Голова Путешественника

Блейк Николас

На четвертый день Блаунт позвонил Гейтсу из Бристоля и предложил прекратить поиски в окрестностях Ферри-Лейси. Лайонел и Мара были объявлены в розыск в специальном разделе «Полицейской газеты». Если не считать этой публикации, которая обращала на них внимание всех английских полицейских, никаких шагов по их розыску не предпринималось, и все силы были брошены в другом направлении.

На пятый день в одном из городов соседнего графства был замечен молодой человек с отрастающей бородой и видом бродяги, но во всем остальном отвечающий описанию Лайонела Ситона. Он вскочил на оставленный у мостовой велосипед, отказался выполнить приказ констебля, который пробовал его остановить, и уехал, несмотря на поднявшийся шум и крик. По этому

поводу Бауэр заметил: «Уж эти мне десантники, сущая беда с ними».

Представлялось совершенно очевидным, что Лайонел и Мара разделились. По мнению Найджела, Лайонел начал игру в кошки-мышки, смысл которой сводился исключительно к тому, чтобы – наверняка ему так казалось – морочить голову полицейским и отвлекать их от чего-то более важного. Вместе с тем Найджел полагал, что эта эскапада молодого человека – если только она и в самом деле была только эскападой – имела целью произвести впечатление на отца не в меньшей степени, чем на Мару. Роберт Ситон, несомненно, великий поэт и к тому же воплощенная доброта. Но гениям, как дубам-исполинам, свойственно отбрасывать вокруг себя настолько густую тень, что она подавляет все растущее рядом, забирая себе все жизненные соки земли. Дети человека, обладающего таким талантом, такой независимостью и внутренней свободой, редко бывают нормальными; чем мощнее становой хребет отца, тем неистовее и эксцентричнее их попытки самоутверждения. Когда отца любят, как Лайонел любил Роберта, такие попытки обычно направлены на то, чтобы произвести на него впечатление, получить одобрение и вырасти в его глазах, и свободны от мятежного вызова. Когда Лайонел Ситон «признался» в том, что это он прятал Финни Блэка, когда он выкинул этот номер со стрельбой и эффектным побегом, сопровождаемым лихими прыжками с высоты и таинственным исчезновением, он всего лишь хотел сказать этим: «Смотри, отец, я тоже мужчина, и – я могу кое-что совершить ради тебя». И наградой ему был бы, если бы он только мог его услышать, тот смущенный, любящий и восхищенный тон, которым Роберт произнес: «О Боже, не нужно было ему этого делать».

На шестой день суперинтендант Блаунт вернулся в Ферри-Лейси. Вид у него был серьезный, но торжествующий.

– Мы нашли наконец, – сказал он Найджелу. – Нашли место, где отсиживался Освальд Ситон, когда после долгого отсутствия вернулся в Англию. Нам пришлось перевернуть вверх дном весь Бристоль. И мы нашли письмо с приглашением приехать на родину. Да, я думаю, что это дело можно считать закрытым.

– Письмо?! От кого?

– От Роберта Ситона.

Глава. Объяснения Роберта Ситона

Найджел Стрейнджуэйз разглядывал листок писчей бумаги, который положил перед ним суперинтендант.

– О подделке не может быть и речи, – пояснил Блаунт. – Наши эксперты это проверили.

– Да, разумеется, это его почерк. Уж мне ли теперь его не знать.

– И посмотрите, письмо написано на дешевой тонкой бумаге, лист вырван из какого-то блокнота. Они тут такой бумагой не пользуются. Он принял меры, чтобы обезопасить себя – так, на всякий случай.

На письме, разумеется, не было ни адреса, ни даты.

Дорогой Освальд!

Это для меня огромный сюрприз. Конечно же, я не буду чинить препятствий. Но почему ты мне так долго не писал, не сообщал, что ты жив? Как бы там ни было, давай встретимся. Из Бристоля есть поезд, который прибывает в Чиллингхэм в 10.58. Приезжай этим поездом в четверг. Я оставлю дверь во двор открытой и буду ждать тебя в гостиной; не входи в дом, пока не увидишь, что свет в гостиной погас. Я попробую отправить Дж, спать пораньше. Ты понимаешь, что она не будет в восторге от твоего приезда и может причинить тебе массу неприятностей. Поэтому я ничего не скажу ей о твоем возвращении до тех

пор, пока мы с тобой все не обсудим. Я согласен, что к тебе должны вернуться твои права, но это не так просто из-за того дела десятилетней давности. Я попробую уговорить Дж., а также Реннела и М. Но пока нам следует проявлять благоразумие и осторожность. Поэтому очень важно, чтобы ты уничтожил это письмо и не афишировал свой приезд. Надеюсь, ты сделаешь то, о чем я тебя прошу.

Твой любящий брат

Роберт.

– Ну, что скажешь, дорогой мой? – спросил Блаунт, когда Найджел дочитал письмо до конца.

– Да, выглядит довольно мрачно. Неудивительно, что Освальд действовал с такой осторожностью. Картина в общем ясна…

Однако бедняга не все предусмотрел, – хмуро заметил Блаунт. – Правда, он умно поступил, сохранив письмо Роберта, – но и это его не спасло. Людское коварство всегда непредсказуемо.

– Как вы его нашли?

Оказалось, что Освальд Ситон приехал в Бристоль в предыдущую субботу и некоторое время оставался в городе. В Англию он прибыл из Северной Африки под именем Роджера Редкота; денег на билет у него не было, и он поступил матросом на грузовой пароход, занимающийся случайными перевозками. Под этим именем Освальд, по-видимому, жил уже давно, потому что все его документы были в порядке. По прибытии в Бристоль он снял комнату в гостинице с очень дурной репутацией, хозяйка которой не ладит с полицией – точнее сказать, она у них на дурном счету, и обе стороны друг другу не доверяют, поэтому местная полиция и не сразу сумела выйти на его след. Однако в конце концов, как это обычно случается, была получена запоздалая информация, что за несколько дней до убийства Освальда Ситона в гостинице проживал некий Роджер Редкот. Об этом случайно обмолвился один из постояльцев. Блаунт допросил хозяйку; сначала она прикидывалась, что не понимает, о чем речь, но потом ей все же пришлось расстаться с чемоданом, принадлежавшим Роджеру Редкоту. Она не хотела его отдавать, потому что хранила как залог за неоплаченный счет. Еще хозяйка сообщила суперинтенданту, что однажды постоялец получил письмо (очевидно, Освальд попросил Роберта писать на его вымышленное имя). Письмо пришло в среду, а на следующий вечер этот человек пропал.

Вскрыв чемодан, Блаунт нашел письмо Роберта в кармане пальто; больше ничего интересного там не оказалось.

– Но все-таки что было в чемодане, кроме пальто? – спросил Найджел.

– Кроме пальто, там был пиджак, пара брюк, две пары носков, рубашка, немного дешевого белья, детектив «Нет орхидей для мисс Блэндиш», пара домашних туфель, галстук, все довольно поношенное. – Блаунт без запинки отбарабанил список, фигурирующий в протоколе обыска, как будто специально выучил его наизусть.

– И это все?

– Все.

– Ага.

– Совершенно верно, – сказал Блаунт, внимательно поглядев на Найджела.

– И все же он приехал в Плаш-Мидоу гладко выбритым? Без усов и бороды?

– Вот-вот.

– Он думал, что ему предоставят здесь все, что нужно, снабдят всем необходимым. Он просто бросил свои обноски в полной уверенности, что они ему уже больше но потребуются. Но бритвенные принадлежности он прихватил с собой, не оставил в Бристоле, и зубную щетку тоже – если только это чудовище чистило зубы.

– Хозяйка гостиницы поведала, что он пользовался опасной бритвой.

– Вот вам и орудие убийства! – воскликнул Найджел. – Уверен, она была у него в кармане.

Уж очень легко вы все это воспринимаете, Стрейнджуэйз.

– А вы хотели бы, чтобы я издал боевой клич индейцев? Я очень люблю Роберта Ситона. Так и вижу, как он говорит Освальду под блеск молний и раскаты грома: «Ты не одолжишь мне на минутку бритву, старик? Свою я забыл дом а».

– Ну, знаете, Стрейнджуэйз, – обиделся суперинтендант, – я бы не сказал, что вы мне очень помогаете.