Голубые холмы Синтры
Шрифт:
— Ни одна молоденькая девушка, особенно в положении Карлоты, не станет намеренно искать неприятностей. Карлота сказала мне, что без вас ей было одиноко… — Она замолчала, понимая, что не стоило это повторять. И все же, невольно проговорившись, ей невероятно захотелось увидеть реакцию собеседника на эти слова. Ведь они могли дать ему понять, как он ошибся, предоставив девушку самой себе.
Последовала длинная тягостная пауза. У Элинор перехватило дыхание. Она боялась, что сейчас получит выговор, пусть даже и не строгий. Выражение лица дона Мигела оставалось безразличным. Но недолго. Как и в прошлый раз, у нее кровь застыла в жилах — она увидела, как исказились черты лица ее собеседника. Что творилось в его душе, когда на лице отражалась эта сатанинская грубость? — испуганно подумала она. Из-за какого невыносимого воспоминания кривился его рот и выражение мрачной дикости появлялось во взгляде? Она вспомнила инцидент в портретной галерее. То, как ее слова извинения дон Мигел не услышал, выйдя раньше, чем она успела заговорить. Ей оставалось только удивляться столь разительной перемене, которую вызвал ее случайный вопрос. Элинор вновь захотелось извиниться, но она придержала язык, чувствуя, что очень взволнована и что каждый ее нерв напряжен и болезненно ноет. Казалось, он молчал целую вечность. В ожидании ответа девушка чувствовала себя так, словно балансирует на лезвии ножа. Она готова была к грубой отповеди. Но в его голосе послышалось лишь страдание, будто ему не давало покоя какое-то мучительное воспоминание. Естественно, она тут же подумала о его жене, которая у него наверняка когда-то была.
— К несчастью, ее оставили… — Он замолчал. Выражение его лица вновь необычайно изменилось. На этот раз вернулось его обычное благородство и привлекательность. В складке полных губ появилось что-то, похожее на нежность. — Я виню в этом себя. Мне следовало быть более наблюдательным…
Наблюдательным? Элинор вопросительно уставилась на него. Но он, видимо, глубоко задумался, а она интуитивно почувствовала, что не следует вторгаться в его думы. Она была уверена, что мысленно он с женщиной, которую когда-то любил. Элинор поняла, что должна встать, пожелать ему спокойной ночи и оставить… наедине с воспоминаниями. Она уже собиралась это сделать, когда Мигел обернулся. Он слегка нахмурился и покачал головой, будто хотел, чтобы она осталась с ним. Тогда тяжкие воспоминания не смогли бы овладеть его сердцем… и причинить невыносимую боль.
— Я… я собиралась лечь спать, — заикаясь, произнесла девушка и неуклюже плюхнулась в удобное низкое кресло.
— Вы устали, сеньорита? — теперь его голос звучал холодно. Он почти не улыбался.
Элинор покачала головой. Она поняла, что ей хочется с ним остаться… быть с ним наедине в этой красивой комнате, где так уютно, несмотря на окружающую роскошь, и умиротворяюще, несмотря на смятение, явно царившее в душе ее собеседника.
— Вообще-то нет… но мне показалось, вы хотите остаться один.
Он удивленно взглянул на нее. Как будто и не заметил, какими напряженными были последние минуты.
— Неужели я произвел на вас такое впечатление?
Она беспомощно взмахнула рукой, пытаясь найти слова для небрежного ответа.
— Вы показались мне… поглощенным мыслями, и я подумала… может быть, вы бы предпочли остаться наедине с ними. — Она все еще чувствовала неловкость, хотя и не показывала этого.
Дон Мигел внимательно изучал ее лицо, будто видел Элинор в новом свете.
— Вы прекрасно разбираетесь в людях, сеньорита, — наконец прошептал он. — Но какое бы впечатление я ни производил, я не хочу сейчас остаться один.
Подобное признание гордого и высокомерного дона Мигела де Каштру застало Элинор врасплох. Но внезапно она почувствовала какую-то добрую теплоту… Наступила тишина. Она смотрела в его глаза и испытывала смешанное чувство ожидания… и страха.
Много времени спустя, лежа в большой кровати, такой уютной и теплой, Элинор вспомнила все, что произошло в этот вечер. Заснуть она так и не смогла. Граф был таким разным… как она. Как будто они впервые беседовали на равных.
Глава 4
Элинор гуляла по саду, радуясь яркому летнему солнцу в ожидании, пока Карлота спустится из своей комнаты. Они собрались на воскресный рынок. Недавно Элинор получила письмо одного из своих друзей, когда-то побывавшего в окрестностях Синтры. В письме говорилось, что на рынке можно купить занятные антикварные вещицы и другие старинные безделушки. Элинор немного занималась коллекционированием, так что надеялась найти что-нибудь интересное для себя.
Она машинально взглянула на балкон спальни Карлоты и улыбнулась. Как и все ее ровесницы, Карлота слишком долго прихорашивалась. Но Элинор, смирившись, пожала плечами и продолжила прогулку под теплыми лучами солнца. Она остановилась перед одной из местных красот — фонтаном Русалок, отделанным необычными изразцами. Изображения цветов, деревьев и виноградных листьев, выполненные в мавританском стиле, прилично сохранились с давних пор. Элинор вспомнила, как Карлота рассказала ей о коллекции мавританских изразцов в Паласио. По красоте и ценности с ней могла поспорить только коллекция старого, королевского дворца, который до самого конца XVI века оставался любимой летней резиденцией португальской королевской семьи. Вот почему многие португальские дворяне, как и предки дона Мигела, поселились в окрестностях Синтры. Они построили огромные усадьбы в местности, напоминающей сказку, там, где над засушливыми равнинами возвышается восхитительно зеленый оазис, — в прохладной тени лесов Синтры. Такие же благоуханные вечнозеленые земляничные деревья и великолепные кедры росли рядом с Паласио. Там же виднелись более экзотические иудины деревья и джакаранды, коралловые деревья и олеандры, источающие нежный аромат.
Элинор с удовольствием проводила время в сонной тишине у фонтана. Высокие арки украшали херувимы. Они опирались на его низкие стенки в элегантном стиле рококо. Элинор заметила, что португальцам свойственно желание украшать. Она перевела взгляд на ярких павлинов, которые прогуливались на лужайках, на низвергающийся поток водопада, на павильон в стиле итальянского Возрождения. Низкие стены террасы покрывал вьюнок, напоминающий изобилием субтропики. Звезды страстоцвета мягких розовато-лиловых и синих оттенков ярко блистали под лучами солнца. Среди них виднелись бугенвиллеи. Коралловые, красные и оранжевые бигнонии росли вперемежку с хрупкими вьюнками.
Интересно, подумала Элинор, какие еще деревья и растения можно найти в окрестностях Паласио. Ведь не одно столетие предки графа привозили сюда их образчики из многих стран мира, включая Австралию и Новую Зеландию, Китай и Японию, Южную Африку и Вест-Индию. Карлота рассказала ей об этом, когда однажды они грелись на солнышке, сидя на лужайке. Дон Мигел присоединился к ним, одетый в шорты и легкую рубашку. Он продолжил рассказ Карлоты, как обычно в церемонной, довольно строгой манере. Так что теперь Элинор было все известно о том, как постепенно менялся и улучшался облик этого прекрасного здания и окрестностей. Было очевидно, что на расходы никогда не скупились. Семья Каштру всегда могла позволить себе то, что хотела. И даже более того. Дон Мигел, как благородный идальго, выглядел высокомерным и надменным. Но когда он говорил о своей собственности, у Элинор создавалось впечатление, что он постоянно сознавал, что являлся лишь ее счастливым наследником.
Теперь ей вспомнился тот разговор. Элинор подумала о том, насколько привлекательным показался ей тогда граф. Как и в тот вечер, когда они познакомились. Мысли о доне Мигеле не оставляли ее, а сердце с каждой их встречей волновалось все сильнее. Начиная понимать в чем дело, Элинор в отчаянии и гневе попыталась избавиться от охватившего ее неизведанного чувства. Она старалась избегать бесед с графом и, уж конечно, не оставаться с ним наедине. В ту ночь Элинор долго не могла заснуть — думала о доне Мигеле. И опять пережить эти волнения казалось ей неудобным и неразумным. Ведь она несколько часов пролежала без сна, представляя его красивое лицо, суровое, но запоминающееся, гордое, но привлекательное; все его черточки, грозные и в то же время необыкновенно волнующие.
Элинор обернулась и бросила взгляд на окно Карлоты. Что же она там делает столько времени? Если б только знала Карлота, что и без всяких ухищрений невероятно красива! Ее прекрасные темные глаза не нуждались ни в тенях, ни в туши, а ее сочным губам не нужна была помада.
Элинор дошла до южной границы сада, где он почти незаметно сливался с лесистой местностью огромного парка, и собиралась пойти обратно. Вдруг что-то яркое блеснуло среди деревьев. Она стояла, не шевелясь. Наверное, птица, решила Элинор и уже собралась забыть об этом, как увидела… Ее пульс участился. Она инстинктивно спряталась за толстым стволом дерева.