Голубой дымок вигвама
Шрифт:
Сразу же после налета ветра по реке пробегала рябь, блестя, как рыбья чешуя. Но скоро ветер стихал, и поверхность реки замирала. Она, как живое зеркало, отражала зелень леса, проплывающие облака и синеву неба.
Колька начал обдумывать свое положение. Хотя он проплыл довольно далеко по реке, кордон где-то рядом, в пяти-шести километрах, если идти напрямик через лес.
Мальчик решил пристать к берегу. Он бы так и сделал, не будь в избе посторонних людей: егеря с лохматой бородой и шофера Алешки. Что они подумают о нем? Хороший помощник отцу, если прокараулил бобра!
Дразнят же Славку Быстрова «Шиловским паровозом»!
И надо же такому случиться: упустил бобра! Почему он не прибил доску? И надо-то было загнать один гвоздь! Что из того, что предупреждал Алешку! Виноват во всем случившемся он один. Алешка — подорожный человек: с него как с гуся вода. Сядет в машину и укатит, а Колька останется здесь, на кордоне.
Занятый этими невеселыми мыслями, Колька еще зорче вглядывался в тенистые берега, где мог спрятаться бобр.
Больше всего он жалел, что поторопился и не взял с собой Тайгу. Она бы давно нашла бобра. Да случись это зимой, Колька сам бы сумел распутать следы. Он легко находит скидки зайцев. Не обманывают его и лисицы. Но сейчас следов нет. А Тайга бы ему помогла. Не было еще случая, чтобы она не находила зверя. Хорошо, если лайка сообразит бежать через лес, а то вдруг отправилась за ним по берегу! Будет мотаться по всем кривулям. Если бы можно было выпрямить берег реки!
— Тайга! Тайга! — Колька засунул в рот два пальца и громко засвистел.
Свист прокатился по реке. Но лес, мимо которого плыла салка, не подхватил резкого звука, а, наоборот, заглушил его, как вата.
— Так это Прорва? — удивленно сказал Колька, всматриваясь в глухой, мертвый лес.
Несколько лет назад на лес напали гусеницы непарного шелкопряда. Деревья остались без листьев и высохли, как после пожара. Хорошо, что самолеты распылили яд и скоро уничтожили гусениц, а то быть бы большой беде.
Теперь в черном, глухом лесу не было слышно звонких птичьих голосов, а только изредка затевали перестук большие дятлы желны.
Молчаливый, мрачный лес не давал прохлады. Нагретый жарким солнцем, он отдавал тепло, как большая раскаленная печь. Кольке даже у воды было жарко. Комары, которые все время кружились над ним и страшно донимали, вдруг исчезли.
Колька никогда не испытывал страха в лесу, но в Прорве вдруг стало не по себе. А река все дальше и дальше тащила плот. На воде дрожало отражение черного молчаливого леса.
Мальчик внимательно осмотрел свое хозяйство. На корме салки стояло небольшое ведро. С ним он обычно ходил на рыбалку. Рядом лежало ореховое удилище. На вбитых гвоздиках была намотана леска. Поплавок старательно выстроган из толстого куска коры.
Колька очень обрадовался ведерку и удилищу. Это были его вещи. С ними он почти никогда не расставался. Жалко, что не прихватил свою одностволку-двадцатку. Но и без ружья можно прожить!
Вдруг салка заскребла по песку и остановилась. Колька перебежал на край бревен и раскачал маленький плот. Вода взмутилась. Бревна стали выбивать песок. Прошло всего несколько минут, и салка снова обрела плавучесть.
Но очень скоро плот вторично наполз на мель. Колька вбил шест между бревен, чтобы салка не отошла, и направился на берег.
Прежде всего он прошелся по волглому песку и внимательно осмотрел следы. Недавно здесь бегала трясогузка. Острые дырочки в песке показали мальчику место кормежки вальдшнепа. А следы широких лап рассказали, что на песчаную отмель выходили утки. Может быть, они грелись на солнце или чистили клювы в песке. Но сколько Колька ни смотрел, не мог обнаружить следов когтистых лап и широкого полоза от хвоста бобра.
По низкому берегу росла жесткая трава, а за лугом подымался стеной черный лес. На фоне этой черной стены удивительно свежими выглядели зеленые елочки. Колька несказанно обрадовался. Он пробежал через луг и скоро оказался перед маленькими деревцами. Он не знал, что собирается делать, но срезал веточку. Клейкая веточка и нож подсказали работу. Через несколько минут в руках у мальчика был вабик.
Кольке захотелось больше узнать о засохшем лесе, и он двинулся к деревьям. Под ногами трещали сухие сучья. Мертвые деревья были перевиты паутиной. Гнетущая, зловещая тишина застыла в лесу. Слышно было, как слетала с деревьев кора, пересыпались сухие иголки.
Колька достал вабик и осторожно подул.
— Фью, фью-ую-ую!
Но безмолвный лес сразу же похоронил звук.
— Нет рябцов! — Кольке не хотелось идти дальше, слышать треск сучков. Смутный страх овладел им. Он представил, как должно быть жутко новому человеку в этом мертвом лесу.
На берегу мальчика встретила веселым звиньканьем синичка. Он несказанно обрадовался ей.
— Гаичка!
Зимой Колька развешивал для синичек на кустах кусочки сала, и птицы постоянно вертелись около кордона. Скоро он прикормил синичек и в школьном саду.
Славка Быстров — Шиловский паровоз — однажды увидел стайку синичек и обалдело закричал:
— Смотрите, синички за Колькой с кордона прилетели! Колька, твои?
— Мои. Откуда другие возьмутся? — Колька весело засмеялся и открыл ребятам свою тайну. Он показал, как надо прикармливать птиц.
Может быть, его встретила сейчас одна из синичек, которых он кормил на кордоне зимой?
Пожалуй, пора уже возвращаться домой. Ничего, видно, не поделаешь, придется ходить с кличкой «Сонная тетеря». Он один виноват, что прокараулил бобра.
Вдруг на реке раздался сильный удар по воде. Когда Колька подбежал к берегу, бобр вторично вынырнул на поверхность и показал светлое брюхо. Шумно отфыркнулся и снова нырнул.
Колька замер от испуга и удивления. Бобр вынырнул и медленно поплыл вниз по течению.