Голос демона
Шрифт:
– Ты будешь нашей сестрёнкой, – информирует её Дианка, отчего слезоразлив возобновляется с новой силой.
Всё правильно делает моя младшая. Она мне доверяет, во-первых, а во-вторых, и сама всё понимает. А Светка просто дрожит от всего перенесённого. Надо её в кровать уложить. Пока, наверное, в мою, хоть я этого и не люблю. Она-то, конечно, одна не останется, но чужие люди – это чужие люди, а я её хоть била, значит, почти родная. Ну, по-моему.
Завожу Светку в дом, помогаю раздеться, а потом просто укладываю в постель. Она так потерянно оглядывается, а потом просто вцепляется в меня обеими руками, силясь что-то сказать. Она
– Элька, – наконец выдавливает Светка. – Почему?
– Потому что мы – не демоны, – привычно отвечаю ей. – А ты мне вообще как родная. Помнишь, по истории изучали древние поговорки о проявлениях любви 2 ?
– П-помню, – кивает она, а потом ложится щекой мне на ладонь и засыпает.
Именно так нас и находит мама, которой младшие, разумеется, всё рассказали. Она входит в комнату очень тихо, хотя я, конечно, её замечаю, и просто смотрит. Мама смотрит на то, как я глажу спящую Светку, и так же молча кивает. Она у нас самая-самая лучшая, я знаю это!
2
Элька имеет в виду: «Бьёт – значит, любит».
Спустя полчаса или около того в комнату входят социальные работницы вместе с мамой, конечно. Я сразу же ложусь поверх Светки, защищая её, поэтому голоса младших для меня звучат большим сюрпризом. Кажется, они стоят перед моей кроватью.
– Не трогайте сестрёнку! Она наша! – хором произносят мои младшие, против воли заставляя меня улыбнуться. Защитницы мои!
– Никто не тронет вашу… сестрёнку, – запнувшись, произносит социальщица. – Мы не возражаем, слишком уж тяжёлой выдалась неделя для неё.
С этими словами они уходят, а мама, проводив их, возвращается и садится на кровать рядом со мной. Она смотрит на Светку и улыбается. Всё правильно, ведь мы же люди, а не демоны. Мы – люди! И мама это тоже очень хорошо понимает. Она так ласково гладит Светку, что та даже через сон начинает едва заметно улыбаться.
– Дети обычно внучками обеспечивают, – замечает мама. – А вы мне доченьку принесли.
И тут Светка открывает глаза, с недоверием глядя на маму, а та её просто обнимает и прижимает к себе. Я же понимаю, что произошло. У Светкиной мамы обнаружилась страшная болезнь. Она умирала неделю в жутких мучениях, а Светка была рядом. Неделю мама умирала у неё на глазах! А Светка ходила в школу в постоянном страхе, что вернётся домой, а там – всё… Я бы с ума сошла, честно!
Ну а затем наша общая теперь мама начинает разбираться с кроватью для Светки, с одеждой и другими нужными предметами, ведь она такая же, как я, по возрасту, и ей много чего нужно. Я как-то спокойно воспринимаю Светку рядом, а она выглядит, как потерянный котёнок. Я не думаю, что она нас приняла сразу, но это лучше, чем совсем чужие.
– Света, – мягко произносит мама за ужином, – мы тебя перевели в тот же класс, где учится Элька, так тебе будет проще.
– Но… – она, видимо, хочет объяснить, что у неё в своём классе положение, хотя я знаю, что поддерживать это положение Светка не сможет.
– Я сестру бить точно не буду, – сообщаю ей на ухо.
– Но почему?! Почему вы меня так приняли? – выкрикивает она, только для того чтобы услышать привычный ответ.
Мы действительно не демоны, не звери, не страшные монстры, получавшие удовольствие от крика человека. Мы, в первую очередь, люди. Обычные люди, правда, сейчас наш статус ещё больше поднялся, потому что – четверо детей. Правда, материальную разницу в статусе мы не почувствуем, она на Светку пойдёт, ей же много чего надо. И все это отлично понимают. А в моём классе ей действительно лучше будет, потому что открывший пасть на мою сестру потеряет все зубы. Или я не Элька!
Я живу в счастливой семье. У меня есть самый главный человек в жизни – мама, и три сестрёнки. Две младшие и ещё одна – моего возраста. И теперь так будет всегда, потому что мы – люди. А не демоны.
Глава вторая
Светка обживается, но она пока просто ошарашена – такого в её жизни не было никогда, а у нас иногда шумно, иногда весело, а сейчас она просто в центре внимания. Младшие у меня очень чувствительные, поэтому Светку обнимают чуть ли не постоянно, я бы на её месте уже думала, куда спрятаться, а она держится, только улыбается иногда очень жалобно. Но грустить мы ей не даём, поэтому она постепенно оттаивает.
– Свет, пошли историю писать? – предлагаю я, потому что мимо опроса по классификации я как-то просквозила, но постоянно везти не может.
– Классификацию? – спрашивает она, скорчив гримасу. – Пошли, куда деваться…
– Историчка злая в последнее время, как демон, – комментирую я, на что Светка только тяжело вздыхает, потерев зад.
Поражаюсь я жестокости отдельных училок. Под Светкиным бельём выделяются рельефные полосы – значит, кто-то отметился, даже не обратив внимания на состояние ученицы. Вот как так можно? Озверели совсем взрослые в последнее время, просто озверели, да и напряжение какое-то чувствуется в воздухе. Может быть, потому что конец года? Но раньше вроде так не зверели. Что же случилось?
Усевшись за стол, мы одновременно открываем тетради, чтобы, включив лазерное перо, начать заполнять графы классификации. Вот что интересно, меня в школе давно уже не наказывали, недели три, наверное, а на Светке, судя по тому, что я вижу, просто злость срывали, потому что очень уж неприятно выглядит то, что я вижу. Но взрослые нас не послушают, поэтому дождусь маму с работы.
Интересно ещё и то, что дома ни меня, ни младших так никогда не наказывали, а мы послушные несмотря ни на что… А вот в школе – как будто желают что-то себе доказать. Хотя логичнее было бы лупить дома, но, насколько я знаю, дома почти никого из знакомых не лупят. Мама как-то сказала, что ей наши слёзы не нужны, ей нужно наше понимание. И многие взрослые со своими детьми так, поэтому школа так и пугает, иногда до дрожи. И тут не обнажение играет роль, потому что мы под юбкой все более-менее одинаковые, а сам факт того, что чужой человек делает больно.
Ладно, долго думать об этом смысла нет, по-моему, нужно делать уроки, а то буду выглядеть, как Светка, а мне это совсем не надо. Это, честно говоря, никому не надо, поэтому я тяжело вздыхаю и занимаюсь делом. Кроме истории ещё математика – ну, это легко, и языки – кому они, интересно, нужны? Вот математику я люблю: интегральные уравнения, пространства Римана, многообразия… А от звучания слова «думать» на разных языках очень болит место сидения. Бр-р-р, аж передёрнуло.
– Ой… – Светка всхлипывает, увидев задание по математике. Понятно всё.