Голубой горизонт
Шрифт:
– Похоже, что о ней, – кивнул Дориан. – Уверяю тебя, когда-то она была очень хороша. Время все меняет.
– Прости, отец. Мне не следовало перебивать. Ты собирался рассказать об остальных дочерях.
– Младшую звали Сара, и она была очень мила и дружелюбна.
– Сара?
Мансур искоса взглянул на него.
– Я знаю, о чем ты думаешь, и ты прав в своем предположении. Да, теперь это твоя тетя Сара, но подожди, я дойду до этого… если ты дашь мне возможность закончить. – Мансур посмотрел с раскаянием, а Дориан продолжил: – Не успел «Серафим» выйти из Плимута, как Гай безнадежно влюбился в Каролину. Она же, в свою очередь, влюбленно поглядывала на Тома. И
Мансур улыбнулся, несмотря на серьезность разговора.
– Я в ужасе оттого, что мой отец знаком с такими вульгарными выражениями!
– Прости, если оскорбил твою стыдливость… но продолжим. Гай пришел в ярость от того, что Том так обошелся с предметом его любви и преклонения, и вызвал Тома на дуэль. Даже в те ранние дни Том был отличным фехтовальщиком, а Гай – нисколько. Том не хотел убивать брата, но, с другой стороны, не хотел больше ничего знать о фруктовом пироге, который пекла Каролина. Ведь для Тома это было всего лишь развлечение. Я был тогда совсем мал и до сих пор не вполне понимаю, что произошло, но помню, какая буря разделила нашу семью. К счастью для Гая, отец запретил дуэль.
Мансур видел, что эти воспоминания неприятны Дориану, хотя он и пытался скрыть это за небрежностью. Уважая чувства отца, Мансур молчал.
Наконец Дориан продолжил:
– В конце концов Гай ушел от нас. Когда мы достигли Доброй Надежды, он женился на Каролине и принял незаконнорожденного сына Тома как родного. И отправился вместе с семейством Битти в Индию. С тех пор я ни разу не встречал его, пока мы с тобой не увидели их с Каролиной на палубе «Арктура».
И он снова замолчал, выдыхая облака голубого дыма.
– Но это еще не конец. В Бомбее под покровительством своего тестя Гай быстро сделал карьеру и стал консулом. Когда в двенадцать лет меня похитили и продали в рабство, Том явился к Гаю и попросил помощи, чтобы найти и освободить меня. Гай отказал и пытался арестовать Тома за убийство и иные преступления, которые тот не совершал. Том сбежал, прихватив с собой Сару. Это лишь разожгло ненависть Гая. Сэр Гай Кортни, генеральный консул его величества короля Англии на Востоке, умеет ненавидеть. Если он мне и брат, то только по имени. На самом деле он мой злейший враг и союзник Заяна аль-Дина. А теперь мне нужна твоя помощь, чтобы ответить ему.
Письмо далось им с огромным трудом. Оно было написано в арабском стиле и переполнено цветистыми комплиментами и выражениями доброй воли. В нем приносились глубочайшие извинения за любое возможное ненамеренное оскорбление. Письмо выражало глубокое уважение к влиятельности и важности поста генерального консула. И наконец, в нем содержалась просьба к генеральному консулу испросить аудиенцию у калифа в любое удобное для него, консула, время, но предпочтительно как можно быстрее.
– Я бы, конечно, сам отправился на «Арктур», но с точки зрения дипломатии это неправильно. Послание должен доставить ты. Что бы ты ни делал, не дай ему заподозрить, что мы кровные родственники, и не говори по-английски. Я хочу оценить его настроение и намерения. Спроси, можем ли мы пополнить на его корабле запасы пресной воды, мяса и свежих фруктов. Предложи ему и всему его экипажу гостеприимство города и свободный доступ в него. Если моряки спустятся на берег, наши шпионы смогут многое у них узнать. Мы должны как можно дольше держать его здесь, пока не будем готовы противостоять Заяну аль-Дину.
Для
Когда Мансур поднялся по лестнице на палубу «Арктура», он со своей сверкающей на солнце рыжей бородой представлял такую величественную фигуру, что капитан и офицеры уставились на него и целую минуту не могли прийти в себя.
– Мои комплименты, сэр, я Уильям Корниш, капитан этого корабля. – По-арабски капитан говорил плохо, с сильным акцентом. – Могу ли я спросить, к кому имею честь обращаться?
Его багровое лицо, из-за которого во флоте Английской Ост-Индской компании его прозвали Рубиновый Корниш, блестело на солнце.
– Я принц Мансур ибн аль-Салил аль-Малик, – ответил на беглом арабском Мансур, приветственно коснувшись сердца и губ. – Я прибыл как посол моего отца, калифа аль-Салила ибн аль-Малика. Имею честь доставить послание его превосходительству генеральному консулу его британского величества.
Рубиновый Корниш выглядел неуверенно. Он с трудом понимал слова Мансура, и ему строго-настрого приказали не признавать никакие царские титулы, которые могли присвоить себе оманские мятежники.
– Прошу ваших приближенных оставаться в лодке, – сказал он. Мансур жестом отпустил их, а Корниш продолжил: – Прошу сюда, сэр.
И он провел Мансура к парусу, натянутому посреди палубы корабля как навес от солнца.
Сэр Гай Кортни сидел в удобном кресле, накрытом шкурой леопарда. На столе перед ним лежала его треуголка, шпагу он зажал между коленями. При приближении Мансура он и не подумал встать. На нем был красный камзол из тонкой дорогой ткани с золотыми пуговицами и широкий галстук. На ногах – туфли с квадратными носами и серебряными пуговицами, а белые шелковые чулки, доходившие до колен, поддерживали подвязки точно такого же цвета, что и камзол. Плотно облегающие панталоны – тоже белые, с гульфиком, подчеркивающим мужские достоинства. Камзол консула украшали ленты и звезды ордена Подвязки и какие-то восточные награды.
Мансур вежливо поздоровался:
– Ваша снисходительность оказывает мне честь, ваше превосходительство.
Гай Кортни раздраженно покачал головой. Мансур знал, что он близнец Тома и ему должно быть лет сорок, но выглядел он гораздо моложе. Хотя его волосы редели, фигура оставалась стройной, живот плоским. Однако под глазами темнели мешки, а один из передних зубов почернел. Смотрел он кисло и недружелюбно.
– Моя дочь будет переводить, – сказал он по-английски и показал на девушку, стоявшую за его креслом. Мансур сделал вид, что не понял. С той минуты, как он ступил на палубу яхты, молодой человек остро ощущал ее присутствие, но сейчас впервые посмотрел на нее прямо.
Сохранить бесстрастное выражение ему удалось с огромным трудом. Первое, что он заметил, были ее глаза, большие и зеленые, живые и внимательные. Белки чистые, ресницы длинные и изогнутые.
Мансур оторвал от нее взгляд и снова обратился к сэру Гаю:
– Прошу простить мое невежество, но я не говорю по-английски, – извинился он. – И не понимаю, что вы сказали, ваше превосходительство.
И тут на прекрасном арабском заговорила девушка, ее речь полилась музыкой:
– Мой отец не говорит по-арабски. С вашего разрешения, я буду переводить для него.