Гончаров и Бюро добрых услуг

Петров Михаил

– Я ж тебе говорил, что в куче мусора кто-то сидел.
– Лавируя между деревьями и штабелями строительных материалов обиженно бубнил Ухов.
– А у тебя на уме все одно. Осторожней! Пригнись и не шуми.

Подчиняясь приказу и следуя его примеру я юркнул за железобетонное перекрытие и тут же найдя подходящую дырку просунул в неё нос словно в амбразуру дота.

В радужных лучах мартовского солнца, озираясь по сторонам и балансирую на скользком бардюрчике к грузовику подходил гражданин Авдеев Т С. Замерев я напряженно уставились

на кучу бросового кирпича, которая утром приковала внимание Ухова. Однако сейчас кирпич вел себя миролюбиво и не казался таким подозрительным.

Тимоня подошел к машине, заглянул в кузов, а потом залез в него сам. Прошло не меньше минуты прежде чем до него дошел весь ужас постигшего его несчастья. Наверное те же самые чувства испытывает хозяин новой, угнанной из под носа, машины. Потрясая сжатыми кулаками он в бешенной злобе запрыгал по кузову оглашая церковные окрестности непотребной бранью. Кирпич по прежнему молчал никак не реагируя на его проклятия. Только вороны с большим пониманием отнеслись к его горю и вторили громким карканьем.

– Пойдем, Иваныч, нам здесь делать нечего.
– Провожая взглядом удаляющийся грузовик тронул меня Ухов.
– Срочно едем вам домой, может быть киллеры уже там. Надо предупредить Алексея Николаевича об опасности.

Поехали, - согласился я, - только предупреждать будешь ты.

Волновался он совершенно напрасно. За то время, что меня не было дома, киллеры к нам не забредали и даже по телефону моей персоной не интересовались.

– Но это ещё ничего не значит.
– Сытно отрыгивая он забрался в машину.
– Надо их покараулить несколько часов прямо возле подъезда.

– Вот и карауль.
– Передернув плечами недовольно проворчал я.
– Садись на ступеньки и карауль, а с меня и вчерашней холодины довольно.

– А мы из машины посмотрим.
– Сразу нашел он компромисс.
– Сиди в тепле и смотри.

– Хорошо сидит тот у кого набит живот. Мог бы и мне корочку хлеба захватить.

– Не мог, мне для тебя ничего не продложили. Видно не заслужил, пошарься в сумочке у своей шлюхи, может быть у неё что - то найдешь, а заодно посмотри её документы. Не нравится мне вся эта история...

В сумочке Веры Вениаминовны ничего съестного не было, зато паспорт, который я открыл заставил мою челюсть опуститься до уровня колен.

– Что ты там обнаружил?
– Живо заинтересовался Ухов.
– Говорил же тебе, что мне не нравится эта история. Говорил, что она монгольская шпионка.

– Да погоди ты, послушай, Вере Вениаминовна Коляринская! Каково?

– Не хило.
– Округлил глазенки Ухов вырвал у меня паспорт и перевернув несколько страничек сообщил.
– Девятого мая 1985 года зарегестрирован брак с гражданином Коляринским Геннадием Владимировичем. Полный абзац! Что я тебе говорил, Иваныч!

– Да погоди ты.
– Отмахнулся я.
– Верещагиной в прошлом году стукуло сорок годков, а Коляринский на пять лет младше. Скажи, зачем

ему понадобилось брать в жены бабу которая на пять лет его старше? Я ничего не понимаю.

– А тут и понимать нечего.
– Снисходительно усмехнулся Ухов. Коляринский вкалывал каким - нибудь слесарем, а она имела фирму. Усек?

– В то время она могла иметь только зубное кресло. Тут надо копать глубже.

– Копай, а пока ты будешь копать они зароют тебя в этой же яме. Ты куда?

– Я в сберкассу, а ты сиди и охраняй сон своего любимого начальника. Подхватив сумку вместе с паспортом я отправился в больницу.

Список с фамилией Коляринской я отыскал все в том же травматологическом отделении городской больницы. Все таки не везет милым женщинам. Стоит им закрутить со мной роман, как они тут же оказываются в травматологии. Рок какой - то.

Встречаться с Инной Николаевной Соколовской сейчас мне хотелось меньше всего. Но именно так и произошло, причем на лестнице между первым и вторым этажом, где разминуться просто невозможно. Состяпав на роже приветливый оскал я пошел навстречу готовясь засыпать её ворохом комплиментов.

– Ба, Инна Николавна!
– Растопырил я руки преграждая ей проход. Какая встреча!

– Простите, мы с вами незнакомы.
– Холодно посмотрев мне в глаза она с неожиданной силой отбросила мою руку в сторону.
– Пропустите.

– Как?
– Растерянно каркнул я, но не удосужив меня ответом она спешно побежала вниз, а у меня хватило ума, чтобы не броситься за ней вдогонку. Умная женщина и принципиальная.
– Поднимаясь на третий этаж пробубнил я себе под нос.
– Иметь дело с такими - одно удовольствие.

Верещагина занимала триста десятую палату, которая предназначалась участникам ВОВ. Хмыкнув от такого нахальства я бесцеремонно открыл дверь. Она занимала единственную койку в этой комнате. До ушей накрытая простынями Коляринская одним смотрела телевизор.

– Здравствуй, Верунчик.
– С издевкой поклонился я.
– Не думал, что ты у меня защищала Москву, брала Берлин, или мерзла в окопах Сталинграда.

– Что за чушь ты несешь?
– Повернув ко мне личико скривилась она от боли.
– Просто одноместные палаты заняты и меня определили сюда. За неё надо платить. А ты мог бы прийти пораньше. У меня ни нет ни родственников, ни денег, ни документов. Ты мне хоть что - то принес, или побоялся туда возвращаться?

– Не волнуйся, принес я тебе и деньги и документы и даже родственника.
– Пройдя в палату я поставил сумку на тумбочку и повторил.
– И даже родственника.

– Какого родственника, о чем ты болтаешь?

– Геннадия Владимировича Коляринского, только не говори, что вы не знакомы.

– В сумочке, значит, рылся. Наверное и доллары пригрел.

– Нет, до долларов я не дошел, а вот паспорт пролистал внимательно. Может быть ты мне объяснишь, чем вызван ваш брачный союз с этим паскудником?