Голос Жизни
Шрифт:
– И что ты тут делаешь? – услышала я сзади, и у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Я резко обернулась и уставилась на Маркуса удивленным взглядом. Он был обнажен по пояс, в спортивных штанах, правда грязный и чуть припорошенный пылью, но вид у него все равно был сногсшибательный. Мне было трудно оторвать взгляд от мускулистого торса: мощнейшая грудь, филигранно прорисованный пресс, крепкие, могучие руки, и сильные-сильные плечи. В животе сладко заныло, а в своем самом интимном месте я так вообще ощутила такой жар, которого еще никогда не испытывала.
С трудом отвлекая взгляд от этого,
– Да я, это, тут, того, не было никого, и я хотела, да, вот, – «ой-вей, подруга. Что же ты только что выдала? Думаешь, он что-нибудь из этого понял?» Я покраснела, как помидор, отвела от Маркуса смущенный взгляд и, молча, протянула ему это дурацкое, будь оно неладно, портмоне. – Я не хотела попадаться тебе…. Вам! Вам, на глаза, мистер Редфилд.
«И что ты мямлишь?» – наезжала я на себя, подпитывая обмякшую психику грубыми мыслями. Я ведь за ответами пришла, а сколько их можно было получить, ведя себя, как влюбленная школьница? Да, пребывание рядом с Маркусом было для меня очень волнительным. Покрепче затянув поясок на своих чувствах, и сдавив эмоциональному хомячку животик до выпученных глазок, я смогла кое-как скрыть растерянность и взять себя в руки.
– Только, – я одернула портмоне, когда Маркус потянулся за ним, он усмехнулся. – Расскажи, где ты был прошлой ночью? Это ты вытащил грузовик, когда я была на кабине?
– Бред, – уверенно ответил Маркус. Слишком уверенно. Настолько уверенно, будто бы готовился к этому ответу несколько часов. Вот тут-то я его и раскусила.
– И тебя не удивило, что я задала тебе такой странный вопрос?
– Мне их часто задают, Скарлет. Проникновение в свой дом я спишу на подростковую импульсивность, дай портмоне, – и Маркус забрал его у меня.
И тут я растерялась. Взяла, и испортила с ним отношения. Взяла, и просто перечеркнула красной кисточкой всё, что могло между нами быть. И ответов никаких не нашла. Блестяще проведенная операция, Скарлет. Да ты просто Сэм Фишер.
– Слушай, что ты мне тут пуха накидываешь? – вдруг взорвалась я, всецело завладев вниманием Маркуса. А что оставалось делать? Только идти ва-банк. – Я видела этих…. Придурков со светящимися глазами, слышала о каком-то Нергале, о том, что я всех уничтожу! Слышала кучу херни, которой физически не может быть! И этот твой спортивный инвентарь, которым только Халку, мать его, под силу качаться! Думаешь, я дура?!
На секунду Маркус растерялся и застыл на месте, во взгляде его блеснул огонек пораженности, но вопрос, чему он поразился: моей осведомленности или моем безумию. На словах «Придурки со светящимися глазами» и «Нергал» он напрягся особенно сильно и дрогнул. Точно, он точно что-то знал. И мне стало страшно.
– Слушай, – он неожиданно нахмурился, став качать головой. – Ты ненормальная. Ладно? Ты несешь какую-то чушь. Этими весами работает знакомый пауэрлифтер, приехавший погостить, я ими не работаю. Мой зал в городе. У меня даже малейшего представления нет о чуши, которую ты несешь, потому пожалуйста, уходи. Спасибо тебе за портмоне, я тебе заплачу чуть позже, когда приведу себя в порядок и мы встретимся в школе, но тебе тут больше быть нельзя. Уходи.
Пропал единственный повод установить с ним близкий контакт.
Какая же я дура. Мне вдруг стало так горько и паршиво на душе, что слезы на глаза навернулись. Я понимала, что он отвергал меня, и гнал от себя поганой метлой, не желая иметь со мной никаких дел. Какая же я была дура! Все было испорчено и пущено псу под хвост. Мне очень не хотелось с ним расставаться, не хотелось томно смотреть ему в спину в школе, не обмениваясь даже словом, не хотелось быть брошенной в его клетку с горюющими женщинами, до которых ему не было ни малейшего дела. Я с чего-то вдруг так сильно захотела его внимания, что была готова сейчас же со слезами отчаяния броситься ему на крепкую шею. Видимо, тяжесть расставания обострила мои чувства, ведь я так и не получила желаемого.
– Я не могу! – выдала я в исступлении, уже не контролируя себя. – Не могу!
– Что ты не можешь? – напряженно спросил Маркус, посмотревший на меня с какой-то особой тяжестью, но эта была не тяжесть раздражения, а тяжесть сочувствия. Ему было меня жалко – вот что я отчетливо поняла. Еще жалости мне не хватало. Да лучше смерть, чем жалость! Жалость это бесчестие! Жалость это унижение! Жалость это позор! Жалость от того, кто тебе нравился – это ужасная боль…. – Скарлет, уходи. Тебе больше нельзя здесь….
С грохотом дверь в гараж просто разлетелась в щепки, ее словно выломали тараном снаружи. Я удивилась настолько, что онемела и чуть не потеряла челюсть, а Маркус, напротив, напрягся, зрачки его расширились, он бросился ко мне и прикрыл спиной, внимательно наблюдая за воротами.
В помещение уверенной походкой вошел тот самый мутный блондин, Шон, в сопровождении тех же двух подростков. Когда он вцепился в меня мрачным взглядом, то Маркус посмотрел на него так, что будь я на месте Шона, то обделалась бы. Взгляд Маркуса сделался жесткий, как сталь. От чувства предстоящих разборок у меня безумно заколотилось сердце, а еще…. Еще, я вдруг испугалась, что Маркус пострадал бы.
– Ты охренел? – возмущенно пробасил Маркус. – Стучать не пробовал?
– А так ты не поймешь, чего мне хочется, и на что я готов ради этого пойти, – с усмешкой ответил Шон, легкомысленно пожав плечами. – Ты же знаешь, зачем я тут, и знаешь, почему. Девчонку на бочку. Ибо договор, Маркус, договор между Восставшими и Совершенными. Ты ведь о нем не забыл?
– Не забыл, – кивнул Маркус. Ну, все. «Теперь, – думала я,– он меня точно отдаст!», но не тут то было. Маркус стоял передо мной, как непреодолимая скала, и я даже не понимала, что не позволяло ему просто избавиться от меня. – Но ее я вам не отдам. Уходите по-хорошему.
– Слушай….
– Достал! Просто зарежем кобеля и заберем сучку! Ты посмотри! Он действует как тупое животное! Я знаю, как бьется его сердце, – вдруг неожиданно взорвался один из прихвостней с злобным лицом и длинными волосами. – И знаю, что он не отдаст ее. Ферментами подошла, – он скривил губы в язвительную ухмылку. – Хорошая самочка, да?
– Что ты несешь? – с раздражением сощурился Маркус. – Она всего лишь девочка. Она ничего не знает, и ничего не может вам дать.
– Нергал знает! – вскрикнул Шон. – И, если не ты ее нам отдашь, то он сам придет, и заберет. Мы его освободим.