Голый конунг. Норманнизм как диагноз
Шрифт:
Важно подчеркнуть, что достоверность информации о южнобалтийской родине варягов, растиражированной как многократными переизданиями сочинений Мюнстера и Герберштейна, так и трудами других авторов XVI–XVII вв., в Западной Европе никто, за исключением шведских писателей XVII в., истинных создателей норманнской теории [151] , не ставил под сомнение, что говорит в пользу общеизвестности данного факта. О том же говорит и такое уточнение Герберштейна, «что, как полагают, Балтийское море и получило название от этой Вагрии». В XVII – первой половине XVIII в. о южнобалтийском происхождении Рюрика речь вели немцы Б. Латом, Ф. Хемниц, И. Хюбнер, Г.В. Лейбниц, Ф. Томас, Г.Г. Клювер, М.И. Бэр, С. Бухгольц. При этом в один голос утверждая, что родоначальник династии Рюриковичей жил около 840 г. и был сыном ободритского князя Годлиба (Годелайва, Годелейба и т. п.), убитого датчанами в 808 г. при взятии главного города ободритов Рарога, именуемого датчанами Рериком (ободриты-рериги – одно из самых могущественнейших славянских племен Южной Балтики). В 1722 г. датчанин А. Селлий напомнил русским, что «три княжие, Рурик, Трувор и Синав все братья родные из Вагрии в Русскую вышли землю званны».
151
См. об этом подробнее: Фомин
Одним из источников, которыми пользовались названные авторы, а все они, замечу, представители германского мира, была живая традиция, весьма долго державшаяся в землях Южной Балтики среди потомков славян, ассимилированных немцами и датчанами, так и не вытравившими из их памяти столь знаменательное событие. Француз К. Мармье в 1830-х гг. посетил Мекленбург, расположенный на землях славян-ободритов и граничащий на западе с Вагрией, и записал там легенду (ее он опубликовал в 1840 г.), которая гласит, что у короля ободритов Годлава были три сына – Рюрик Миролюбивый, Сивар Победоносный и Трувор Верный. И эти братья, идя на восток, освободили народ Руссии «от долгой тирании», свергнув «власть угнетателей». Собравшись затем «вернуться к своему старому отцу», Рюрик, Сивар и Трувор должны были уступить просьбе благодарного народа занять место их прежних королей и сели княжить соответственно в Новгороде, Пскове и на Белоозере. По смерти братьев Рюрик присоединил их владения к своему и стал основателем русской династии [152] .
152
H"ubner J. Genealogische Tabellen, nebst denen darzu Geh"origen genealo-gischen Fragen. Bd. I. Leipzig, 1725. S. 281. Die 112 Tab.; Герье В.И. Лейбниц и его век. СПб., 1871. С. 102; Thomas F. Avitae Russorum atque Meklenburgensium principum propinquitatis seu consangvinitatis monstrata ac demonstrata vestica. Anno, 1717. S. 9—14; Kl"uver H.H. Vielf"alting vermerhrte Beschreibung des Herzogtums Mecklenburg. Dritten Teils erstes St"uck. Hamburg, 1739. S. 32; Beer M.I. Rerum Mecleburgicarum. Lipsiae, 1741. P. 30–35; Buchholtz S. Versuch in der Geschichte des Herzogthums Meklenburg. Rostock, 1753. II Stammtafel; Marmier X. Lettres sur le Nord. T. I. Paris, 1840. P. 30–31. См. также: Фомин В.В. Варяги и варяжская русь. С. 17–57, 422–438; его же. Начальная история Руси. С. 9—21, 183–196; Меркулов В.И. Откуда родом варяжские гости? М., 2005. С. 43–62.
На принадлежность варягов и руси к славянской общности указывают арабские авторы. Так, Ибн Хордадбех информировал не позже 40-х гг. IX в., что русские купцы есть «вид славян» и что их переводчиками в Багдаде выступают «славянские рабы». Ибн ал-Факих (конец IX – начало Х в.) дает параллельный вариант чтения этого же известия, но в его сообщении присутствуют только «славянские купцы». Ибн Хордадбех и Ибн ал-Факих, заключал А.П. Новосельцев, «пользовались каким-то общим, нам не известным источником», относящимся, как можно сделать вывод, к началу IХ или даже к концу VIII века. Ад-Димашки (1256–1327 гг.), повествуя о «море Варенгском» (Варяжском) и используя не дошедшее до нас какое-то древнее известие, поясняет, что варяги «суть славяне славян (т. е. знаменитейшие из славян)» [153] .
153
Новосельцев А.П., Пашуто В.Т., Черепнин Л.В., Шушарин В.П., Щапов Я.Н. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. С. 384–386; Венелин Ю.И. Известия о варягах арабских писателей и злоупотреблении в истолковании оных // Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете. Кн. 4. М., 1870. С. 10; Фомин В.В. Варяги и варяжская русь. С. 437–438.
Локализует русь на южных берегах Балтийского моря иудейская традиция Х в. в лице еврейского хронографа «Книга Иосиппон» и испанского иудея Ибрагима Ибн-Яку-ба. «Книга Иосиппон» (середина Х в.) помещает русов рядом с саксами и англами-датчанами (в соседстве с англами, по ПВЛ, жили варяги), «по великому морю», а Ибрагим Ибн-Якуб, посетив в 960-х гг. германские и славянские земли (в том числе полабских славян), отметил, что на прусов производят «набеги русы на кораблях с запада». При этом несколькими строками выше он сказал, что с польским князем Мешко на севере соседят прусы, а на востоке русы [154] , т. е. автор не смешивает русов, нападавших на кораблях с запада на прусов, с жителями Древнерусского государства.
154
Вестберг Ф.Ф. Комментарий на записку Ибрагима ибн-Якуба о славянах. СПб., 1903. С. 146; его же. К анализу восточных источников о Восточной Европе // ЖМНП. Новая серия. Ч. 13. № 2. СПб., 1908. С. 375.
Очень важно подчеркнуть, что независимые друг от друга традиции – русская, германская, арабская, иудейская – о связи летописных варягов и руси с Южной Балтикой подкрепляются массовым археологическим и антропологическим материалом, а также лингвистическими данными. Особенно впечатляют масштабы распространения керамики южнобалтийского облика (фельдбергской и фрезендорфской), охватывающей собой обширную территорию до Верхней Волги и Гнёздова на Днепре, и удельный вес ее среди других керамических типов в древнейших горизонтах культурного слоя многих памятников Северо-Западной Руси: Старой Ладоги, Изборска, Рюрикова городища, Новгорода, Луки, Городка на Ловати, Городка под Лугой, Белоозера и других (так, на посаде Пскова эта керамика составляет более 81 %, в Городке под Лугой ее выявлено 50 % из всей достоверно славянской). На основании чего археологи В.Д. Белецкий, В.В. Седов, Г.П. Смирнова, В.М. Горюнова, С.В. Белецкий, К.М. Плоткин, Е.Н. Носов в 1960—1980-х гг. вели речь о переселении в северо-западные земли Руси жителей Южной Балтики.
О массовом присутствии в Северо-Западной Руси выходцев из Балтийского Поморья дополнительно свидетельствуют характер металлических, деревянных и костяных изделий (сплавы новгородских изделий из цветных металлов X–XI вв., обращают внимание специалисты, «тождественны сплавам подобных изделий, происходящих с южнобалтийского побережья»), характер домостроительства, конструктивные особенности музыкальных инструментов («в частности, гусли, найденные в Новгороде, Гданьске и Ополе, имеют одинаковое устройство и восходят к общим корням») и оборонительного вала (Старая Ладога, Новгород, Псков, Городец под Лугой, Городок на Маяте), присущие только древностям южнобалтийских славян. Кожаная обувь нижнего слоя Ладоги, Новгорода, Пскова, Белоозера находит себе прямые аналоги также в землях южнобалтийских славян (например, Волина, Гнезна, Колобрега). В ходе палеоботанических исследований установлено, подчеркивает Е.А. Рыбина, «что набор злаковых культур, распространенных в Новгородской земле в IX–X вв., был аналогичен ассортименту злаков, культивировавшихся в славянских памятниках южной Балтики (Ольденбург) и существенно отличался от набора злаков, наиболее употребительных в то же время в расположенном по соседству скандинавском Хедебю».
Огромное скопление кладов арабского серебра, констатировал еще в 1968 г. В.М. Потин, «в районе Приладожья и их состав указывают на теснейшие связи этой части Руси с южным берегом Балтийского моря». Причем самые древние клады восточных монет в Западной Европе обнаруживаются именно на южнобалтийском славянском Поморье и датируются VIII веком. Подобные клады появляются в Швеции значительно позже – только в середине IX столетия. Американский ученый Т.С. Нунан в 1980-х гг. признал, во многом сглаживая этот «антинорманнистский» факт,
вытекающий из нумизматических данных, что «русские отношения с Южной Прибалтикой были даже несколько более активными или интенсивными, чем отношения со Скандинавией». В 1998 г. археолог А.Н. Кирпичников заметил, что «до середины IX в. не устанавливается сколько-нибудь значительного проникновения дирхемов на о. Готланд и материковую Швецию (больше их обнаруживается в областях западных славян)». Но тогда, исходя из этих слов и из того факта, что начало дирхемной торговли специалисты относят к 50—60-м гг. VIII в., получается, что очень долгое время – сто лет или около того – эта торговля по существу не затрагивала шведов. Дирхемная торговля, возникнув как чисто славянское явление, лишь со временем втянула в свою орбиту какую-то часть скандинавов, преимущественно жителей островов Борнхольма и Готланда (выше приведены заимствованные шведами славянские слова, связанные с торговлей). В.М. Потин, ссылаясь на нумизматические данные, отмечал, что путь из Южной Балтики на Русь пролегал именно через эти острова, «минуя Скандинавский полуостров…». И клады на Борнхольме и Готланде, по его уточнению, «носят следы западнославянского влияния…».
В середине 1980-х гг. лингвист А.А. Зализняк, основываясь на данных берестяных грамот, запечатлевших разговорный язык новгородцев XI–XV вв., установил, что древненовгородский диалект во многом отличен от юго-западно-русских диалектов, но близок по ряду признаков в фонетике, морфологии, синтаксису, лексике к западнославянскому, преимущественно севернолехитскому (причем особенно заметные отличия наблюдаются в самых ранних грамотах). В 2003 г. археолог В.Л. Янин подчеркнул, что «поиски аналогов особенностям древнего новгородского диалекта привели к пониманию того, что импульс передвижения основной массы славян на земли русского Северо-Запада исходил с южного побережья Балтики, откуда славяне были потеснены немецкой экспансией». Эти наблюдения, отмечал ученый, «совпали с выводами, полученными разными исследователями на материале курганных древностей, антропологии, истории древнерусских денежно-весовых систем и т. д.».
В 1995 г. антрополог Н.Н. Гончарова показала генетические связи новгородских словен с балтийскими славянами, а ее учитель Т.И. Алексеева в 1999 г. увидела в них исключительно «переселенцев с южного побережья Балтийского моря, впоследствии смешавшихся уже на новой территории их обитания с финно-угорским населением Приильменья» [155] . Но эти переселенцы изначально представляли собой этнически неоднородную массу, в состав которой входили славянские и ассимилированные ими народы Южной Балтики (фризы, например), говорившие на славянском языке, но еще сохранявшие свою самобытность в именослове, религии и погребальных обрядах (отсюда наличие в варяго-русских древностях явно неславянских черт и элементов, в том числе антропологических). И шли они на восток несколькими волнами по давно наезженным морским путям.
155
Потин В.М. Некоторые вопросы торговли Древней Руси по нумизматическим данным // Вестник истории мировой культуры. Л., 1961. № 4. С. 69, 71–78; его же. Древняя Русь и европейские государства в Х – ХIII вв. Историко-нумизматический очерк. Л., 1968. С. 62–64, 66; его же. Русско-скандинавские связи IX–XII вв. по нумизматическим данным // Тезисы докладов Четвертой Всесоюзной конференции по истории, экономике, языку и литературе скандинавских стран и Финляндии. Ч. 1. Петрозаводск, 1968. С. 68–69; Рыбина Е.А. Новгород в системе балтийских связей. С. 326–329; ее же. Торговля средневекового Новгорода. Историко-археологические очерки. Великий Новгород, 2001. С. 92–95; Нунан Т.С. Зачем викинги в первый раз прибыли в Россию // Американская русистика: вехи историографии последних лет. Период Киевской и Московской Руси. Антология. Самара, 2001. С. 53, 56; Поветкин В.И. Слово о музыкальной археологии России // Новгород и Новгородская земля. История и археология (Материалы научной конференции. Новгород, 28–30 января 1997 г.). Вып. 11. Новгород, 1997. С. 66; Кирпичников А.Н. Сказание о призвании варягов. Легенды и действительность // Викинги и славяне. Ученые, политики, дипломаты о русско-скандинавских отношениях. СПб., 1998. С. 51; Горюнова В.М. Проблемы происхождения западно-славянской керамики в Приильменье // Новгород и Новгородская земля. История и археология (Материалы научной конференции. Новгород, 26–28 января 1994 г.). Вып. 8. Новгород, 1994. С. 65–77; Носов Е.Н., Горюнова В.М., Плохов А.В. Городище под Новгородом и поселения Северного Приильменья (Новые материалы и исследования). СПб., 2005. С. 82—121; Фомин В.В. Варяги и варяжская русь. С. 444–456; его же. Начальная история Руси. С. 199–211; его же. Варяго-русский вопрос и некоторые аспекты… С. 375–384; Курбатов А.В. Начальный период сложения средневекового кожевенного ремесла на Руси // Ладога и Ладожская земля в эпоху Средневековья. Вып. 2. СПб., 2008. С. 70, 126–132; Молчанова А.А. Балтийские славяне и Северо-Западная Русь в раннем Средневековье. Автореф… дис… канд. наук. М., 2008. С. 5—16.