Голос бездны
Шрифт:
– Братцы, сюда! – позвал он Лисицына и второго солдата.
– Что такое?
– Наш сумасшедший оказался сильнее, чем мы думали… Если ко всему этому вообще можно отнести слово «сильнее». Тут что-то другое, – сказал Дагва.
Облепленное мошкарой и червями тело собаки выглядело ужасно. Солдатик отвернулся.
– А вы всё про баб по дороге сюда… – начал было Дагва, но остановился.
– А ведь он и впрямь воин, – проговорил Лисицын. – Он, пожалуй, потягается в ловкости с кем угодно. Мы ему не пара, как говорится. Только на расстоянии мы «снимем» его.
– Что сделаем?
– У нас есть шанс убить его
Марина
Она посмотрела на Матвея.
– Сходила бы ты к воде, – шепнул он, наморщив лоб, и Марина увидела в лице этого дикого человека неожиданное глубокое сострадание.
– Зачем? – спросила она и перевела взгляд на старого тувинца. – Зачем?
– Умная вода, добрая вода, – послышался голос старика.
– Я как заново родился, хоть обмылся слегка. Я слыхал про такие места, – сказал Матвей, – тут надобно…
– Что надобно? – спросила громко Марина, повернувшись к нему.
Матвей пожал плечами.
Она ухмыльнулась.
– Ладно, хуже не будет.
Она сделала несколько шагов, как бы проверяя свои силы. Осмотрелась, прислушалась к звукам леса. Всё успокаивало. Синее небо плыло высоко над верхушками покачивавшихся лиственниц.
Марина медленно пошла по тропинке. Шаг за шагом на неё опускался покой, которого она не знала прежде.
– Что это? Чудо? Нервы? Природа?
Она даже остановилась, чтобы прислушаться к собственному телу. Откуда-то снизу доносился едва уловимый плеск воды. Марина пошла дальше, снова и снова останавливаясь и прислушиваясь. Из глубин леса на неё начали надвигаться деревья, густо увешанные тряпичными лоскутьями. Лоскуты шевелились на неслышимом ветру, покачивались, гипнотизировали своими почти невидимыми движениями.
И вот перед ней возникла крохотная хижина, почти сказочная. Вокруг громоздились деревья, сверху донизу покрытые лентами и шнурками; полоски ткани полностью выгорели под солнечными лучами, и лес казался белым, почти снежным. Все эти ленты что-то нашёптывали ей, признавались в чём-то, но она не понимала их голосов…
Марина остановилась перед невысоким срубом, отворила дверь и увидела тёмную воду. От воды разило холодом. Но ни холод, ни черневшая перед ней бездна колодца не испугали её, ибо это был холод и бездна природы, с которой ей всегда хотелось соприкоснуться. Она была человеком городским, но принадлежала к категории людей, не смевших признаться себе, что в их душе присутствовало гораздо больше дикости, чем цивилизованности. Быть может, эта самая дикость и бросила её в объятия несчастного инструктора Жени.
Марина выпрямилась и осторожно, словно погрузившись в сон, расстегнула пряжку ремня, затем так же медленно начала раздеваться. Через несколько мгновений джинсы и рубаха упали на землю, свежий воздух обнял её голое тело с новой силой и проник в каждую пору её существа. Она глубоко вздохнула и шагнула в ледяную воду, и в тело словно миллионы иголочек вонзились, Марина даже вскрикнула. В первое мгновение она хотела сразу выпрыгнуть обратно, но сдержалась и заставила себя остаться в воде. Марина взялась за камни, обрамлявшие водоём, и замерла, прислушиваясь к собственным ощущениям и умиротворяющему плеску воды. На несколько секунд она закрыла глаза, и ей почудилось, что она услышала голос воды. Этот голос пел, но не так, как принято среди людей петь, нет, он пел иначе – будто ласкал тело Марины и обволакивал тёмное пространство бревенчатого сооружения невидимой и неосязаемой плёнкой, которая трепетала от движений воды и воздуха, вздувалась и образовывала некий кокон над родником. Марина подняла лицо вверх и увидела под сводами строения огромную переливавшуюся паутину; посередине неподвижно сидел блестящий паучок.
«За мной наблюдает, – решила она, – подглядывает. Или он, быть может, тут хозяин? Страж?»
Марина глубоко вздохнула и вылезла из водоёма. Открыв дверь, она вышла из избушки и нагнулась, чтобы поднять джинсы. Но в следующую секунду её будто что-то ударило в спину. Она обернулась и увидела Матвея. Он неотрывно смотрел на неё, ощупывая взглядом каждый сантиметр обнажённого женского тела. Марина почти физически ощущала его взгляд, как если бы он трогал её руками. В животе у неё что-то свернулось в испуганный узелок.
– Матвей, вы что?
– До чего ж ты ладная! – выдохнул мужчина. – Неужто бывают такие?
Он приблизился к ней и, придерживая ремень двустволки левой рукой, протянул правую руку вперёд. Марина увидела большие коричневые ссадины на пальцах и густые чёрные волосы, начинавшиеся у основания широкой кисти с рельефно выделявшимися венами.
– Что вы, Матвей? – Она отпрянула.
– Не бойсь, не бойсь, насильничать не стану, – проговорил он сипло, словно внезапно потеряв голос. – Поверить не могу. Тронуть хочу кожу… Как светится она у тебя!
– Что светится? Матвей, ничего у меня не светится! Что с вами? Пожалуйста, не надо…
Браконьер положил ладонь на её плечо и осторожно погладил.
– Чудеса! Не встречал такой кожи! Чистый шёлк! – Он громко сглотнул и опустил глаза. Пальцы дрогнули и было отодвинулись от Марины, но снова прикоснулись к её плечу. – Неужто все городские на тебя похожи? Или ты одна такая?
Марина поёжилась.
– Дайте мне одеться!
– Нет, погодь, постой так…
Он скользнул рукой вниз и провёл указательным пальцем по небольшим, но красиво округлённым грудям Марины. Ей подумалось, что Матвей хотел запомнить форму её тела.
«Никто никогда не рассматривал меня с таким восхищением, подумала она. – Никто никогда не был заворожён моим телом. Сексом занимались многие, комплименты говорили, но никто не восторгался так, как этот человек. Он будто под действием чар…»
Марина вдруг перестала бояться Матвея. А он придвинулся вплотную и потянул носом.
– От тебя цветами веет…
– Откуда в вас это, Матвей?
– Что откуда?
– Поэтичность. Вы же простой охотник, лесной человек.
– Красивая ты, – прошептал он. – Я за тебя драться буду… Он опустил руку ниже и тыльной стороной ладони дотронулся до мокрых волос на лобке. Марина вздрогнула, но не отступила.