Голый конунг. Норманнизм как диагноз
Шрифт:
По А.Г. Кузьмину, первая волна переселенцев двинулась под давлением Франкской империи в конце VIII века. Вторая волна миграции южнобалтийских славян в пределы Северо-Западной Руси датируется археологическим материалом серединой IX столетия. Беря во внимание заключения специалистов, отметивших появление керамики южнобалтийского типа и южнобалтийских славян в ряде центров Северо-Западной Руси в Х в., надлежит вести речь еще о нескольких волнах их переселения на данную территорию. И это движение захватило собой Скандинавский полуостров и вовлекло в свою орбиту какую-то часть его жителей, усилив тем самым неславянский акцент варяго-русских древностей (южнобалтийская керамика известна в большом количестве вплоть до Средней Швеции, и в Х в. она преобладала в Бирке [156] ).
156
Ковалевский С.Д. Образование классового общества и государства в Швеции. М., 1977. С. 39; Мельникова Е.А., Петрухин В.Я., Пушкина Т.А. Древнерусские влияния в культуре Скандинавии раннего средневековья (К постановке проблемы) // История СССР. 1984. № 3. С. 52; Херрман Й. Славяне и норманны… С. 26, 32, 52, 119, 368, прим. 39.
Торговые пути
И эти переселенцы шли на восток по давно наезженным морским путям, проложенным именно южнобалтийскими славянами. По очень точным словам Ломоносова, последние «издревле к купечеству прилежали». Какое место торговля занимала в их жизни, говорит тот факт, что крупнейшим святилищем южнобалтийского Поморья был храм бога торговли Радегаста (в руке которого «молот, на голове птица») в Ретре, который, как поясняют западноевропейские хронисты XI в. Титмар Мерзебургский и Адам Бременский, «пользовался чрезвычайным уважением и почестями со стороны всех славян», а само изображение бога было отлито из золота [157] .
157
Ломоносов М.В. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 184; Фаминцын А.С. Божества древних славян. СПб., 1995. С. 25–26.
В конце VIII – начале IX в. торговля славян с Западом была настолько значительна, что Карл Великий счел необходимым ее упорядочить. И уже во времена этого императора ободриты имели на берегу Висмарского залива торговый порт – Рарог (Рерик). Еще большего размаха торговля славян достигла после IX в. близ устья Одры, где существовало несколько торговых городов: Штеттин (Щецин), Волин и другие, и в этом деле им не уступали жители о. Рюген (Руяна) – руги-русь. Причем торговлей они занимались не только повсеместно, но и чуть ли не целыми городами. Так, Оттон Бамбергский во время своего первого пребывания в Поморье (1124–1125) крестил жителей ряда городов в два приема, т. к. многие из них были купцами и во время первого крещения находились в чужих землях и возвратились домой уже после ухода миссионера. А когда он явился первый раз в Колобрег (Колобжег), то город оказался практически пуст, т. к. его жители отправились торговать в море, на острова. Именно благодаря южнобалтийским славянам франкские и саксонские изделия оказывались на Севере и Востоке, а пушнина, шедшая из Руси, на Западе. Из своих товаров они продавали полотно, рыбу, соль, хлеб, лес, рабов.
Масштабы и объемы внутренней и внешней торговли вызвали раннее – с VIII в. – и весьма бурное развитие на Южной Балтике большого числа городов, располагавшихся на торговых путях: Старград у вагров, Рерик у ободритов, Дымин, Узноим, Велегощ, Гостьков у лютичей, Волин, Штеттин, Камина, Клодно, Колобрег, Белград у поморян (в будущем именно они составят, что нелишне будет подчеркнуть, ядро Ганзейского союза). Своими размерами и численностью населения эти торговые города поражали воображение иностранцев, не видевших ничего подобного в своих землях. Так, Рарог-Рерик немцы именовали Микилинбургом (Великим городом, Велигардом). А «знаменитейший», по словам немецких хронистов, Волин, лежащий в устье Одры, уже в IX в. занимал площадь в 50 гектаров, и его население в Х в. составляло порядка 5—10 тысяч человек. В XI в. балтийская торговля, достигшая цветущего состояния, была сосредоточена именно в Волине. Поэтому неудивительно, что европейцы называли его самым большим («величайшим») городом «из всех имевшихся в Европе городов» и сопоставляли с самим Константинополем (по словам Адама Бременского и Гельмольда, Волин, «богатый товарами различных народов, обладал всеми без исключения развлечениями и редкостями»).
Для сравнения, Бирка, которую норманнисты обычно преподносят в качестве не только крупнейшего торгового центра Швеции эпохи викингов, но и всего балтийского Поморья, была расположена, как отмечает сегодня шведский ученый Д. Харрисон, на территории всего лишь 7 га. По его словам, «Бирка была маленьким городком с незадачливой судьбой… Число жителей колебалось от 500 до 1000 чел.». А датский Хедебю в пору своего расцвета – Х в. – занимал площадь 24 га, и число его жителей насчитывало несколько сотен человек, может быть, даже более тысячи. Причем сам его расцвет был обеспечен южнобалтийскими славянами. Тот же Харрисон подчеркивает, что «датский король Годфред в принудительном порядке переселил в начале IX в. ремесленников и торговцев из западнославянского города Рерика в его город Хедебю, что стало удачной акцией, поскольку через несколько десятилетий этот город стал процветающим королевским торговым городом» [158] . И Южная Балтика живительно оплодотворяла все Поморье потому, что на протяжении столетий была лидером в экономическом развитии этого региона. Так, в 1967 и 1982 гг. археолог
158
Гельмольд. Указ. соч. С. 36, 247, прим. 10; Гильфердинг А.Ф. Указ. соч. С. 57–58, 62, 64–67, 272–273; Котляревский А.А. Древности… С. 18, 45–48, 50, 163; его же. Книга… С. 54, 56, 90, 107–108, 112; Вилинбахов В.Б. Балтийские славяне и Русь // Slavia Occidentalis (SO). T. 22. Poznan, 1962. S. 271–272; его же. Балтийско-Волжский путь // Советская археология. 1963. № 3. С. 128–129; его же. Балтийские славяне в русском эпосе и фольклоре // SO. T. 25. Poznan, 1965. S. 165; Потин В.М. Некоторые вопросы… С. 74; его же. Древняя Русь… С. 63; Херрман Й. Славяне и норманны… С. 76; Sveriges historia. 600—1350. Stockholm, 2009. S. 62–63.
Й. Херрман говорил о «беспрецедентном экономическом подъеме», развернувшемся у южнобалтийских славян в VII–XI вв., «в течение которого многократно возросли производительные силы и численность населения. Для некоторых областей рост сельскохозяйственного производства исчисляется четырех-шестикратным увеличением» [159] . Показателем этого подъема является и тот факт, что именно через южнобалтийские города в Западную Европу с конца VIII в. поступает с востока арабское серебро.
159
Херрман Й. Ободриты, лютичи, руяне // Славяне и скандинавы. С. 344.
Южнобалтийские славяне, обладая мощным флотом, знали свое Варяжское море не только как купцы. В разных же направлениях они бороздили его и как пираты. В этом качестве из них особо выделялись вагры (варяги) и руяне (руги-русь), которые, разбойничая на море, «гнездились» по всему юго-западному берегу, датскому и славянскому, находили себе убежище в Швеции. Вагрия славилась своими дерзкими и неукротимыми пиратами, немилосердно грабившими берега Дании. Лютичи, пишет А.Ф. Гильфердинг, любили дальние плавания и не раз ходили в Англию уже в VIII в., плавали они туда и три столетия спустя, и где их тогда знали, по словам И.Е. Забелина, как народ самый воинственный «на суше и на море». Говорят исследователи и о поселениях южнобалтийских славян в Нидерландах и Англии. И.Н. Сугорский, пересказывая основные положения труда английского археолога Т. Шора «Происхождение англо-саксонского народа» (1906) и отмечая, что он именует южнобалтийских славян «черными викингами», подчеркнул: «На разных обычаях в Англии, названиях мест, фамильных именах до сих пор сказывается отпечаток южнобалтийского Поморья. … Даже наименование королевского Уиндзора, видимо, произошло от поселения вендов (сербской ветви славянства), тесно соприкасавшихся с целым германским миром той кипучей эпохи. Эти отважные мореходы, занимавшие, между прочим, правый берег Эльбы, когда саксы сидели на левом, принимали несомненно участие в снаряжении кораблей для вторжения в Англию и эмиграции туда массы народа с материка», – и что, например, в IX в. они, «будучи в Ирландии, даже защитили Дублин от разбоя датчан» (в комментарии Сугорский поясняет: «Встарь Windsor назывался Wendlesore. В том же районе – Wendlesbury, Wendover (Wendofra – англо-саксонского периода)») [160] .
160
Гильфердинг А.Ф. Указ. соч. С. 26–29, 53, 63, 379; Котляревский А.А. Древности… С. 49–50; его же. Книга… С. 63, 90, 111; Забелин И.Е. Указ. соч. С. 152; Лебедев И.А. Указ. соч. С. 51, 173, 175; Сугорский И.Н. В туманах седой старины. К варяжскому вопросу. Англо-русская связь в давние века. СПб., 1907. С. 37–39.
Южнобалтийские славяне-варяги господствовали на Балтийском море, по причине чего оно и именовалось Варяжским (по наиболее известному центру южнобалтийских славян, точнее, наверное, все же по их имени, «Балтийское море, – указывал С. Герберштейн, – и получило название от этой Вагрии»; тот же факт их владычества на Балтике вытекает и из того, что, отмечает Й. Херрман, «для западной ее части у немцев со временем установилось название Mare Rugianorum, что значит «море руян», рюгенских славян» [161] , т. е. море ругов-русских). И славяне Южной Балтики очень рано прокладывают торговые пути по морю и за его пределы и задают тон в северо– и восточноевропейской торговле. При этом прежде всего ведя торговлю со своими восточноевропейскими сородичами. И результатом этой торговли стала открытие южнобалтийскими славянами Балто-Волжского, а затем и Балто-Днепровского торговых путей. Проникая по речным системам вглубь Восточной Европы и знакомясь с ее богатствами, они начинают активно осваивать новые земли, готовя тем самым почву для прибытия будущих переселенцев с Южной Балтики на Русь. Абсолютно точно сказал в 1962 г. на страницах польского научного журнала Slavia Occidentalis В.Б. Вилинбахов, что «колонизационная деятельность балтийских славян в северо-западной Руси, скорее всего, была довольно тесно связана с их торговыми предприятиями по Балтийско-Волжскому пути…» [162] .
161
Херрман Й. Славяне и норманны… С. 10.
162
Герберштейн С. Указ. соч. С. 60; Вилинбахов В.Б. Балтийские славяне и Русь. S. 276.
Проникновение южнобалтийских славян в пределы Северо-Западной Руси шло разными путями, но в основном через Ладожское озеро. В 1997–2001 гг. в Нижнем Поволховье была обследована уникальная каменно-земляная крепость в устье р. Любши, в 2 км севернее Старой Ладоги, возведение которой связывают с появлением здесь в последней четверти VII – первой половине VIII в. славянского населения. Как констатировали в 2002 г. археологи Е.А. Рябинин и А.В. Дубашинский, несколько лет изучавшие Любшанское городище, изначально на нем «осела популяция, связанная по происхождению с западными славянами. На последнее указывает как центральноевропейская техника строительства крепостных сооружений, известная на древних западнославянских территориях, так и в определенной мере специфика археологического материала» (имеется в виду прежде всего ведущая группа лепной посуды т. н. «ладожского типа», т. е. южнобалтийская керамика).
Рябинин и Дубашинский, заостряя внимание на активном занятии любшанцев «ремеслами по изготовлению украшений из цветного металла» и отмечая наличие у них развитого железоделательного и железообрабатывающего производства, указали, что «представляет интерес занятие древних любшанцев обслуживанием судоходного пути, который в это время только начал свое функционирование на Великом Волжском пути из Балтики в Восточноевропейскую равнину и далее на Кавказ, Закавказье и Арабский Восток. При раскопках найдена многочисленная серия (около 50 экз.) железных корабельных заклепок и их заготовок. Значимость их обнаружения заключается в том, что такие детали в корабельной технике использовались при соединении деталей крупных морских судов. Далее выходцы из Балтики должны были оставлять свои корабли в удобной гавани и плыть затем на мелких речных судах» [163] .
163
Рябинин Е.А., Дубашинский А.В. Любшанское городище в Нижнем Поволховье (предварительное сообщение) // Ладога и ее соседи в эпоху средневековья. С. 196–203.