когда Валентин направился на выход.
У велеевских крестьян первого животноводческого
Колхозники правят ограду, меняют упавшие и сгнившие колья, обновляют слеги, чинят крышу коровника и складских помещений, ремонтируют ворота, – делают всё, что делали всегда в эту пору.
Майор с неизменной переводчицей приехал на примерку. Получив от Ивана голенища с притороченным на живую нитку передком и задником, натянул заготовки на ноги. Иван пометил мелом границы пальцев. Чтобы ноги не жало, подогнал колодки, выставив подъём. Коменданту подошёл сорок первый размер. Размер обуви Иван написал на бумажке, показал цифру офицеру, одновременно поясняя переводчице. Офицер подтвердил цифру.
Ту же процедуру проделал с полусапожками.
Работа мастера оценена одобрительным похлопыванием по плечу и немецкими словами: «Прахткерл, рус Иван».
Женщина перевела: «Молодец, русский Иван!»
В знак признательности Иван пообещал ускорить изготовление заказа и через неделю заняться притачиванием подошв.
В обещанный срок подъехала легковая машина. Зашла переводчица проверить, в каком состоянии находится заказ.
Братья, в благодарность за снабжение семьи продуктами питания, расщедрились и отгородили занавеской рабочее место. Туда же перенесли и кровать, создав Ивану приемлемое жильё для сна и территорию для работы. По его просьбе принесли в отгороженное помещение фанерный ящик, который он приспособил под хранение заготовок и сапожных принадлежностей.
Потратив несколько часов на заказ, ему надоело с ним возиться, положил в ящик, посидел, размышляя: бросить заниматься делом или всё-таки продолжить, сменив заказ? Решил продолжить.
За изготовлением немецкого заказа и застала его переводчица, – на сапожной ноге Иван пробивал второй ряд деревянных гвоздей.
Переводчица повертела в руках сапоги, погладила голенища и похвалила:
– Красивые. Я бы тоже хотела иметь такие сапожки, но с более толстыми голенищами.
– Приносите кожу, для вас сделаю конфетку…
– У майора имеются запасы, но он мне не даст. Хочет заказать тебе обувь на всю семью и отослать на родину. На несколько месяцев будешь обеспечен работой, обслуживая нашего коменданта.
– Был бы материал, – спать не буду, есть не стану, любить (сказал матерное слово) не буду, но время найду, чтобы сделать немецкой женщине сапожки.
Немка на мат отреагировала:
– Немецкая женщина намного лучше русской. Ты должен считать за честь работать на меня. Захочу, будешь под нашим надзором делать бесплатно. Захочу, вообще уберу тебя с лица земли, не оставив следа. Единственное, что тебя спасает от моего наказания, – заказ майора.