Голос блокадного Ленинграда

Ольга Берггольц. Русская писательница, поэтесса.

Родилась Ольга Федоровна Берггольц 16 мая (по старому стилю — 3 мая) 1910 в Петербурге, в семье заводского врача, жившего на рабочей окраине Петербурга в районе Невской заставы. Мать — Мария Тимофеевна Берггольц, младшая сестра — Мария. В 1924 в заводской стенгазете были опубликованы первые стихи Ольги Берггольц. В 1925 Ольга Берггольц вступила в литературную молодежную группу "Смена", а в начале 1926 познакомилась там с Борисом Петровичем Корниловым" (1907–1938) — молодым поэтом, незадолго до этого приехавшим из приволжского городка и принятым в группу. Через некоторое время они поженились, родилась дочка Ирочка. В 1926 Ольга и Борис стали студентами Высших государственных курсов искусствоведения при Институте истории искусств. Борис на курсах не задержался, а Ольга несколько лет спустя была переведена в Ленинградский университет. В 1930 Ольга Берггольц окончила филологический факультет Ленинградского университета и по распределению уехала в Казахстан, где стала работать разъездным корреспондентом газеты "Советская

степь". В это же время Берггольц и Корнилов развелись ("не сошлись характерами") и Ольга вышла замуж за Николая Молчанова, с которым училась вместе в университете. (Сборник статей "Вспоминая Ольгу Берггольц"). Вернувшись из Алма-Аты в Ленинград, Ольга Берггольц поселилась вместе с Николаем Молчановым на улице Рубинштейна, 7 — в доме, называвшемся "слезой социализма". Тогда же была принята на должность редактора "Комсомольской страницы" газеты завода "Электросила", с которой сотрудничала в течении трех лет. Позднее работала в газете "Литературный Ленинград". Через несколько лет умерла младшая дочь Ольги Берггольц — Майя, а спустя два года — Ира.

В декабре 1938 Ольгу Берггольц по ложному обвинению заключили в тюрьму, но в июне 1939 выпустили на свободу. Беременная, она полгода провела в тюрьме, где после пыток родила мертвого ребенка. В декабре 1939 года она писала в своем тщательно скрываемом дневнике: "Ощущение тюрьмы сейчас, после пяти месяцев воли, возникает во мне острее, чем в первое время после освобождения. Не только реально чувствую, обоняю этот тяжелый запах коридора из тюрьмы в Большой Дом, запах рыбы, сырости, лука, стук шагов по лестнице, но и то смешанное состояние… обреченности, безвыходности, с которыми шла на допросы… Вынули душу, копались в ней вонючими пальцами, плевали в нее, гадили, потом сунули ее обратно и говорят: "живи".(С. Шульц, "Главная улица Санкт-Петербурга"; "Наука и жизнь", 2001)

В годы блокады 1941–1943 Ольга Берггольц находилась в осажденном фашистами Ленинграде. В ноябре 1941 ее с тяжело больным мужем должны были эвакуировать из Ленинграда, но Николай Степанович Молчанов умер и Ольга Федоровна осталась в городе. "В.К.Кетлинская, руководившая в 1941 Ленинградским отделением Союза писателей, вспоминала, как в первые дни войны к ней пришла Ольга Берггольц, Оленька, как ее все тогда называли, видом — еще очень юное, чистое, доверчивое существо, с сияющими глазами, "обаятельный сплав женственности и размашистости, острого ума и ребячьей наивности", но теперь — взволнованная, собранная. Спросила, где и чем она может быть полезна. Кетлинская направила Ольгу Берггольц в распоряжение литературно-драматической редакции ленинградского радио. Спустя самое недолгое время тихий голос Ольги Берггольц стал голосом долгожданного друга в застывших и темных блокадных ленинградских домах, стал голосом самого Ленинграда. Это превращение показалось едва ли не чудом: из автора мало кому известных детских книжек и стихов, про которые говорилось "это мило, славно, приятно — не больше", Ольга Берггольц в одночасье вдруг стала поэтом, олицетворяющим стойкость Ленинграда." (Сборник "Вспоминая Ольгу Берггольц"). В Доме Радио она работала все дни блокады, почти ежедневно ведя радиопередачи, позднее вошедшие в ее книгу "Говорит Ленинград". Ольга Берггольц была награждена орденом Ленина, орденом Трудового Красного Знамени и медалями.

Умерла Ольга Федоровна Берггольц 13 ноября 1975 в Ленинграде. Похоронена на Литераторских мостках. Несмотря на прижизненную просьбу писательницы похоронить ее на Пискаревском мемориальном кладбище, где высечены в камне ее слова "Никто не забыт и ничто не забыто", "глава" Ленинграда г. Романов отказал писательнице.

Среди произведений Ольги Федоровны Берггольц — поэмы, стихотворения, рассказы, повести, пьесы, публицистика: "Углич" (1932; повесть), "Глубинка" (1932; сборник очерков, написанных в Казахстане), "Стихотворения" (1934; сборник лирики), "Журналисты" (1934; повесть), "Ночь в "Новом мире" (1935; сборник рассказов), "Зерна" (1935; повесть), "Книга песен" (1936; сборник), "Февральский дневник" (1942; поэма), "Ленинградская поэма" (1942), "Ленинградская тетрадь" (1942; сборник), "Памяти защитников" (1944), "Они жили в Ленинграде" (1944; пьеса; написана совместно с Г.Макогоненко), "Твой путь" (1945), "Ленинградская симфония" (1945; киносценарий; совместно с Г.Макогоненко), "Говорит Ленинград" (1946; сборник выступлений Ольги Берггольц по радио в годы блокады Ленинграда; первое издание книги было изъято в связи с "ленинградским делом"), "У нас на земле" (1947; пьеса), "Первороссийск" (1950; героико-романтическая поэма о петроградских рабочих, строивших в 1918 на Алтае город-коммуну; в 1951 — Государственная премия СССР), цикл стихов о Сталинграде (1952), "Верность" (1954; поэма о Севастопольской обороне 1941–1942 годов), "Дневные звезды" (1959; автобиографическая книга лирической прозы; в 1968 был снят одноименный фильм), "Узел" (1965; сборник стихов 1937–1964 годов). [1] [2]

Не утаю от Тебя печали, так же как радости не утаю. Сердце свое раскрываю вначале, как достоверную повесть Твою. Не в монументах и не в обелисках, не в застекленно-бетонных дворцах — Ты возникаешь невидимо, близко, в древних и жадных наших сердцах. Ты возникаешь естественней вздоха, крови моей клокотанье и тишь, и я Тобой становлюсь, Эпоха, и Ты через сердце мое говоришь. И я не таю от Тебя печали и самого тайного не таю: сердце свое раскрываю вначале, как

исповедную повесть Твою…

1937

Я каменная утка, Я каменная дудка, Я песни простые пою. Ко рту прислони, Тихонько дыхни — И песню услышишь мою. Лежала я у речки Простою землею, Бродили по мне журавли, А люди с лопатой Приехали за мною, В телегах меня увезли. Мяли меня, мяли Руками и ногами, Сделали птицу из меня. Поставили в печку, В самое пламя, Горела я там три дня. Стала я тонкой, Стала я звонкой, Точно огонь, я красна. Я каменная утка, Я каменная дудка, Пою потому, что весна.

1930

Мне осень озерного края, как милая ноша, легка. Уж яблочным соком играя, веселая плоть налита. Мы взяли наш сад на поруки, мы зрелостью окружены, мы слышим плодов перестуки, сорвавшихся с вышины. Ты скажешь, что падает время, как яблоко ночью в саду, как изморозь пала на темя в каком неизвестно году… Но круглое и золотое, как будто одна из планет, но яблоко молодое тебе протяну я в ответ. Оно запотело немного от теплой руки и огня… Прими его как тревогу, как первый упрек от меня.

1929

Слезам моим не веришь, тоски моей не знаешь, чужой тропинкой зверьей идешь, не вспоминая. Ты близко ли, далеко ли, ты под каким же небом? То кажется — ты около… То чудится — ты не был… Ты — ястребом, ты — волком, ты — щукою на дне по Вырице, по Волхову, по Северной Двине. Ты песням не поверишь, тоски моей не знаешь, чужой тропинкой зверьей идешь — не вспоминаешь…

1929

…А у нас на Неве — ледостав. Длинный ветер с залива пришел. Переходим на зимний устав, снаряжаем в путь ледокол. Он стоит, широкий в груди, песни разные на борту. Три субботника как один отработали мы в порту… Год кончается. Непременно город сдержит слово свое. Все бессонней ночная смена, смена первая в ночь встает. Рождество допотопной громадой надвигается — ждет к себе. Не одна молодая бригада в самый звездный ушла пробег. Я вот тоже — готовлю лыжи, выбираем маршрут, поем… Ты все дальше. А мне все ближе имя радостное твое. Ты ведь помнишь гранитную зернь тех прямых приневских камней, тот октябрьский сутулый вечерний сумрак города, сеть огней?.. Как шатались, не замечая, что, негаданная, сама первым снегом своим помечала наш маршрут морская зима…

1931

Мы с тобой договорились, повторив сто раз подряд: самый лучший город в мире — это город Ленинград! Отработаем, а к вечеру все шагаем да бубним под нос песенку, и плечи нам кроет белый невский дым… Отлюбили — отгуляли и, не чуя ног, земли,— на Расстанной мы расстались, на Разъезжей разошлись… И не раз я до утра думала — что станется? Как же город Ленинград без тебя останется?.. Ленинград стоит на месте, белый, строгий ночью, только ходим мы не вместе, ходим — в одиночку…