Голубой велосипед
Шрифт:
– Боже мой!
Бросившись к больной, он мягко ее уложил.
– Позовите сиделку, – обратился он к Леа, открывая свою сумку.
Доктор заканчивал делать укол, когда Леа вернулась вместе с мадам Лебретон.
– Я же наказывал вам ее не покидать. Мадам д'Аржила едва не умерла, а эта, – он кивнул на Леа, – даже пальцем не шевельнула.
Леа уже намеревалась резко возразить, но вошла Жозетта, говоря, что о здоровье хозяйки справляется мадам Мюльптейн.
– Я ее приму.
Войдя в гостиную, Леа увидела, что Сара
– Извините меня, что не встаю, но больше не в состоянии. Как дела у Камиллы?
– Скверно.
– Что мы можем сделать?
– Ничего, – входя, заметил доктор. – Она нуждается в полном покое. Мадемуазель Дельмас, не могли бы связаться с ее мужем?
– Доктор, он же на фронте! – воскликнула Леа.
– Правда, правда… из-за этой войны я совершенно потерял голову. Не перестаю думать об ее ужасах, обо всех смертях, оказавшихся бесполезными, раз она вернулась снова! Сейчас больная спит, – произнес он, платком протирая стекла очков. – Кризис миновал. Ей совершенно необходимо понять, что, не контролируя себя, она ставит под угрозу жизнь младенца. Я запретил ей слушать радиопередачи и читать газеты. Но в послушание не верю. Теперь я должен идти. Свои предписания я оставил мадам Лебрстон. Завтра зайду снова. До свидания, мадам.
Какое-то время Сара и Леа молчали.
– Бедняжка Камилла. Плохое выбрала она время, чтобы дать жизнь ребенку, – вздохнула Леа.
– Вы думаете? – вставая, спросила Сара. – А чем вы заняты сегодня вечером? Может, поужинаем вместе?
– С большим удовольствием, но сначала я должна заехать домой переодеться и предупредить тетушек.
– Вы прекрасно выглядите и так, а принять ванну сможете у меня. Позвоните своим тетушкам и скажите, что вернетесь к десяти.
Леа послушалась. На Университетской была одна Эстелла, сестры де Монплейне еще не возвращались.
Эстелла потребовала, чтобы Леа была дома вовремя.
Небольшой зал в "Друге Луи" был переполнен. Хозяин распорядился, раз они друзья месье Тавернье, поставить для них мраморный столик у входной двери, на которой молоденький официант, повесив табличку "Мест нет", задвинул занавеску из засаленного бархата. Она скрыла зал от взглядов с улицы.
Леа с любопытством осмотрелась. Впервые оказалась она в подобном заведении, которое решительно ни в чем не отвечало ее представлениям о шикарном ресторане.
– Я отвезу вас в модное бистро, – сказала ей, однако, Сара.
Отражаемый желтоватыми стенами свет придавал обедающим вид больных желтухой. Разбросанные под ногами по разбитому полу опилки образовывали влажные и грязные кучи, деревянные стулья были жесткими и неудобными, а шум и дым раздражали.
Официант умело накрыл столик. Безупречная белизна скатерти и салфеток, блеск хрусталя и серебра немного успокоили Леа. Чтобы не затягивать молчание, она наклонилась к спутнице:
– Вы часто здесь бываете?
– Довольно часто. Я вам уже рассказывала, что меня познакомил с этим местом Франсуа Тавернье. Паштет из гусиной печенки, мясо, дичь и вино здесь превосходны. Обстановка не слишком привлекательна, но отменная кухня и любезность персонала помогают быстро об этом забыть.
– Мадам, какого вина вам хотелось бы?
– Забыла название вина, которое обычно заказывает месье Тавернье. Нахожу его очень хорошим.
– Оно действительно превосходно. Это "Шато Лагуна".
– Чудесно, мы выпьем за его здоровье.
Леа как знаток попробовала вино.
По приезде в Париж Сара поселилась в отеле "Лютеция", чтобы, как она говорила, освободиться от повседневных хлопот. Два часа назад войдя в номер вместе с Леа, она отшвырнула туфли в дальний угол, а легкое пальто сбросила на одну из двух кроватей-близнецов, покрытых цветастым кретоном.
– Чувствуйте себя, как дома. Я пока налью воду.
Из ванны она вышла в длинном махровом голубом халате.
– Ванна наполнится очень быстро. Соли на полке. Не хотите чего-нибудь выпить? Себе я закажу коктейль "Александра". Бармен отеля готовит его великолепно.
– Согласна на "Александру", – ответила Леа, несколько смущенная раскованностью едва знакомой женщины.
Через четверть часа она в свою очередь вышла из ванны раскрасневшаяся, с высоко заколотыми волосами, завернувшись в сиреневый халат.
– Как вы еще молоды! – воскликнула Сара. – Никогда не встречала ни такого цвета лица, как у вас, ни такого взгляда, ни такого красивого рта. Могу понять, как легко в вас влюбиться.
Под этим потоком комплиментов Леа покраснела и почувствовала себя неловко.
– Держите. Вот ваш стакан. Я заказала столик в ресторане, который мне очень нравится. Надеюсь, и вам он придется по душе.
Болтая, Сара не переставала рыться в одном из многочисленных разбросанных по полу чемоданов и извлекла оттуда голубое белье и темно-серые чулки. Из другого чемодана достала несколько помятое платье из красной шерсти.
– Я ненадолго, – снова исчезая в ванне, сказала она.
"Какой беспорядок! – подумала Леа. – А мама еще жалуется, что я несобранная. Что бы она сказала, если бы у нее была дочь вроде Сары?" Не без удивления она вдруг сообразила, что уже много дней не вспоминала о матери. И решила написать ей длинное письмо.
– Включите радио, – крикнула из ванной Сара.
Леа оглянулась вокруг, отодвигая платья, пальто, газеты: ни намека на устройство, хотя бы отдаленно напоминающее радиоприемник. Сара вышла в короткой комбинации, вытирая полотенцем мокрые волосы.
– Почему вы не включили радио? Как раз время военных сводок.
– Я его не нашла.
– Ах, и правда. Совсем забыла, его взяли в ремонт. Вы еще не оделись?
Движением руки Леа показала, что ее платье находится в ванной.