Голод. Дилогия

Малицкий Сергей Вацлавович

Нет. Ее жизнь перевернулась в тот миг, когда она услышала спокойный и властный голос: «Подними волосы». Именно в тот миг, потому что ничто до того дня не было в состоянии изменить ее самое, а теперь она уже и не она в полной мере. Айра задумалась об этом и вдруг с ужасом поняла, что совсем недавно была готова умертвить по слову Лека любого из его отряда, вовсе не размышляя о справедливости подобного исхода, и что готова сделать это и теперь, даже не испытывая странного воздействия на нее его голоса и взгляда. И чтобы отвлечься от страшных мыслей, погрузилась в раздумья о том, как избавить его от страданий. Ей было что вспомнить! Развороты свитков и книг вставали перед ее глазами столь явно, словно она держала их в руках. Оставалось только переворачивать страницы и искать нужное. Что-то связанное с амулетами и охранными заклятиями? Или с лечением? Конечно,

самым простым решением задачи было бы оставаться рядом с Леком, но…

– Привал! – скомандовал Зеес, а мгновением позже Лек, правя коня к ровной площадке, окруженной собранной из валунов изгородью, бросил коротко в ее сторону:

– Сегодня!

Вновь началась обычная бивачная суета. Когда шатры встали квадратом вокруг костра, на котором уже закипала вода в котле, Айра поднялась вверх по склону. Тропа, с которой свернул отряд, рассекала редкий лес на части и ныряла в темную падь. Сразу за ней начинались новые горы, но их вершины уже не казались чрезмерно высокими: все говорило, что дучская равнина близка. И справа, и слева, откуда отряд выбрался только что, торчали серые скалы, сверху они обращались отвесной стеной, но камнепад оттуда не грозил. Во всяком случае, не много нашлось бы умельцев, способных вскарабкаться на эдакую высоту. Значит, враг мог напасть только в пади либо атаковать лагерь оттуда же. «Враг», – перекатила на языке слово Айра и вдруг подумала, что, кто бы ни напал на отряд, называть его врагом сколь правильно, столь и неразумно. Правильно – потому что, без всякого сомнения, жизни Айры, как и жизни любого из свиты Лека, угрожала опасность. Неправильно же потому, что волею судьбы Айра могла оказаться и среди тех, кто хотел бы посчитаться с хеннами, залившими кровью больше половины Оветты, и вероятность оказаться среди мстителей была куда как более велика, чем та, что случилась.

– Айра!

Со стороны лагеря прозвучал голос Зии, но не собственное имя удивило колдунью. К ней впервые обратились в отряде по имени.

– Нужно собирать мелкие прутья и траву. Чем больше – тем лучше. Охапки хватит. Только не неси все, что соберешь, в руках. Складывай на землю, потом перетянешь веревкой и притащишь в лагерь волоком. Там и ужин будет готов. Держи.

Зия бросила моток веревки и тот самый нож, что забрала у нее еще в Риссусе. Колдунья вытащила из деревянного чехла серое с черным отливом лезвие и прижала его к щеке. Так или иначе, но у нее ничего не осталось на память о Яриге, кроме этого ножа. Правда, если не считать трактира в Деште, да и скирский трактир она легко бы прибрала к рукам, если бы смогла туда попасть.

Когда колдунья приволокла в лагерь сноп мелких прутьев и подвядшей травы, мгла уже превратила фигуры ее спутников в неясные тени. Зия сунула в руки Айре глиняную миску с тягучим хеннским варевом и повела прочь от костра, который почему-то почти потух и теперь чадил дымом и поблескивал искрами углей. Впрочем, рядом уже суетился кто-то из воинов, ломая сухие ветви и натужно кашляя. Айра оглянулась: лошади всхрапывали в ельнике чуть дальше от бивака, чем обычно.

– Поешь – иди в шатер, – прошептала Зия. – Выберешься наружу под полотнищем с южной стороны и отползешь до ограды из валунов. Не поднимайся на ноги! Перевалишься на эту сторону. И не рассчитывай на сон: поспать не удастся!

Холодок пробежал по спине колдуньи. Она оглянулась, заметила Айдару, тянущую тетиву к рогу лука, изогнувшемуся в ее руках. Зерту, поглаживающую короткое, не длиннее двух локтей, отсвечивающее матовой поверхностью то ли древко, то ли узкую трубку. Сразу пятеро воинов шуршали травой возле ограды. Мимо прошел Даес, окатив колдунью ощутимым презрением, отчего ей еще острее захотелось закутаться в теплое войлочное одеяло. Один из воинов присел у разгорающегося костра и затренькал на струнном инструменте, напоминающем бубен с прилаженной к нему широкой доской. Что-то слишком много теней показалось ей у костра. Неужели почти все воины улеглись спать в такую ночь? Но многие – здесь, у изгороди, рядом! Так сколько же их всего?..

– Иди. – Зия отобрала у Айры миску, которую та опустошила незаметно для самой себя, и повторила: – Иди.

Айра провела в шатре ровно столько времени, сколько потребовалось, чтобы зажечь лампу, укрепить на поясе так неожиданно вернувшийся к ней нож и опустить в поясную сумку серебряный футляр с холодившим ладонь осколком. Она уже встала на колени, чтобы нырнуть под полотнище, когда вспомнила о посохе. Ладонь привычно пробежала по

становящейся с каждым днем все более гладкой поверхности, но что-то вдруг заставило ее замереть. Ну точно. Незатейливую ворожбу плел Даес, однако было еще что-то. Легкая, едва заметная магия сплеталась невидимыми кружевами в лиге от отряда, почти за его спиной. Вряд ли кто-нибудь, кроме Айры, из всей колдовской башни заметил бы эту магию – даже Синг бы ее не углядел, – потому как никуда она не отправлялась: висела над наблюдателем, словно настороженное ухо. И Айра бы ее не заметила, вот только не учел неизвестный того, что колдовская Суррара осталась у него за спиной. Лиги пути и высокие горы заслонили ее от Айры, а все одно: как закатное зарево представала она для колдуньи, стоило только глаза закрыть. А уж на фоне такого заката не разглядеть кружевной тени – очень надо было бы постараться! Значит, подействовал быстрый плевок, поселил в риссах сомнение в недогляде, вынудил отправить в путь рисского соглядатая? Что ж теперь выходит – сиди, девочка, тише твари лесной и ниже твари болотной?

Ей пришлось просидеть за оградой, подтянув колени к груди, долго. Селенга, красящая горные склоны в серое, укрылась в облаках далеко за полночь. Сон накатывался сладкой волной, глаза слипались, но всякий раз, когда Айра готовилась рухнуть в блаженную негу, усевшаяся рядом Чая пихала ее локтем. Да и тот же Даес, согнувшийся в десятке локтей от Айры, посматривал на нее не только с ненавистью, но и с презрением. Вытянув перед собой ладони, он растирал в них пук серой степной травы и время от времени раздувал головешку, тлеющую у его ног. Воин, до полуночи теребивший струны у костра, сонно склонил голову, вздувшись на фоне угасающего костра фигурой толстяка. «Когда он успел так поправиться?» – задумалась было Айра, но со стороны пади с сухим шелестом просвистела стрела и вонзилась музыканту в спину. Никто не шелохнулся. Музыкант выдохнул со слабым стоном и ткнулся носом в землю. Короткая пауза показалась Айре тягучей и длинной, как летний закат. Но в следующее мгновение не меньше десятка стрел пронзили силуэты лежащих у костра воинов и распороли ткань шатров.

За опустошительным залпом последовал еще один: вскрикнула Чая, хотя ни одна стрела не попала в нее, точно так же закричал один из воинов, согнувшийся за плечом Даеса, истошно завопил сидящий сразу за ним. Айра в недоумении оглянулась, начиная понимать замысел представления, когда в темноте раздался топот и через каменную ограду за лагерем перемахнули не меньше трех десятков воинов с обнаженными мечами. Серые стеганые доспехи, лица, заросшие бородами по линии скул, показались Айре незнакомыми, но разглядывать врага времени не было. Даес запалил траву о головню в то самое мгновение, когда первый же из неизвестных воинов вогнал меч в ближайший к нему силуэт. Мигом позже лагерь осветился языками пламени, пожирающего сделанные из травы и прутьев чучела. Айра еще успела испугаться за пронзенного стрелой музыканта: он-то уж явно не был чучелом, – когда стрелы полетели и со стороны хеннов, пробивая стеганые доспехи насквозь, а затем с леденящим нутро воем воины Лека ударили напавшим на лагерь в спину.

Бой закончился так быстро, что огонь, вспыхнувший на пучке серой травы в руках Даеса, не успел обжечь тому пальцы. От пламени занялись и шатры, и внутри ограды стало светло. Тушить матерчатые жилища никто не стал. Воины, разгоряченные короткой схваткой, принялись сваливать трупы в костер. «Очнувшийся» музыкант причитал над раздавленным инструментом.

Зеес что-то рявкнул на него по-хеннски, и воин тут же забыл о музыке и поторопился стянуть со спины обложенный связками прутьев доспех, в котором торчала короткая, но с длинным оперением стрела. Край толстого халата уже начал тлеть.

– А твои стрелы пробивали врага почти насквозь, – с интересом обернулась Айра к Чае, которая снимала тетиву с короткого, склеенного из кости лука.

– Это кемь. – Лучница говорила по-сайдски с непривычным акцентом, смягчая все звуки без разбора. – Их селения высоко в горах на северо-западе, между истоками Етки и Етики. Видно, решили поживиться в корептских землях, пока хозяева прячутся от хеннов, хотя от хеннов не спрячешься. – Чая оскалила в улыбке щербатый рот. – Но я плохой стрелок. У кемь дрянь доспехи. Два слоя войлока, между ними кость, грубая кожа, иногда даже обрывки какой-нибудь кольчуги, проржавевшей от времени. Хочешь научиться стрелять из лука – проси Айдару. Она способна пробить и такую кольчугу, что подарил тебе молодой тан. Собирайся, мы не будем здесь ночевать.