Голубой Ютон
Шрифт:
– Они теперь в Вырке все упитанные. Но ты права: женщины ради красоты на любой подвиг готовы.
– Не только женщины: мужики тамошние за синие портки и красную рубаху тоже готовы героичить с утра и до вечера. Так что мы только на краске выиграем столько, сколько на стали еще долго не сможем.
– Если я не путаю, у Веры Сергеевны только половинка трубы в установку поставлена. Ксюша остаток использует или новую трубу пилить будет?
– Ничего пилить не надо, Вера Сергеевна сказала что в уже готовом реакторе можно больше тонны аммиака в сутки делать. Но для этого нужен новый насос… его Ксюша уже тоже почти доделала, и новый мотор нужен чтобы
– Я могу чем-то помочь?
– Если придумаешь, как мне спать меньше: я просто не успеваю считать, кому сколько чего выдавать за работу. У нас сейчас почти четыреста человек где-то что-то делают, и почти каждый со своими пожеланиями…
Вошедший в этот момент на кухню к Марине Михалыч лишь усмехнулся, услышав последнюю фразу:
– Девочка, а тебе не кажется, что ты стала заниматься совершенно напрасной работой? Человечество, причем даже сейчас, давно уже придумало простое решение этой проблемы. Может, стоить воспользоваться многовековым опытом предков и потомков?
– Это вы про что?
– Люди придумали деньги и торговлю всем нужным за эти деньги. Конечно, тебе придется посидеть, прикинуть что у нас будет продаваться и почем, а потом просто установить расценки за работы и пусть каждый сам покупает то, что он хочет. В зависимости от того, сколько он денег заработает.
– Ну, если Тихон привезет, как он обещал, полтонны серебра…
– А вот серебро нам как раз не нужно. Серебро – оно и в Африке серебро: приедут к нам купцы заморские, привезут цветочков аленьких – и мы останемся с голой… в общем, без серебра останемся. Нам нужны деньги, которые мы не только сами выпускаем, но и которые только сами и принимаем, а никому другому они не нужны.
– Предлагаете бумажные печатать?
– Бумага у нас пока для этого, пожалуй, не подойдет, а вот если сделать их из той же алюминиевой бронзы… это я так, для примера сказал, на самом деле тут нужно очень хорошо подумать, избытка алюминия у нас все же большой недостаток. Но это ты уж сама решай, в смысле насчет наших денег вообще. А я зачем пришел: Вера сказала, что летом она хромовую руду привезет, так мне еще и никель нужен будет. Немного…
– До Петсамо она точно не доедет, так что не надейтесь!
– А я и не думал даже про Печенгу. Просто прочитал, что в смоленской болотной руде никеля до двух процентов бывает. Мне много-то не надо, если даже тонну подшипниковой стали варить, то три килограмма всего. Половина конечно выгорит, так что если килограмм двести руды из-под Смоленска притащить…
– И как?
– Ну, будинов-то бить всяко по Десне пойдете. А там свернуть в Днепр…
– Мы никаких будинов бить не пойдем! Копоть с Корочем пусть что хотят делают, а у нас других дел невпроворот. И Леночка тоже не пойдет, она в соляной поход уже назначена. Там олово привезут, медь, свинец – кто все это охранять будет?
– Я вот что подумал: Ксюха нашла у меня в подвале пробойник старый. С победитовым наконечником, и из него выточила два резца к своей строгальной машинке. Она, конечно, резцы теперь бережет, медленно стволы строгает, но в месяц ее мальчики делают по пятнадцать штук. Уже около сорока штук сделала, а патронов к этим карабинам у нас просто завались. Может, пора мальчишек из школы с огнестрелом познакомить? Если на соляной теплоход взять десяток парней с карабинами, то…
– Нет! – одновременно воскликнули и Лиза, и Марина. После чего Лиза пояснила:
– Эти мальчики еще не наши. Да, они уже четыре года у нас живут, учатся, но они росли в своих деревнях и городах, у них нет нашего понимания, если без лишнего пафоса говорить, верности своему народу. У них самого понятия «народ» еще нет. И даже понятия «племя» нет.
– Как нет? Тот же Эрих – всем говорит, что он фенн, и гордится этим! Или даны…
– Эрих «из феннов», а фенны – это не народ. Это место жительства. Родители его, между прочим, уже «из води», они к феннам приплыли с другого берега Маркизовой лужи и тут же сами фенами стали. Не только его родители, там лет сорок-пятьдесят назад феннов жило пару тысяч, а к ним перебрались и води, и суми какие-то – и все они тоже сразу стали феннами. Причем суми переехали оттуда, где сейчас живут даны. А даны – это в примерном переводе означает «маленькие и рыжие, которые живут вокруг Аландских островов».
– Интересно…
– Это не интересно. Интереснее, что мы тут все – то есть вообще все от феннов со свионами и до, пожалуй, Нижнего Поволжья, если не еще дальше – русы. Не народ, не племя, а просто «люди со светлыми волосами и голубыми глазами».
– Ну, глаза-то у нас не голубые…
– Просто у других племен голубых глаз вообще не бывает, но это не важно. Важно то, что пока у нас не появится народ, огнестрел будет исключительно во власти богинь. Ксюша сейчас делает по одному карабину на каждого из нас, причем включая детей… наших детей. Включая грудничков даже, впрок, чтобы были. И, пока резцы не сломаются, постарается сделать по одному-два запасных: похоже, что стволы получаются не особо-то и долговечные.
– Ага, потому что нужен еще молибден и ванадий… кроме никеля, конечно.
– Михалыч, можете хотелки свои мне каждый день заново не повторять, у меня все давно уже записано. Хотя, если в Смоленск через Вязьму идти… Мам, ты не помнишь, у кого в Угре приятели были?
– У Жвана жена вроде оттуда, она в ноябре рожала… или в октябре?
– А сам Жван сейчас где?
Раньше Жван заправлял четвертой ватагой в городе. Старшей заправлял Бата, и в ней было половина сороки крепких, сильных мужиков. Первой заправлял старший сын Баты, второй (в которой было на двух парней больше, чем в первой) – старший сын Уйки, нынешней жены Баты и главной в городе. Наверное поэтому вторая ватага реже других ходила на охоту, но в самом городе выполняла большую часть работы: дома чинить и лодки – все же работа мужская. Опять же огороды… Третью ватагу водил второй сын Баты, и водил очень хорошо – они вот уже который год больше всего приносили в город мяса лесных лошадей. Самой же важной – пятой – ватагой раньше заправлял старый муж Уйки, а когда он помер, то ее стал водить Гвор. В ватаге вообще были одни старики, а Гвор и в ней смотрелся хуже всех – но именно эта шестерка приносила в город три четверти всех шкурок горностая.
У Жвана в ватаге людей было меньше всех: кроме него еще четверо парней. Но парней, которые с ранних лет успели много раз пройти реки и летом, и зимой – так что сейчас они ходили во все торговые походы. Не просто ходили, а были в таких походах главными. Уже два раза Жван успел сходить на торг без отца – после того, как отец взял Уйку новой женой, он предпочитал на торг больше не ходить. Но, похоже, это были последние два раза – не потому что кто-то другой смог бы провести людей на торг лучше, а потому что больше этого не требовалось.