Гончаров и Бюро добрых услуг
Шрифт:
– Ты меня абсолютно ничем не удивил.
– Усмехнулся я украдкой вытирая жирные руки о скатерть.
– Об этом я догадывался с первого дня, а после ночного посещения его квартиры догадка переросла в уверенность.
– Иваныч, это не все, я пошел дальше. Не спрашивай каким образом, но мне удалось проникнуть в СИЗО и перекинуться несколькими фразами с Михаилом Александровичем Скворцовым. Когда он узнал, что я товарищ его сына, то заметно приободрился и выложил некоторые сведения о своем соседе Дмитрии Ивановиче Батурове. Сведения скудные, но это все, что он
– Не тяни кота за хвост.
– Отодвинув тарелку проворчал я.
– Говори конкретней.
– А если конкретней, то изволь. По словам Скворцова получается, что свою квартиру Батуров не только приватизировал, но и сразу же оформил на неё завещание.
– На чье же имя?
– Невольно насторожился я.
– Очевидно на имя дочери Елены?
– А вот тут-то полный мрак.
– Удовлетворенно и торжественно объявил Ухов.
– Скворцов этого не знает, ему известно лишь то, что посмертное завещание оформлялась в Сызрани, у какого-то адвоката по фамилии Свиньев. В задушевные часы застолья Батуров вспоминал её несколько раз. Именно потому он хорошо её запомнил-Свиньев!
– Да уж, фамилия запоминающаяся.
– Задумавшись согласился я.
– Что то частенько в нашем деле стал мелькать город Сызрань, тебе не кажется? Нотариус из Сызрани, дочка Елена живет в Сызрани, квартиру он сменил из Сызрани и даже липовая телеграмма Броневицкой и та из Сызрани. Своего жулья, да мокрушников не хватает, так мы и до сызранских добрались.
– А чего там, сотней больше, сотней меньше, какая нам разница.
– Разницы нет.
– Согласился я.
– Не мешало бы нам встретится с Еленой Батуровой, скорее всего завещание составлено именно на нее. Тогда получается, что она в некотором роде была заинтересована в скорейшей смерти Дмитрия Ивановича. Хотя вряд ли дочь поднимет руку на отца.
– Иваныч, ты как будто в прошлом веке живешь. Сейчас ничего нельзя исключать.
– Это точно, из - за бутылки поганой водки можно получить нож в живот, а что уж тут говорить о квартире. Ты не в курсе, она забрала труп своего папаши из морга?
– Нет, как - то не интересовался, но можно...
– Не надо, я сделаю это сам.
Захарыча я отыскал на рабочем месте, точно попал во время его дежурства. После бурного восторга и многочисленных вопросов он, наконец, сообщил, что тело Батурова сегодня ранним утром забрала его дочь намереваясь похоронить его на сызранском кладбище. Поблагодарив его за предоставленную информацию я положил трубку и многозначительно посмотрел на Ухова.
– Значит уже закопали.
– Поковыряв в носу авторитетно выдал он.
– Но встретиться с Еленой нам все равно придется. Отправимся завтра...
Закончить фразу ему помешал телефонный звонок.
– Кому там ещё неймется?
– Снимая трубку проворчал я.
– Гончаров слушает.
– Доброго вам вечерка.
– Взволнованно поздоровался едва знакомый старческий голосок.
– Извиняйте меня, но Инночка велела вам позвонить. Вы меня наверное не признали. Я тот самый Николай Александрович Муравьев, которого вы ночью от смерти
– Признал, признал, Николай Александрович.
– Торопливо заверил я.
– А в чем дело? Что случилось? Что - нибудь с Инной?
– Нет, Инна в порядке, грустит только. За Викулю боится. А я про Вику и звоню. Тут как получилось, когда к Инночке в больницу пришел, тут, в аккурат и вспомнил. Бандиты - то те, до того как я на них драться кинулся, промеж себя говорили, что будто свезут Вику на Волчьи дачи к какому-то Пузырю. Я как вспомнил, так все Инночке и рассказал, а она велела мне немедленно позвонить вам и даже ваш телефон дала... Вот я и позвонил...
– Ты не мог об этом вспомнить ночью?
– Не сдержавшись выругался я. Старый осел.
– Что вы говорите?
– Ничего. Что ещё вам удалось вспомнить?
– А больше ничего.
– С сожалением признался старик.
– Может нужна моя помощь?
– Ты уже помог.
– Ответил я и бросил трубку.
– На кого это ты так вызвездился?
– Сытно отрыгнув поинтересовался Макс.
– На спасенного нами Муравьева. По дороге все расскажу. Вставай, поехали.
– Куда?
– Удивленно спросил он.
– На кудыкину гору.
– Раздраженно назвал я адрес.
– На Волчьи дачи к Пузырю. Может быть ещё успеем спасти девчонку.
– Так ведь поздно.
– Глядя в темное окно нерешительно возразил он. Может быть перенесем операцию на завтра? Днем - то сподручнее.
– Завтра от этой Вики могут остаться рожки, да ножки. С каких это пор ты стал таким перестраховщиком?
– Решительно поднимаясь со стула спросил я.
– Старею, что тут скажешь, а на улице и впрямь темно, хоть глаз выколи. Представляю, что творится на Волчьих дачах.
– Хватит мусолить одно и то же.
– Уже в дверях оборвал я его. Девятнадцать часов, прямо таки детское время. Короче, или ты со мной, или я еду один.
– Поехали, чего уж тут...
– Нехотя поднимаясь вздохнул он.
– Пока мы доедем, пока разыщем этого самого Пузыря, ещё часа полтора пройдет.
– Перестань ныть.
– Усаживаясь на пассажирское место настоятельно попросил я.
За полтора часа, что мы провели в теплой квартире, успело подморозить и жидкая дорожная каша превратилась в корявую ледяную корку. Ехать по этой терке никакого удовольствия не было. Макс матерился тихо, а когда начался проселок, то и вовсе замолчал и только недовольное сопение, да пофыркивание свидетельствовали о том, что он пребывает не в лучшем расположении духа.
Прошло около часа прежде чем мы миновали сомнительный мост и подъехали к проволочной сетке охраняющей Волчьи дачи. Три неоновых фонаря расположенных по центральному проезду составлял все здешнее освещение, что же касается боковых тупичков, то здесь их функции выполняли тусклые окна домиков. У последнего, третьего фонаря, стоял пикап возле которого копошились два мужика. Именно около них красноречиво тормознул Ухов, тем самым давая понять, что всю ответственность за переговоры он возлагает на меня.