Голодный грек, или Странствия Феодула
Шрифт:
– Это несложно сделать. Узнай, что столь восхитивший тебя ритм есть лишь нечто второстепенное, когда речь идет о гармонии. Музыка есть прежде всего искусство разновысотных звуков, а уже потом – искусство ритма. Для каждой высоты звука существует особое обозначение, а при хирономии – особое движение руки.
– Что такое хирономия?
– Сказано тебе – движение руки, глупец! Движение руки, которым протопсалт показывает певчим, какой звук надлежит взять, высокий или низкий, и насколько он должен быть высоким или низким.
– Воистину, – сказал Феодул, – если ты овладел всеми этими искусствами, то знания твои необъятны, и нет ничего удивительного
На следующий день, желая отвлечься от невзгод тюремного заключения, Феодул с Георгием возобновили поучительную беседу.
Георгий сказал:
– Учитель мой был уже стар и предавался всего двум порокам: сквернословию и пьянству и оттого спокойно дожил до самой смерти, оставаясь в должности протопсалта Святой Софии. Сменив его, я, по необузданной молодости, присовокупил к уже имевшимся порокам блуд и оттого претерпеваю сейчас различные муки. А между тем музыка, подобно человеку, может быть и греховной, и благочестивой.
– Объясни подробнее, – попросил Феодул.
– Изволь. В стародавние времена, когда люди в темноте и невежестве чтили ложных богов и поклонялись твари вместо Творца, существовала и ложная музыка, которая представляла собою негармоничные созвучия, издававшиеся с криком и насилием. Это неблагообразие было строжайше воспрещено божественными установлениями, ибо оно порочило самое основание музыки, которая есть земное, доступное человеку выражение истины и света.
– Каким же образом звук может служить воплощением света? Это непонятно мне.
– Звук, по-гречески называемый «фони», родствен свету, который по-гречески именуется «фос». Удивляюсь я тому, что ты до сих пор этого не понял! Таким образом, не погрешая против логики, можно сказать, что свет есть мысль, ибо то, что дает мысль, выводит к свету.
– Теперь, когда ты это растолковал, мне все стало понятно, – сказал Феодул.
Георгий Згуропул помолчал немного, а потом разразился ужаснейшей бранью, называя Феодула самоуверенным глупцом и прочими нелестными прозвищами. Однако Феодул знал уже, что привычка ругаться у Георгия Згуропула нечто вроде болезни, неприятной для окружающих, но при надлежащем отношении неопасной. И потому опустил голову и стал безмолвно за него молиться.
Истощив поток проклятий, Георгий вознегодовал на молчаливого Феодула;
– Почему же ты не задаешь мне больше вопросов? Или ты решил умереть невеждой, каким родился?
– Прости, – кротко отозвался Феодул. – Я и в самом деле глуп и с трудом постигаю учение.
Георгий Згуропул схватил его за горло и бешено прошипел:
– Издеваться вздумал?
– Ничуть, – выдавил Феодул, с трудом отбиваясь. – Я как раз хотел спросить тебя…
Георгий выпустил Феодула и проворчал:
– Ну так спрашивай…
– Какие разновидности музыки существуют?
– Их три: один вид создается голыми устами, другой – устами и руками, третий – только руками. Блаженной памяти Косма Влатир учил также, что эти три рода музыки соответствуют трем видам ласк, которые можно получить от продажной женщины, не теряя при этом целомудрия…
– Мне не вполне понятно, каким образом музыка может быть сопоставима с плотской любовью.
Тут Георгий неожиданно отвесил Феодулу увесистую затрещину.
– Ай! – вскрикнул Феодул, хватаясь за голову, чтобы хоть немного унять звон в ушах. – За что ты ударил меня, Георгий? Ведь сейчас я, кажется, не являл ни невежества, ни самоуверенности, но вполне смиренно задавал вопросы, как ты и желал.
– Я ударил тебя потому, что в этом месте «Вопросоответника о неизреченном» всегда надлежит бить вопрошающего, – спокойно объяснил Георгий Згуропул. – И Косма Влатир так поступал, и тот, кто учил всоему Влатира, – тоже.
– А… – молвил Феодул и с этого мгновения стал держаться с Георгием настороженно.
Георгий как ни в чем не бывало продолжал:
– Музыка может быть сопоставима с любовью земной и любовью небесной, смотря по тому, о какой музыке мы ведем речь. В стародавние времена пелось много непристойных песен. Певцы подбирали их на перекрестках дорог и в притонах и крикливо исполняли, нередко сопровождая пение бессмысленными криками и сатанинскими плясками. Или того хуже – воющие песни женщин, сопровождаемые всяким жеманством, которое изображает в пении разврат черни. Все это, конечно, связано с низменной, плотской любовью и потому греховно.
– Совершенно с тобой согласен, – боязливо поддакнул Феодул.
– Есть и иное доказательство несомненной связи между музыкой и взаимным влечением мужской и женской плоти, – продолжал Георгий увлеченно. – В трактате Аристида Квинтиллиана «О музыке» и отчасти в трудах Жерома Моравского из латинского ордена Псов Господних я сам читал о различении музыкальных инструментов по мужским и женским признакам.
– Хотел бы я хотя бы издали прикоснуться к этим ученым трактатам, – сказал Феодул, все еще осторожничая.
– Это сделать нетрудно, ибо наиболее важное ты сейчас услышишь от меня. Узнай, что одни инструменты звучат низко, другие же – высоко. Низкий звук является мужским и означает нечто важное и героическое; высокий звук, напротив, является женским и означает нечто нежное и расслабляющее. Среди духовых инструментов мужским объявлен олифант, как обладающий громким и резким звуком, а женским – скорбный фригийский авлос, называемый иначе «плагионом». Затем в струнных инструментах обнаруживается, что лира из-за низкого регистра и суровости звучания соответствует мужскому началу, а самбюке, который у франков называется «ситаром», – женскому, поскольку он невзрачен из-за незначительного размера струн, приспособленных для высокого регистра, и приводит к расслабленности. Из смычковых струнных инструментов мужским смело назову рюбер, а женским – жигль, на котором любят пиликать латинские менестрели. Чтобы ты мог представить себе воочию, каким образом осуществляется соитие мужских и женских звуков, расскажу о союзе рюбера и жигля. Жигль сходен с виолой, однако по богатству звучания несоизмеримо беднее. Любой пиликала прикладывает жигль к плечу и водит смычком по струнам, извлекая тонкие звуки. Рюбер же был перенят франками у сарацин, которые называют этот инструмент ребабом. Струн у него только две, но они длинные и толстые, и смычок извлекает из них низкие звуки, Эти инструменты всегда используются в паре, причем жигль ведет верхнюю партию, а рюбер – нижнюю и задает басовый тон. Вот что я называю плотским соитием инструментов в музыке.
– После твоих объяснений даже последний глупец и невежда сочтет себя просвещенным, – заметил Феодул. – Насколько я успел тебя понять, музыка, уподобляемая плотской любви, может оказывать на слушателей развращающее действие?
– Да, и это доказывается тем, что именно к такой музыке нередко прибегали еретики и учащие неправо, – сказал Георгий. – Известно, как иные из них перекладывали свое лжеучение стихами как бы народной песни и после распевали его на разные греховные мелодии.
Феодул воздел руки к низкому сырому потолку темницы.