Голубые капитаны
Шрифт:
Ожников энергично дернул ручку двери с бумажной табличкой «1», и дверь высосала в коридор острый запах трубочного табака. В тесноватом кабинете за столом с жидкими ножками, задумавшись над пачкой бумаг, сидел Горюнов.
— Михаил Михалыч! — довольно громко позвал Ожников и повернулся к спутникам: — Командир вертолета Донсков Владимир Максимович и второй пилот Луговая. Прибыли вчера.
Горюнов, приподнявшись, протянул через стол узкую теплую ладонь Донскову, а Луговой кивнул.
— Располагайтесь, где вам удобнее.
— На Черную Браму [3] ,— сказал Ожников, — рекомендую, Михал Михалыч.
— Не понял, Григорыч.
— Луговую целесообразно послать вторым пилотом на постоянную точку Черная Брама. Там она быстрее приобретет опыт.
Командир эскадрильи мельком взглянул на девушку. В черном облегающем костюме она казалась высокой и хрупкой. Пышные пряди русых волос закрывали воротник жакета. Лицо мальчишеское, курносое, нижняя губа, коротенькая и полная, напористо оттопырена, а в синих круглых глазах — растерянность.
3
Черная Брама (поморск.) — черная баржа.
— Что такое Черная Брама? — тревожно спросила она и коснулась пальцем округлого подбородка с ямочкой.
— Отличное место, — сказал Горюнов. — Оперативная точка в тундре, на которой экипажи выдерживают не больше недели. Вот туда Ефим Григорьевич и хочет заточить вас.
— А вы? Вы ведь хороший, да?
— Других вакансий нет, товарищ командир! — нажав на «нет», сказал Ожников. — Настоятельно рекомендую.
— Я соглашусь с тобой, Григорыч, если товарищ Луговая сумеет отпустить бороду, как средство защиты от гнуса, а пока борода растет, пусть поработает здесь, на базе. Идите, Наталья Владимировна, обживайтесь в гостинице, знакомьтесь с народом и нашим поселком. Между прочим, для служебного разговора с командиром нужно являться одетой по форме… Григорыч!
Но Ожникова в комнате уже не было — он тихо прикрыл дверь.
— Обиделся, что ли, старина? — развел руками Горюнов и, проводив взглядом уходящую короткими шажками Луговую, взял в руки летную книжку Донскова.
— Поскучайте пока, Владимир Максимович, я посмотрю ваш «летный мандат».
Ожидая продолжения беседы, Донсков полюбовался и кабинетом командира Спасательной. Темные, от времени желтые обои, стертый и потрескавшийся коричневый линолеум на полу. Особенно скорбно выглядела полоса линолеума, ведущая от двери к столу, — она была вытерта до рогожной основы. Свет падал через разноцветный витраж огромного сводчатого окна, в котором сохранилось не больше половины цветных стекол, но их цвет окрашивал предметы в комнате по-разному. Белый железный сейф в углу казался зеленоватым. Стулья у стены словно покрылись красной кирпичной пылью. Даже лысина Горюнова синевато отсвечивала. За его спиной — портрет Ленина в широкой дубовой раме, а под ним карта Кольского полуострова, раскинувшая свои румбы по всей стене. На столе кроме бумаг и чернильницы-непроливайки серый телефонный аппарат и просторная пепельница из моторного поршня, доверху набитая папиросными и сигаретными окурками. Один из них еще не успел погаснуть, и красное пятно света, брошенное витражом на край стола, наполнялось лиловым дымом. Немного чадила и трубка, положенная хозяином около пепельницы.
— Товарищ командир, — громыхнуло сверху. Горюнов поднял голову и посмотрел на хоры. — Руссов дал время посадки на руднике. Ждем дальнейших указаний.
— Напомните, что у него на борту?
— Спирт. Должен разгрузиться и — обратно.
— Никаких дополнений, полет точно по заданию! — зычно крикнул Горюнов, и мощь его голоса удвоили гулкие своды церкви.
«Тут телефона не надо, — улыбнулся Донсков, — пискни, и во всех клетушках мыши откликнутся!»
Горюнов отложил в сторону книжку, и на скуластом желтом лице прищурились маленькие светлые глазки.
— Как вижу, вы начали летать планеристом. Это хорошо! — Будто вспоминая, Горюнов смотрел в потолок. — Точный расчет без подтягивания двигателем и положить крыло на посадочный знак, верно? В этом своеобразный шик! Много славных и знаменитых летчиков начинали с планеров. Я тоже немного попарил в аэроклубе… — Теперь глаза смотрели в глаза. — Налет у вас, по аэрофлотским понятиям, не очень велик, но машин вы освоили много, а вертопланы даже испытывали, давали им путевку в небо.
— Нет, Михаил Михайлович, я не из тех испытателей, кто «учит летать самолеты», а из тех, кто преднамеренно ломает их.
— Да! Слышал, но ни разу не видел, как это делается. В общем, опыт летчика у вас приличный. А опыт политической работы?
— Нулевой, — усмехнулся Донсков.
— Вы хотите сказать?..
— Никогда не был политработником и смутно представляю службу на этой должности у вас.
Горюнов мял рукой бороду, пристально всматривался в улыбающиеся глаза Донскова.
— А ведь нам нужен не столько летчик, сколько политработник. До вас был… приборист. Как инженер — умница. Стал замполитом — характер испортился. Раздражаться начал, злиться по пустякам. Почему? Залез не в свою тарелку и понимал, что политработник он никчемный, а сознаться в этом даже самому себе боялся. Гордость и еще что-то не позволяли… Мучился сам и терял уважение людей…
— Вы бы взяли меня просто командиром вертолета?
— По документам вы неплохой пилот.
— Так вот, товарищ командир, если невмоготу будет, я сам попрошусь в рядовые. Давайте считать наш разговор только начатым. Пока попробуем выполнить приказ. Я с сегодняшнего дня приступаю к работе. Не возражаете?
— Хотя бы теоретически вы представляете свои обязанности? — не считая разговор исчерпанным, спросил Горюнов и выбил о край пепельницы сгоревший табак из трубки.
— Немного учили. Теоретически! — Донсков услышал в своем голосе резкие нотки, решил сгладить их, но это ему не удалось. — Зачеты принимать будете? Или нет?
— Каждый человек, готовясь занять пост, ставящий его над людьми, получая власть, должен подумать о ближней и дальней своей цели. Если цель не ясна, зачем же тратить горючее на взлет. Ваша цель или хотя бы общее понятие о ней? — Горюнов затянулся дымком из свеженабитой трубки; поджав нижнюю губу, выпустил клуб в бороду. Борода стала серой. — Не надо молчать, Владимир Максимович!
— Политработник — организатор жизни. Считаю: на такую работу стоит тратить горючее. Извините, товарищ командир, но больше на эту тему я пока говорить не готов.
— Ясно… Не обижайтесь. — Горюнов передернул плечами, будто его знобило. — В гостинице для вас выделен номер. Нужна ли будет квартира — со временем решим. Пойдете через площадь, увидите кирпичный двухэтажный дом с вывеской «Нерпа». Отдыхайте. До встречи! — Встав, Горюнов протянул руку, и она не показалась Донскову теплой, как при первом пожатии.