Голос Немого
Шрифт:
После этого наши отношения с отцом окончательно испортились. Несколько лет мы виделись только на официальных мероприятиях или по большой надобности, разговаривали равнодушно, как король и его вассал. А после моего ранения не виделись вовсе.
Если бы Фергр хотел, он вполне мог бы обойти закон и оставить наследником меня, но это была удобная возможность избавиться от неугодного сына. Так что с Альмирой меня больше ничто не связывало и не удерживало там, и я не видел смысла цепляться за обрывки прошлого. Тем более не такие уж приятные обрывки, особенно в сравнении с исключительно радушным и теплым приемом здесь.
С каждым днем я все яснее осознавал, что именно здесь вдруг оказался на своем месте. Да, невозможность нормально общаться с окружающими по-прежнему угнетала меня, но сейчас я, кажется, вполне готов был это терпеть. Нет, не просто терпеть; терпеть я мог и в Альмире, при королевском дворе. Сейчас я мог нормально жить с этим неудобством, испытывая привычное раздражение и злость лишь иногда, в ответственные моменты, когда рядом не оказывалось Дривы или хотя бы Виго. Пожалуй, по-настоящему тяжело было не иметь возможности говорить с собственной женой, тут переводчика уже не позовешь, но девочка искренне старалась решить эту проблему, все свободное время посвящая изучению языка немых.
Редкое ощущение, которого я давно не переживал, — чувствовать себя нужным. Не только быть, умом осознавать ответственность и важность собственного дела, а ощущать Искрой и сердцем потребность окружающих в собственной персоне.
Не незаменимым; я прекрасно понимал, что, не было бы меня, Тия выбрала кого-то другого, и не обязательно с этим, другим, все складывалось бы хуже. Но здесь и сейчас у меня были дела, много важных и нужных дел, была женщина, которая радовалась встрече со мной, было будущее — не сказать, что безоблачное, но интересное. Были враги, и это тоже радовало: как сказал один из авторов древности, «если кто-то хочет, чтобы ты умер, — значит, ты живешь полной жизнью».
Вот о чем я старался не думать, так это о перспективе появления ребенка. Радость в связи с этим была всего одна: собственно факт рождения наследника очень важен с политической точки зрения, для народа и всей страны. А прочие эмоции были тревожными, я беспокоился за жизнь и здоровье Тии. Да, она сильная и здоровая молодая женщина, она будет под присмотром лучших целителей, вот только… Ее собственную мать это не спасло.
Со своим отношением к жене я пока еще толком не определился, но определенно не желал ее гибели. Она хорошая, светлая девочка, которая заслуживала долгой и спокойной жизни.
А если быть совсем честным, я не хотел ее терять. Не в балладно-лирическом смысле, не потому, что я не мыслил своей жизни без этой женщины. Просто с ней рядом мне было хорошо, по-настоящему хорошо. Не только в постели, но от одного ее присутствия в той же комнате на душе теплело. Боги и в самом деле расстарались, сводя нас: теперь, когда прошла обида на резкие перемены в жизни, я это признавал.
После всех неожиданностей тренировка, на которую меня отправил Виго, оказалась очень кстати. Она помогла мне успокоиться, разложить мысли по полочкам и настроиться на деловой лад. Я твердо пообещал себе, что завтрашний поединок проведу с холодной головой, не слушая, что будет говорить противник. В том, что выдержку мою станут проверять, я не сомневался, как не сомневался в собственной способности игнорировать
Боец, учивший детей кесаря обращаться с мечом, оказался настоящим мастером, разносторонне развитым и знающим массу интересных приемов, так что тренировка с ним была полезна и с практической точки зрения. Он настраивал и натаскивал меня на бой с двуруким противником — с подобной техникой мне доводилось встречаться исключительно редко, практика оказалась кстати. Да и в остальном нелишне было размяться с живым противником, а не с собственной тенью.
После этого, смыв пот и переодевшись в чистое, я направился к жене в кабинет в исключительно умиротворенном состоянии. Толкнул дверь, шагнул через порог — и замер, будто налетел на стену. По ощущениям было похоже…
Тия сидела на столе и целовалась с мужчиной, стоящим перед ней, а спиной ко мне. Обнимала его обеими руками и ногами, платье было спущено с плеча и задрано почти до талии.
Это оказалось неожиданно. И очень больно. Будто знакомые когти, оставившие отметины на моем лице, не просто полоснули по плечу, а вошли в грудь, под ребра. Там, внутри, мучительно заныло, дыхание перехватило, и я стоял, не в силах сдвинуться с места, сделать хоть что-нибудь — то ли ударить, то ли развернуться и уйти. Стоял и смотрел, как этот… некто увлеченно ласкает мою жену.
Горло жгло огнем от привычной уже невозможности заговорить, в висках тяжело стучало.
Впрочем, разве есть в этом что-то удивительное? Все закономерно. Не бывает хорошо слишком долго, я сам прекрасно это понимал — и вот он, итог. Никто не умер, а значит, все не так страшно.
Жизнь ведь на этом не кончается, верно? Любое предательство, любой удар, который не убивает сразу, можно пережить, мне ли этого не знать. Свой долг перед богами и людьми я исполнил, кесарь понесла законного наследника, а дальше — кому какая разница. Так? Все остальное было моими домыслами, предположениями и допущениями.
Мечтами? Сном? Бредом? Не мог же я всерьез понадеяться на чудо и поверить, что юной девочке действительно нужен калека, который в два раза старше ее! Пусть даже на короткое время. А если поверил, то это исключительно моя собственная глупость.
— Стьёль, пожалуйста, — тихо простонала Тия.
От ее голоса я вздрогнул всем телом, стряхнув оцепенение. В первый момент не поверил, решил, что почудилось, — но она вновь позвала меня по имени.
— Сейчас, хорошая моя, — прошептал мужчина, не спеша разуверять любовницу.
Запоздало кольнуло подозрение, и я сделал наконец то, с чего следовало начать, — обратился к собственному дару. Разобраться, что за чары опутывали сознание женщины, я не сумел, но что они присутствовали, было очевидно даже мне. И в очередной раз я проклял собственную неспособность говорить.
А с другой стороны, мне ведь никто не мешает сразу действовать?
В два шага преодолев расстояние, отделявшее меня от стола, я рывком за плечо развернул к себе мужчину, отрывая его от своей жены. С отстраненной злостью опознал в том Райда, ее помощника, но этот факт просто мелькнул в мыслях и растворился, оставив чистую, незамутненную злость, алым туманом застившую глаза.