Голубые песцы
Шрифт:
Впервые в жизни он возражал человеку, который по положению был выше его. Но как тут не возмутиться! Только вчера вечером Цой сюсюкал и становился на колени перед песцом, а сегодня готов выкинуть его на улицу. И комната, видите ли, сразу стала вонючей…
Вбежала Майя Решетова. У неё рассыпались волосы, лицо раскраснелось.
— Это правда, что песцы разбежались? — взволнованно спросила она.
Дверь отворилась, и решительная фигура Полины Андреевны заняла весь проём.
— Тыплилык! — загремел её голос. — Что вы тут натворили?
Тыплилык, единственный спокойный человек в комнате, ответил:
— У меня заболел песец. Голубой. Очень дорогой. Я за него отвечаю. Ему надо было в тепле полежать. Вот я его и принёс.
— Вам известно, что здесь гостиница, а не звероферма? — грозно спросила Полина Андреевна.
— Известно, — ответил Тыплилык, — но…
— Немедленно отнесите на место вашего песца! Мало того, что у меня неприятности из-за вас, так ещё и песца тащите в номер…
— Я отнесу, Полина Андреевна, — заспешил Тыплилык. — Он, кажется, выздоровел.
— Тогда я остаюсь здесь, — заявил Цой.
— Я тоже не буду переселяться, — сказал Урэвтэгин.
Тыплилык не без труда затолкал песца в мешок.
То ли снег прибило и утрамбовало ветром, то ли туч стало меньше, но уже не было той плотной стены из снега и ветра, как вчера. Температура упала, и мороз обжигал лицо.
На этот раз Тыплилык захватил лопату и откопал дверь самолёта.
Когда Тыплилык пришёл в столовую, завтракали только любители поспать — остальные давно ушли. Он съел несколько сморщенных зимних куропаток, попил чаю и, не заходя в гостиницу, отправился в посёлок.
Ему пришлось поплутать, пока он попал на старинное казацкое кладбище с высоченными восьмиугольными дубовыми крестами. Кладбище находилось посреди посёлка, и отсюда уже рукой было подать до магазина.
Магазин занесло сугробами по крышу. Отпихивая ногами снег от двери, Тыплилык услышал музыку. Да, это была плясовая, и её никак нельзя было спутать с завыванием пурги.
Тыплилык задержался у входа. Всё-таки выбросить такие деньги жалко. Во-первых, целый месяц на них можно жить. А при экономности Матрёны Ермиловны — все полтора… Хороший костюм можно купить. Тёмно-синий. Правда, его всё равно почти не придётся носить. Повесит жена костюм в шкаф — и любуйся на него… Или у лётчиков приобрести меховые сапоги. Как у командира отряда Сотника. Сверху обыкновенные, кожаные, а дёрнешь молнию — белый мех внутри… Китайских яблок сколько ящиков можно купить… Радиоприёмник… Патефон — любую музыку слушай. Новое ружьё. Двустволку шестнадцатого калибра Ижевского оружейного завода.
Тыплилык вспомнил, как он впервые заработал деньги. Правда, небольшие. Тридцатку. Одну красную бумажку. Тогда он ещё учился в школе. Отец запряг собак. На нарте Тыплилык подъехал к полярной станции. Погрузил приборы, а сзади него сел чернобородый русский в длинной, до пят, меховой кухлянке. Доехали до прилива Пильгына, где находился наблюдательный пункт — маленькая зацементированная площадка. Русский установил на нем треногу и весь день смотрел в трубу и записывал в толстую тетрадь цифры. Сидя неподвижно на нарте, Тыплилык совершенно закоченел. На красную тридцатку мать купила новую рубашку Тыплилыку. А сколько рубашек можно купить на полторы тысячи!
Музыка смолкла. Тыплилык прислушался. Нет, снова заиграла.
Продавец немало удивился вошедшему и даже спросил:
— Не заблудились?
Он грел над керосиновой лампой руки и приплясывал за прилавком. Тыплилык не сразу увидел патефон с крутящейся пластинкой.
— За покупкой пришёл, — сказал Тыплилык. — Мясо есть?
— О! Сколько угодно… Одиннадцать с половиной туш! Сейчас, в пургу, его почти не берут. Мало едят люди в непогоду. Только чай хлещут… Разве так план сделаешь? Спирта нет, одеколона нет. Если пурга продлится ещё два-три дня — премии мне не видать.
— План будет, — успокоил продавца Тыплилык. — Беру мясо. Сколько стоит килограмм?
— Пятнадцать рублей. Вам кило? Два?
— Сто килограммов.
— Сто? — недоверчиво улыбнулся продавец.
Пластинка кончилась. Тыплилык осторожно снял мембрану и остановил диск. Продавец подошёл к патефону, перевернул пластинку и принялся заводить пружину.
— Я правду говорю. Сто килограммов оленьего мяса, — повторил Тыплилык. — Плачу наличными. Вот деньги. — Тыплилык вытащил пачку сторублевок и выразительно помахал перед носом ошеломлённого продавца.
— Сто килограммов?.. — пробормотал тот, не трогаясь с места. — Сто килограммов…
— Будете вешать мясо? — раздраженно спросил Тыплилык.
— Интересно, зачем вам столько мяса понадобилось? — спросил продавец, грея руки над ламповым стеклом. — Может быть, вы спекулянт? Или начальник экспедиции — тогда другое дело.
Тыплилык рассмеялся.
— Может быть, я побольше, чем начальник экспедиции? Голубых песцов везу из Якутии. Три самолёта. Слыхал? Голубой песец не собака, всякую дрянь не станет есть. Для них и покупаю.
— Так бы и сказали! Мне-то какое дело? Главное, чтоб план был выполнен. Товарооборот!
Он пригласил Тыплилыка в заднюю комнату, служившую кладовой, и предложил самому выбрать туши. Олени были упитанные, должно быть, ещё осеннего забоя. Тыплилык сволок на платформу весов три туши. Оказалось сто двадцать килограммов.
— Жалко рубить такую тушу, — многозначительно сказал продавец.
— Придётся, — отозвался Тыплилык. — У меня больше нет денег.
— Нет так нет, — вздохнул продавец и принёс большой мясницкий топор с широким лезвием.
В магазине нашлось что-то наподобие нарты — два ломаных полоза с несколькими нестругаными досками вместо перекладин. На них Тыплилык перевёз мясо на аэродром и накормил песцов. Больной чувствовал себя хорошо и весело смотрел из клетки на человека. Тыплилык вспомнил, сколько неприятностей он перетерпел из-за него, и сердито крикнул:
— Хулиган ты, а не голубой песец!
В гостиницу Тыплилык шёл повеселевший и даже пытался петь.
В номере сосредоточенно трудились Цой и Урэвтэгин. Первый пришивал заплатку к своим унтам, а второй мастерил завязки к обезображенным торбасам.