Голодный ген
Шрифт:
Младенческое пристрастие к сладкому тяжелой печатью лежит на западном меню, и тенденции к «повзрослению» вкусов не видно. Более того, аналогичные вкусовые предпочтения распространяются и на Восток, для которого ранее это не было свойственно. Японское слово amai может выступать в роли прилагательного, означающего «сладкий», или глагола со значением «пресыщать». Любовь к сластям традиционно считалась здесь признаком невоздержанности и неразвитости. Японские дети гораздо реже, чем американские и европейские, едят сладкие десерты и до недавних пор потребляли меньше джема, кетчупа и других сладких приправ. Но все меняется. Японская и другие азиатские пухни подвергаются мощному влиянию западных продуктов питания, вкус которых основан на сладости, а не на более сложном и прихотливом наборе вкусовых составляющих, свойственном истинно восточной пище. Газированные напитки грозят вытеснить чайную
Питер Гавел, профессор Калифорнийского университета, утверждает, что газированные напитки, изготовленные на основе кукурузного сиропа с высоким содержанием фруктозы, могут превратить победное шествие ожирения в неконтролируемый процесс. Обычно при потреблении углеводов содержание инсулина в крови резко подскакивает, жировые клетки в ответ начинают активно продуцировать лептин — и аппетит усмиряется природным защитным механизмом. Однако фруктоза намного менее эффективна для стимуляции секреции инсулина и, следовательно, лептина, чем сахароза. Таким образом, продукты и напитки с добавлением фруктозы тормозят лептиновую реакцию. Недаром же у большинства людей употребление сладких газированных напитков не притупляет аппетита.
«Проблема не только в том, что общий объем продуктов с высоким содержанием фруктозы вырос у нас вдвое за последние три десятилетия, — говорит Гавел. — Из нее же наполовину состоит и сахароза, столовый сахар, а уровень его потребления поднялся головокружительно. Так что тут мы наблюдаем две стороны одной медали».
Ученые долго спорили, воздействуют ли отдельные компоненты питания на психику, а если да, то можно ли повлиять на желание съесть ту или иную пищу. Иными словами, возникает ли привыкание? Сара Лейбовиц, невролог из Университета Рокфеллера, полагает, что ответ должен быть положительным. Экспериментируя с животными, она убедилась: частое и повторяющееся кормление продуктами с высоким содержанием жира провоцирует постоянное требование жирного. Химические процессы в головном мозге крыс под воздействием питательных веществ видоизменяются, происходят изменения в экспрессии генов, и в результате переориентируются пищевые предпочтения.
По меньшей мере две трети американцев получают с жиром гораздо большее количество калорий, чем рекомендовано наукой. Многие ароматические добавки, придающие пищевым продуктам характерный аромат, жирорастворимы, и именно жир доставляет их к нашим вкусовым рецепторам. Таким образом, благодаря ему оказываются удобоваримы даже такие сомнительные изделия, как, например, маслянистый сладкий молочный коктейль «Дайри квин» или разогретые до съеживания гамбургеры, которые, кстати говоря, именно поэтому покрыты толстым слоем жирного «специального соуса». Лейбовиц установила, что если доля жиров в рационе превышет 30 %, тяга к нему и углеводам у лабораторных животных возрастает на психологическом уровне: если то же самое происходит и с людьми, фастфуд, жирный по определению, почти наверняка вносит свой печальный вклад в развитие ожирения.
Джон Бланделл возглавляет кафедру психологии и научно-исследовательскую программу по психобиологии в Университете Лидса. Более четверти века он изучает механизмы контроля над аппетитом. Бланделл, оставляя за скобками гипотезу о влиянии жира на деятельность мозга, подтверждает, что жир несет в себе столько калорий, что сбивает организм с толку, не дает ему ощутить сытость. «Обильное потребление жира действительно стимулирует пристрастие к нему, — говорит Бланделл, — и, прежде чем срабатывают тормозящие сигнальные центры, человек успевает съесть огромное количество всякой дряни. Иной способен в один присест поглотить 150 г жира, получив при этом 1350 ккал. Работай тормозящие механизмы нормально, ничего подобного не случалось бы. Жир, без сомнения, ослабляет сигналы лептина. Машина разлаживается. К тому же с возрастом уменьшается подвижность, активность обратных связей в головном мозге снижается и контроль над аппетитом ослабевает. Но в данном случае речь не идет о биологической неотвратимости: некоторые индивидуумы более восприимчивы к высокому содержанию жира, другие — менее».
С Джоном Бланделлом солидарен Питер Гавел. По его словам, жир в еще меньшей степени, чем фруктоза, стимулирует секрецию инсулина. И следовательно, лептина. Соответственно при рационе с высоким содержанием жиров
Не надо забывать и о том, что ученые называют «гедоническим эффектом». К определенной еде привыкаешь, начинаешь получать от нее наслаждение. Этот тезис подтверждается лабораторными опытами. Грызуны, раздобревшие на богатой жирами пище (подобной той, которой пичкают американцев в ресторанах и кафетериях), начинают есть меньше при введение лептина. Если же их переводят на обычный скудный рацион, они почти вовсе теряют аппетит — в то время как соседи и соседки, привычные к диете и сохранившие нормальный вес, активно и с удовольствием питаются. Дело в том, что избалованная жирами особь не получает никакого удовольствия от постной пищи и согласна голодать до тех пор, пока не вернется к былому роскошеству.
Конечно, и при низкожировой диете можно получить огромное количество калорий, но так бывает в редчайших случаях. Людям, привыкшим потреблять много жира, неинтересна пища с низким его содержанием. Подобно тучным грызунам, при виде ее они теряют аппетит. Вот почему диеты, основанные на очень низком содержании жиров, весьма эффективны — по крайней мере, на первых порах. И неважно, чем заменен жир — углеводами или протеинами: если его мало, еда кажется невкусной, поглощается не столь интенсивно, и вес уменьшается. Но лишь немногие способны долго придерживаться низкожировой диеты — организм требует своего, а соблазны слишком велики. Как не попробовать новое пирожное «Орео» с двойной начинкой? Разве можно жить на голодном крысином рационе? Если бы крысы имели выбор, они, мне кажется, тоже задавались бы этим вопросом.
Из-за изобилия дешевой общедоступной пищи средний американец сегодня получает 2 002 ккал в день, а в конце 1970-х гг. получал 1 854 ккал. Теоретически прибавка в 148 ккал может за год вылиться в увеличение веса на пугающие 6 кг 800 г. К счастью, обычно этого не происходит. Во-первых, американцы стали в среднем выше, и им требуется больше энергии. Во-вторых, при переедании симпатическая нервная система, защищая организм, стимулирует термогенез — выработку тепла, которое сжигает калории. Благодаря мудрости нашего биологического механизма последствия неправильного образа питания не столь печальны, как можно было бы ожидать.
Спору нет, не все чревоугодники толстеют одинаково. В этом отношении, как и во многих других, наши реакции сугубо индивидуальны. Сейчас большинство ученых согласны с тем, что не скорость обмена веществ универсально влияет на вес. Но тогда что же? Эндокринолог клиники Майо, расположенной в Рочестере, штат Миннесота, Джеймс Ливайн годами интересовался факторами, способствующими прибавке в весе. В 1999 г. он с двумя коллегами поставил эксперимент, в ходе которого 16 волонтеров (включая самого Ливайна) в течение двух месяцев получали в день на 1 000 ккал больше нормы. В среднем участники опыта поправились на 4 кг 500 г. Однако усредненные данные, как это часто бывает при исследовании ожирения, мало о чем говорили: например, один испытуемый прибавил 900 г, другой — 7 кг 250 г. Ливайн, проанализировав весь диапазон многообразных факторов, предположил, что такой разброс объясняется различиями значений так называемого нефизически активированного термогенеза (HAT). По сути дела, это следствие нервной деятельности, подсознательной активности. Другие исследователи обнаружили схожие эффекты и тоже пришли к заключению, что именно HAT, возможно, определяет характер реакции на переедание. Люди суетливые, легко возбуждаемые, вспыльчивые защищены до известной степени от попадания в группу риска по ожирению.
С другой стороны, менее склонны к тучности те индивидуумы, которые сжигают в качестве топлива жир, а не углеводы. Он более питателен — и не только потому, что содержит больше калорий на каждый грамм: жиры легче перерабатываются, «стоят» телу совсем немногого. Для того, скажем, чтобы переработать яблоко, содержащее примерно 100 ккал в виде углеводов, организм затрачивает 15–20 ккал. А на переваривание кусочка сливочного масла той же энергетической ценности — всего 3 ккал.
Стивен Смит, эндокринолог из Центра биомедицинских исследований Пеннингтона в Батон-Руж, штат Луизиана, обнаружил, что способность сжигать жир поддается регулированию. Я приехала побеседовать с ним. Энергично шагая вверх по лестнице, Смит провел меня в лабораторию, где на волонтерах проверяется, в какой пропорции и последовательности тот или иной организм сжигает белки, жиры и углеводы. Технология измерений в принципе не сильно отличается от той, которую использовал Уилбер Олин Этуотер для измерения скорости метаболизма более века назад. Она только стала удобнее и точнее.