Голод Рехи
Шрифт:
Не успел Рехи мысленно помянуть предводителя, как шкуры на входе отодвинулись, и переливы красных сумерек снаружи заслонила широкоплечая фигура.
– Проснулся, значит. Поздно ты. Я вот с утра уже…
Ларт выглядел отдохнувшим и самодовольным, на нем снова красовалась лиловая туника, разве только корону он оставил на троне. При этом руки у предводителя были перепачканы в золе и крови: он помогал раненым и продолжал вместе со всеми разбирать завалы. Рехи поразился, что его никто не просил о такой помощи, и от этого делалось неуютно. Уж если его хотели оставить в деревне, даже в качестве слуги или воина, то непременно отправили бы
– Чего там еще в деревне? – неуверенно начал Рехи, он не привык поддерживать разговор, а вот Ларт, похоже, любил поболтать. Еще бы! Не просто же так его речи слушали все остальные полукровки, не просто так ему нравилось торчать на троне в свободное время.
– Раненых и убитых не так много. Мне вчера показалось, что больше. Пятнадцать убитых с нашей стороны, – констатировал Ларт, с мрачным торжеством добавив: – С их – больше.
Рехи не удавалось сопоставить цифры, пришлось неловко загибать пальцы, чтобы нормально сосчитать.
– А это немало! – понял вскоре он. – У нас в деревне было всего «пять рук» эльфов.
– У нас много. Ладно, не мучайся со счетом. Пусть для тебя будет просто много, – предводитель рассмеялся. Рехи сжал кулаки и обиженно засопел.
Если уж для Ларта «три руки» своих убитых людей казалось малым числом, значит, деревня и правда у него была большая. А врагов, наверное, было еще больше.
Накануне они показались жуткой неразделимой массой. Но сейчас все четче и четче вырисовывались контуры каждого убитого противника – то разрубленного, то разгрызенного. Казалось, они пришли тенями и стояли за спиной, скаля окровавленные зубы и глядя замутненными смертью глазами. От наваждения Рехи недовольно плюнул через левое плечо – помогло, образы сгинули. Всегда помогало, когда «прилетала» порой всякая «еда» и таращилась. Не просто так Лойэ твердила о призраках, впрочем, неизвестные людоеды не заслуживали внимания.
– Мы успешно отбили нападение. Если помнишь, ты сражался вместе с нами, – усмехнулся Ларт, в очередной раз намекая на то, что Рехи должен остаться в деревне.
– Ну, еще бы забыть!
Отвечать пришлось с той же беззаботностью, хотя на сердце лежал камень. Рехи все больше и больше сомневался: «Ларт, тварь ты пустынная, солнце тебе на голову! Вот бы ты сейчас честно ответил, специально ты меня сбросил или случайно. Ты что-то знал про линии мира, знал же! Или про ожог! Что если ты от меня чего-то хотел? Испытать надеялся? Устроил себе веселье! Наверное, решил: „Вот сброшу эльфа, выкарабкается или не выкарабкается, пусть линии мира еще раз дернет“. Ага, как же! Думаешь, я ради вас, полукровок, буду руки вот так каждый раз жечь? Надо было не ловить стрелу, чтоб ты сгорел».
– Вечером будет пир. Отмойся, ты весь в копоти. Пойдем, в скале есть озеро.
Ларт отошел к выходу и повелительно махнул Рехи, который смущенно потупился:
– Да я это… песочком. Как привык.
Эльфы не любили воду, даже стоянки выбирали подальше от редких родников и озер, потому что к ним тянулись люди. Эльфы вокруг источников только выслеживали добычу.
– Я сказал, пойдем.
Голос Ларта зазвенел сталью, негромкий, он скрывал рычание ящера. Рехи недовольно поплелся следом, ища по пути предлог увильнуть.
– Мне меч тут оставить?
– Кто же его теперь украдет? У меня не крадут! Ты добыл его в битве. Сам. Только почисти его камнем, а то совсем заржавеет. Не умеешь? Ладно, научу, – покровительственно отвечал Ларт, словно бы показывая себя с лучшей стороны и вновь заставляя доверять. Но Рехи ни за что не поверил бы, что ему хоть кто-то готов помогать просто так, даже в мелочах. Он же никому не помогал без выгоды для себя.
– Ну, чего остановился? Или что ты там? Не ранен же вроде.
Ларт слегка тронул за плечо, попутно рассматривая, и заставил выйти из шатра. Рехи подумал, что после столь ожесточенной битвы и правда вышел с минимальным количеством повреждений. Иной раз совершенно ободранным приходил с охоты – то после неудачного прыжка со скалы, то добыча попадалась слишком строптивая. В юности так и вовсе каждое утоление голода сопровождалось болью от множества ссадин и ран. Теперь либо научился за время странствий, либо помогло что-то еще. Не хотелось думать, будто все это было как-то связано с линиями мира, но иного объяснения не находилось. Никто не спешил отвечать на вопросы и раскрывать свои тайны, все только тащили куда-то вперед, направляя во имя своих целей.
Ларт вел через всю деревню к пещере в скале, зиявшей издали раскрытой пастью. Рехи рассматривал поселение: сгоревшие шатры уже убрали, на их месте возводили новые каркасы из сухих веток, стальных штырей и камней. Нашлись и шкуры, из которых споро мастерили новые покровы. О пожарищах и битве напоминали только запах копоти, пятна крови, впитавшейся в песок, да стоны нескольких раненых, собранных в одном шатре. Ларт на ходу заглянул в него:
– Ну как они?
– Жить будут, – ответила ему какая-то девушка. – На нас ведь все быстрее заживает. Были бы людьми…
– Но мы не люди! – строго оборвал ее Ларт, с гордостью прижав кулак к сердцу, словно прославляя самого себя. Девушка скромно кивнула, повторяя жест. Тогда Рехи заметил, как мелькнули рыжие волосы, а ему-то показалось, что у всех полукровок они белые. Но на самом деле деревня пестрела самыми разными оттенками волос и формами клыков. Но у всех неизменно светились во мраке синие глаза.
«Странный народец, ой, странный», – думал Рехи, украдкой посматривая на раненых. В шатре их набралось, наверное, «две руки». Они лежали и негромко постанывали, кто-то спал.
– Я пойду на пир сегодня! Я хочу вечный пир, – исступленно воскликнул при приближении предводителя один из них. Потом Рехи заметил, что у него не хватало… обеих ног. Наверное, о нем с сожалением говорил Ларт в полусне.
– Пойдешь, конечно. Пир придет к тебе, – с неподдельным участием отвечал вождь, а потом положил руку на лоб другу. Через мгновение, вложив в его ладонь лежавший рядом стальной меч, выхватил короткий нож и полоснул раненого по горлу, скорбно говоря:
– Ты теперь на вечном пиру.
Рехи поперхнулся воздухом и отшатнулся. Девушка в палатке даже не отвернулась, только разделила с предводителем и другими ранеными торжественную печаль. Шестнадцатый погибший в битве, наверное, так говорил себе Ларт.
Для Рехи же произошедшее показалось невозможным. Они, убогие кочевники, упрямо таскали за собой и раненых, и умирающих, и беспомощных стариков. Может, потому что их деревня была слишком мала. Но все-таки Рехи не представлял, что мог бы добить кого-то из своих, даже из жалости. Да, конечно, порой кого-то приходилось бросать на охотах, как того же Здоровяка, чтобы выжил весь отряд. Но вот так церемонно прощаться, чтобы лично оборвать жизнь друга…