Голубой огонь
Шрифт:
— Это вопрос воспитания, — сказал Никлас. — Вряд ли вы можете вообразить чернокожего человека из резервации, равного белому по образованию или понимающего его внутренний мир.
— А чья в этом вина? — настаивал Корниш. — Отсутствие образования всегда являлось оправданием тем, кто не прилагал усилий для его Развития. Время неумолимо. Образование должно быть введено уже сейчас. Не думайте, что я не вижу сложности проблемы, но я не могу не напомнить того, что говорила Ребекка Вест не так давно: было бы славой и честью для Южной Африки, если бы ее граждане работали сообща и вместе решали эти трудные проблемы. Но я не вижу,
— По всей видимости, это и наша собственная вина, и результат длительной исторической вражды, — сказал Никлас — Тем не менее мы играем с хвостом тигра. Как вы предлагаете осуществить это, избежав того, чтобы быть съеденным?
Корниш не ответил. Он стоял, глядя на бюст Роудза над ним.
Никлас повернул к нему свои слепые глаза и сказал неожиданно печальным голосом:
— Вы ставите проблему, однако сами, хотя вы и молодой человек, бежите отсюда.
Джон вздрогнул.
— Я не хочу смотреть, как опускается ночь, если не в состоянии предотвратить ее. Я приехал сюда, чтобы исправить несправедливость, совершению которой я способствовал когда-то. Поэтому, нравится вам это или нет, я продолжу свою работу над книгой. Там будет глава о Никласе Ван Пелте. Я знаю ваше прошлое достаточно хорошо. Вашу работу в алмазных копях в юности. Вашу службу на благо стране в качестве парламентария в последние годы. Мужество, с которым вы перенесли позор из-за чьей-то вины. Сегодня у Никласа Ван Пелта много друзей в Южной Африке. Они мне все расскажут. Я запишу это и уеду.
— Вы решительный молодой человек, но также и безрассудный, — сказал Никлас — Ваши планы смехотворны и, конечно же, ошибочны.
Он немного посидел молча, погрузившись в свои мысли.
— Мне больше нечего сказать. — Корниш взглянул на Сюзанну, поблагодарив ее глазами и не выдавая словами. Но она знала, что это не поможет. Отец прекрасно понимает, как могла произойти эта встреча. Ей придется объясниться с ним по этому поводу, когда Корниш уйдет.
— Подождите, Джон, — остановил его Никлас — Поскольку вы оба решительны и упрямы, придется открыть вам глаза. Не согласитесь ли вы погостить у меня дома? Там есть пустые комнаты, вам будет удобно. Тогда мы сможем на досуге подробно поговорить обо всех этих делах и на этом покончить с ними. Когда вы все поймете, вы измените ваши намерения относительно этой книги.
На секунду Джон Корниш опешил. Затем он с огромным энтузиазмом принял приглашение.
— Благодарю вас, ум Никлас. Это замечательно — посетить вас снова, даже просто так, без обсуждения книги. Вы не измените моего мнения, но я с благодарностью принимаю ваше приглашение.
— Хорошо, — сказал Никлас. — Собирайте свои вещи и сразу же переезжайте. Мы будем ждать вас вечером к ужину. А вот и Томас, я узнаю его шаги. Не нужно ли вам к отелю подать машину?
Появился Томас и в ожидании стоял у подножия монумента.
— Спасибо, не нужно — сказал Корниш — Я воспользуюсь такси. Вечер я проведу у вас, если вы меня приглашаете.
Он подарил Сюзанне менее холодную, чем обычно, улыбку и сбежал вниз по ступеням. Она увидела, как внизу он остановился и переговорил о чем-то с Томасом, как будто был знаком с ним. Она внезапно вспомнила, что в первый же день их пребывания в Кейптауне кто-то сообщил Корнишу о том, где поселился Дэрк. Неужели это был Томас? В таком случае действительно ли он так предан Никласу Ван Пелту, как тот полагает?
— Кажется, мистер Корниш знаком с Томасом, — сказала она тихо.
— Да, конечно, — сказал ее отец. — Родители Томаса Скотта работали на ферме, принадлежавшей моей семье. Джон знал его еще мальчиком — Старик встал и протянул руку в сторону Сюзанны. — Дай, пожалуйста, мне твою руку. Сейчас я не так уверенно хожу по ступеням, как бывало.
Он оперся на ее согнутую руку, и они медленно пошли вниз. У подножия лестницы Томас предложил свою руку, чтобы добраться до рощи, у которой была припаркована машина. Такси Джона, по-видимому, уже отъехало.
— Вы думаете, вам удастся переубедить Джона Корниша, — спросила Сюзанна, когда они с отцом сели в автомобиль.
Никлас вздохнул, видимо, утомленный встречей.
— Я попытаюсь. Я наверняка найду путь.
Она хранила молчание, когда машина повернула к дом, ожидая, что он будет упрекать ее за поспешность в проведении этой встречи, но он больше ничего не говорил, погруженный в собственные мысли.
Она была не удовлетворена такой неопределенностью. Она свела их, чтобы предотвратить публикацию Джоном Корнишем сведений о ее матери. Но теперь, казалось, наоборот, Корниш может переубедить ее отца. Мысли были далеко не утешительные.
Глава XII
День был полон переживаний, и она с волнением ждала к ужину Дэрка. Она знала, что должна сказать ему о Поездке в мемориал Роудза и о встрече там с Джоном Корнишем. Ей придется рассказать и о своей роли в этом событии. Это, как и его возможное недовольство намеками Мары и ее оскорбительным поведением, вызывали у нее нараставшее чувство тревоги. Спокойная решимость, на которую она настроила себя в последние несколько дней, рухнула, и она осталась неуверенной и беззащитной. Размышления только расстраивали ее.
Мара любила Дэрка. Она сказала, что вернет его назад. Она сказала, что они поженились бы, если бы Дэрк не покинул Южную Африку. Если это правда, то, значит, и Дэрк любил Мару. И Мара не желает, чтобы все, что было между ними, осталось в прошлом. Она не остановится ни перед чем, чтобы вернуть потерянное. Это обещало в будущем конфликт, которого не следует допускать. Она не хотела ни с кем враждовать, и менее всего с Марой. Больше всего на свете ей хотелось полной уверенности в любви Дэрка. Она ждала его всю свою жизнь. Если сейчас она потеряет его, то останется без всякой опоры, без всякой веры. Эта мысль была опустошающе тяжела, и она знала, что избавиться от нее может, только вновь поверив в любовь Дэрка. Поэтому она с таким нетерпением ждала его в этот вечер.
Когда зазвонил телефон и Вилли пришла сказать, что Дэрк у телефона, она поспешила к аппарату, чувствуя, что не сможет вынести, если он не придет к ужину. Именно сейчас она нуждалась в нем. Но он сказал только, что задержится примерно на полчаса, и просил, чтобы повариха отсрочила приготовления к ужину. Она положила трубку, чувствуя одновременно разочарование и облегчение. По крайней мере, задержка будет недолгой.
Передав распоряжение на кухню, она вышла из дома. Солнце опускалось за рыжевато-коричневую вершину Льва, и на Кейптаун ложились мягкие сумерки. Прогулка перед приездом Дэрка должна успокоить чувство нетерпения, не дающее спокойно присесть.