Голос лебедя-трубача
Шрифт:
Ранним погожим утром Луи бережно повесил на шею дощечку, мел и трубу и забрался на заднее сидение машины мистера Бивера. Машина была со снимающимся верхом, и мистер Бивер убрал его. Сэм уселся на переднее сидение рядом с отцом. Луи, могучий, белый и прекрасный, стоял на заднем сидении. Миссис Бивер поцеловала Сэма на прощание и наказала ему быть хорошим мальчиком, беречь себя, быть осторожным на озере, чтобы не утонуть, не драться с другими мальчиками, не выходить на улицу в дождь, чтобы не промокнуть до нитки, не сидеть на ветру без свитера, не забираться далеко в лес, чтобы не заблудиться, не есть много конфет,
— Вот и прекрасно! — воскликнул мистер Бивер. — А теперь — в путь, в Онтарио, и пусть всю дорогу у нас над головой будет ясное небо.
Он завел машину и посигналил.
— До свиданья, мама! — крикнул Сэм.
— До свиданья, сынок! — крикнула в ответ его мать.
Машина рванула к главным воротам ранчо. Когда они почти исчезли из виду, Луи повернулся на сидении и поднес к клюву трубу.
— Ко-хо! — запела труба. — Ко-хо! Ко-хо!
Все вокруг огласилось ясным, волнующим, страстным призывом. Далеко позади, на ранчо, все услыхали его, и звуки трубы очаровали их. Еще никогда они ничего подобного не слышали. Звук напомнил им о чудесах дикой природы: закатах солнца и восходах луны, о долинах и горных пиках, стремительных потоках и лесных дебрях.
— Ко-хо! Ко-хо! Ко-хо!
Звуки трубы рассеялись. На ранчо все уселись завтракать. Луи, направляясь на первую в жизни работу, был взволнован, как в тот день, когда учился летать.
11. Лагерь «Кукускус»
Лагерь «Кукускус» раскинулся на берегу небольшого озера, затерянного глубоко в лесах Онтарио. Там не было ни летних домиков, ни катеров, ни шоссе с грохочущими машинами. Это было дикое озеро, как раз то, что и нужно детям. Мистер Бивер оставил Сэма и Луи у края грунтовой дороги, откуда они на каноэ добрались до лагеря. Сэм сидел на корме и греб, а Луи стоял на носу и смотрел вперед.
Лагерь состоял из большой бревенчатой избы, куда все собирались завтракать, обедать и ужинать, семи палаток, в которых мальчики и вожатые спали, пристани около палаток и туалета на отшибе. Со всех сторон лагерь обступал лес, но рядом была полянка, преобразованная в теннисный корт. У пристани стояло несколько каноэ, на которых можно было отправиться на другие озера. Мальчиков в лагере было около сорока.
Каноэ Сэма уткнулось в песчаный берег рядом с пристанью, и Луи вышел. На шее у него висела дощечка, мел и труба. Десятка два мальчиков кинулись смотреть, что происходит. Они глазам своим не верили.
— Эй, глянь, кто здесь! — крикнул один.
— Птица! — отозвался другой. — Ты только посмотри, какая огромная!
Мальчишки сгрудились вокруг Луи: каждому хотелось поближе взглянуть на новичка. Сэму даже пришлось некоторых отталкивать, чтобы Луи не задавили.
— Эй вы, полегче! — прикрикнул он.
Вечером, после ужина, начальник лагеря мистер Ьрикль разжег перед своей палаткой большой костер. Мальчики собрались вокруг. Они пели песни, поджаривали корешки алтея и отбивались от комаров. Слова песен не всегда можно было разобрать, потому что рты у всех были набиты жареными корешками. Луи не стал присоединяться к мальчикам. Он стоял поодаль один.
Спустя некоторое время мистер Брикль поднялся.
— Слушайте все! — обратился он к мальчикам и пожатым. — Среди нас появился новенький, и я не хочу, чтобы он оказался обойден вашим вниманием. Это лебедь Луи. Он лебедь-трубач, птица редкая, нам повезло, что он с нами. Я взял его на работу и буду платить ему столько же, сколько помощнику вожатого — сто долларов за сезон. Он вполне благовоспитан. Имейте в виду: он страдает речевым недостатком. Он прибыл к нам из Монтаны вместе с Сэмом Бивером. Луи музыкант и, как большинство музыкантов, нуждается в деньгах. На заре он станет будить вас игрой на трубе, днем будет созывать вас в столовую, а по вечерам, когда вы разойдетесь по палаткам спать, он сыграет отбой: это будет значить, что день окончен. Предупреждаю вас: к нему следует относиться с уважением, как к равному — своим крылом он способен отвесить весьма тяжелую оплеуху. Итак, я с удовольствием представляю вам лебедя Луи. Луи, поклонись.
Луи смутился, но выступил вперед и поклонился. Затем поднес клюву трубу и издал долгое «ко». Когда звук трубы затих, с противоположного берега донеслось протяжное эхо: ко-о-о.
Мальчики захлопали в ладоши. Луи снова раскланялся. Сэм Бивер, сидевший среди ребят, тоже с набитым ртом, радовался, что его план удался. Ведь в концу лета Луи получит целых сто долларов.
Вдруг поднялся мальчик по имени Эппл гейт Скиннер.
— А мне как быть, мистер Брикль? Я равнодушен к птицам. Я никогда их особенно не любил.
— Ну что ж, Эпплгейт, — пожал плечами мистер Брикль, — тебе и не обязательно любить птиц. Если ты не можешь иначе, продолжай и дальше их не любить. Каждый имеет право на свои склонности и антипатии, пристрастия и предубеждения. Вот я, например, равнодушен к фисташковому мороженому. Я и сам не знаю, почему его не люблю, но ведь не люблю! Вместе с тем ты не должен забывать, что Луи твой вожатый. К нему следует относиться с уважением.
Потом встал мальчик, который приехал в лагерь в первый раз.
— А почему наш лагерь называется «Кукускус»? Что означает слово «кукускус»?
— Это индейское слово, — ответил мистер Брикль, — и означает он «большая ушастая сова».
— А почему бы тогда не называть лагерь просто: «Лагерь Большой ушастой совы»?
— Потому, что детский лагерь должен носить необычное имя, иначе неинтересно, — пояснил мистер Брикль. — «Кукускус» — протрясающее слово. Оно длинное, но состоит всего-навсего из трех разных букв: в нем три «к», три «у» и два «с». На свете не так много таких занятных слов. Чем оригинальнее название, тем лучше для лагеря. Итак, добро пожаловать в лагерь «Кукускус». Еще он рифмуется со словом «кускус», а это тоже здорово.
— А теперь пора всем спать, — продолжал мистер Брикль. — Утром перед завтраком можете искупаться. Плавки надевать необязательно. Как только лебедь протрубит, выскакивайте из постелей, сбрасывайте пижамы, бегите на пристань и ныряйте в воду. Я уже буду на вышке и выполню мой знаменитый прыжок спиной вперед. Он заряжает меня бодростью на целый день. Спокойной ночи, Луи! Спокойной ночи, Сэм! Спокойной ночи, Эпплгейт! И всем — спокойной ночи!
Вечерние сумерки быстро сгущались. Мальчики ощупью пробрались к своим палаткам. Вожатые уселись на крыльцо столовой и раскурили последнюю на этот день трубку.