Голод
Шрифт:
— Ну что, дамы, согрелись? Перекусить не желаете? — прервал Макс ее грустные мысли.
Это обращение он вычитал в какой-то древней довоенной книжке. Там даже была изображена одна «дама» в совершенно немыслимом платье с невообразимо длинным подолом, тянущимся за ней по полу наподобие широкого хвоста. Из такого платья можно было бы сшить целый парус для легкого охотничьего челна, а сама дама, наверное, никогда не выходила в таком наряде из дома, чтобы ее не унес порыв налетевшего ветра.
Пока Юлька вспоминала книжную даму в платье-парусе, Макс достал из своего вещмешка три куска вяленого мяса, один оставил себе, а два других протянул сидящим перед ним женщинам.
— Папа, а ты что, не будешь ужинать? — удивилась Юля, заметив, что сидящий на корме отец даже не пошевелился.
— Я уже поел, — ответил тот.
«Уже поел? — Девушка подозрительно уставилась на отца. — Разве что перед отплытием?» Но когда она прибежала домой, чтобы собрать в дорогу вещи, еда оставалась нетронутой. Похоже, отец даже не завтракал! Уж не заболел ли он?!
— Папа, может, все-таки поешь? — осторожно предложила Юля. — Вот, смотри, что я взяла.
Она встала со скамьи, чтобы передать отцу мешочек с провизией, но своим ледяным взглядом он буквально пригвоздил ее к месту.
— Я же сказал, что не голоден!
Юле стало не по себе. Даже когда отец сердился на нее, что порой случалось, даже когда они ссорились, она знала, что это ненадолго, потому что всегда чувствовала его теплоту и любовь. Но сейчас в его взгляде не было ни того, ни другого.
— Хорошо, — с трудом выговорила она. Губы дрожали от незаслуженной обиды. — Если проголодаешься, только скажи.
На этот раз отец вообще не удостоил ее ответом.
Ужин прошел в тишине. Хотя еда не отличалась разнообразием: вяленое тюленье мясо и напоминающие резину сушеные моллюски мужчины ели с большим аппетитом. Даже Катерина, которая поначалу отказывалась от еды, ссылаясь на тошноту, проглотила за компанию несколько ломтиков тюленины. Юльке после разговора с отцом кусок не лез в горло, но она все-таки заставила себя съесть ломоть вяленого мяса, запив его предложенным Максимом кисловатым брусничным морсом. Только одиноко сидящий на корме отец так и не притронулся к еде…
Глава 10
ПРИЗРАК ГЛУБИН
Посреди ночи совсем было уже успокоившийся желудок взбунтовался снова. Морщась от рези в животе, Катерина открыла глаза. До войны она много раз плавала на катере, неоднократно летала на вертолете — по-другому на Новую Землю было попросту не попасть. Однажды даже пришлось совершить рейс на военном транспортнике, но никогда Катерина не чувствовала ни тошноты, ни головокружения, ни кишечных колик, будь они неладны. До сегодняшнего дня она была уверена в своем вестибулярном аппарате и даже не подозревала о предрасположенности к морской болезни.
Женщина глубоко вздохнула, но унять тошноту не удалось. Да еще желудок начал выдавать тревожные спазмы — верный признак приближающейся рвоты. Все-таки надо было не поддаваться на Юлькины уговоры и совсем отказаться от еды, как это сделал Седой, хотя ему-то как раз ничего не угрожало. Катерина с завистью взглянула на мирно посапывающую рядом девушку, по-детски пристроившую голову у нее на плече, и осторожно, чтобы не разбудить Юльку, выбралась из-под их общей накидки. Сидящие на центральных скамьях мужчины тоже дремали, что было как нельзя кстати. После язвительных замечаний Бориса Катерине не хотелось справлять нужду у них на виду. Лишь Седой неподвижно застыл на корме, накрепко зажав в мозолистой руке древко опущенного в воду руля. Но после того как они почти год прожили вместе, как муж и жена, стесняться Седого было бы просто глупо.
С грустью
Неразличимая во тьме водная рябь вдруг заискрилась в лунном свете тысячами разноцветных огней. А затем и сама луна, точнее, ее отражение, выплыло откуда-то из глубины. Боже, какая же она была огромная! Катерина зачарованно уставилась на скользящий по волнам переливающийся диск. На глаз он был никак не менее двух, а то и трех метров в диаметре. Ни до, ни после войны Катя не видела такого громадного лунного отражения и даже не подозревала, что оно может быть настолько большим. Его сияние не было однородным — как и на небесном светиле, на поверхности отраженной луны вспыхивали и гасли темные и светлые пятна.
Вспыхивали и гасли?
Катерина в недоумении подняла глаза, но не увидела ничего, кроме густой черноты. Несколько мгновений она упорно всматривалась в темноту над головой, стараясь разглядеть выглядывающую из-за облаков луну, пока не поняла, что непроницаемая мгла затянула все небо.
Зато идущий из воды свет становился все ярче и ярче. Зачарованная этим светом, Катерина опустила глаза и вообще перестала что-либо понимать. «Отражение» невидимой луны оказалось объемным и теперь возвышалось над гребнями волн огромной светящейся полусферой. Как плывущий по воде мыльный пузырь, раздувшийся до невероятных размеров. Только этот пузырь был в тысячу раз ярче тех, какие маленькая Катя надувала в детстве.
Она толкнула в бок спящую рядом девушку и, когда та открыла глаза, восхищенно прошептала:
— Смотри, как красиво!
Но Юлька не оценила красоту удивительного явления. Сначала она также изумленно уставилась на переливающийся разноцветными огнями светящийся купол, который, как теперь уже точно определила Катерина, постепенно смещался в сторону лодки, но вместо понятного и ожидаемого восхищения и восторга вдруг пронзительно и с ужасом закричала.
Сразу все изменилось. Светящаяся сфера, точнее, ее возвышающаяся над водой видимая часть, покрылась яркими красными и темными фиолетовыми пятнами. Купол как будто распался на множество частей-осколков, зато из воды вынырнул такой же переливающийся светящийся луч, да не один, а два, три, четыре… Они изогнулись и закачались из стороны в сторону, как полощется на ветру, вывешенное для просушки белье.
Или извивается ползущая среди камней змея!
Что произошло потом, Катерина не успела толком разглядеть, потому что Юлька вцепилась в нее двумя руками и с криком: «Осторожно!» — столкнула со скамьи на дно лодки.
Кажется, один из лучей пронесся над водой, со свистом рассекая воздух, и задел вскочившего на ноги Саньку. Фигуру парня на мгновение осветила яркая вспышка, при этом его лицо странным образом исказилось, а кожа на нем мгновенно сморщилась. Гребец обхватил лицо руками и страшно закричал, да так, что Катерина похолодела от ужаса, а потом рухнул на дно лодки и забился в судорогах. В его крике она разобрала только одно слово: «Глаза!» Но напугал ее не крик и даже не наполненный невыносимой болью Санькин голос, а другой, напоминающий шипение звук, доносящийся из-под его скрюченных ладоней. Шипение и слабый, но отчетливый запах паленого мяса.