Гончаров и смерть репортера

Петров Михаил

– Цезарь! Честное слово я их не убивал.

– Удивленно развел руками водитель. Мне зтого оказалось достаточно. Цезарь как раз повернулся на восглас Рустама, когда я всей силой аккумулированной злобы двинул ему ногой по зад, почему

– то сам с оглушительным треском падая прямо на него. Наверное Рустам замешкался от неожиданности, потому что ожидаемой автоматной очереди я не услышал, зато увидел как самозабвенно тащится Шурик и возбужденно попрыгивает Милка.

– Падай на пол, стерва!

– Крикнул я закатываясь под машину с цезаревским

автоматом в руках, напряженно ожидая треска рустамовского автомата. В трех шагах от меня в предсмертных судорогах корчился непобедимый Цезарь, обагряя кровью рассвет и землю.

– Все нормально, Константин Иванович, вылезайте!

– Неожиданно, как гром среди ясного неба, раздался голос Медова.

– Не может он вылезти, обгадился потому как,

– язвительно отозвалась Милка. Толком ещё ничего не понимая, я осторожно высунул голову. Наверху, на кромке бункера, болотной кикиморой, сидел Сергей Медов. Почему

– то живой и с автоматом в руках, а на пандусе мокрым псом отряхивался и отфыркивался мой добрый знакомый тракторист Витек. Но больше всего меня удивило отсутствие Рустама. Опасаясь его восточного коварства я внимательно огляделся по сторонам.

– Да вылезай же ты наконец, придурок,

– опять крикнула Милка,

– нет никого, в больницу мне срочно надо.

– Что произошло?

– То что и должно было произойти,

– неловко спрыгивая с верхотуры простужено пробасил Медов. Утопили мы азиата в родном волжском говне. Мы слышали как он пошел на нас взглянуть и на всякий случай притворились мертвыми, когда раздался выстрел он поверулся в вашу сторону, ну тут

– то я его и зацепил. Наручники я разломал почти сразу, просто ждал подходящей минуты, чтобы наверняка. Там у вас есть чего

– нибудь глотнуть. Заболеем наверное. Особенно Витьку хреново, а этого

– то, Цезаря, мать его так, кончить бы надо, чтоб не мучился, все одно он не жилец. Вы наверное максовским башмачком его.

– Вы тут без меня разберитесь, я на полчаса отлучусь, жену в больницу отвезу и назад.

– Это дело святое, езжайте скорее.Спускайся, Витек, хоть в машине погреемся. По дороге Милка связалась с отцом и сообщив ему что с нами все в порядке оборвала связь, пообещав вечером представить полный отчет. Потом она занялась мною, предельно точно объясняя кто я есть и как со мной бороться.

– Костя, хоть я тебя и люблю, но ты мудак,

– многообещающе начала она,

– подставить под такой удар беременную женщину может только подлец или дурак. Поскольку ты не подлец, остается второе, это уже радует, но не очень. Единственное правильное решение принятое тобой за последние сорок лет было похищение дипломата из отцовского тайника.

– Сейчас я верну его назад, можешь не сомневаться, и даже перед ним извинюсь.

– Если ты это сделаешь, то у меня вновь откроется кровотечение, я умру и моя смерть будет целиком на твоей совести. Мало того, что ты убил нашего ребенка, ты ещё хочешь угробить и меня. Нет, не потому, что ты изверг или садист, а потому что мудак.

Рискуя жизнью жены однажды заработать мешок денег, чтобы потом добровольно отдать его государству...У меня не укладывается в голове. Много ты от него получил?

– Милка, я не хочу говорить высокопарно, но на этих деньгах горе и кровь сотен людей...

– В том числе и моя кровь и твоего ребенка, и твоих друзей, без которых нас бы уже не было на свете. Как и чем ты думаешь отплатить им за ликвидацию пос

– ледствий твоей очередной глупости?

– Но...но не этими же деньгами...

– А какими? Может у тебя в швейцарском банке открыт счет на кругленькую сумму? Тогда я молчу и преклоняю колена. Полный идиотизм! Ладно папаша, старый дурак, но ты то...Неужели не понимаешь, что так сейчас не живут!

– А как живут?

– Не строй из себя дурака и не нервируй меня, мне сейчас только зтого не хватало. В общем ты как знаешь, но за моральный и физический ущерб ты мне должен пятьдесят тысяч.

– Хорошо, я подумаю.

– Не стоит, я их уже забрала.

– Что?!

– от неожиданности я резко затормозил едва не покурочив чужую машину.

– Как забрала? Когда ты успела?

– Пока ты трусливо валялся под машиной.

– Но я же во всеуслышанье вопил о том что дипломат заминирован.

– Расскажи это своей бабушке. Я как только увидела пейджер, сразу поняла, какую лапшу ты вешаешь на уши. Кажется приехали, вали прямо к пятому корпусу и мой тебе совет, расплатись с мужиками с полна и если я что

– то понимаю, то тот придурок с которым ты ездил, не должен увидеть сегодняшнего заката.

– И в кого только ты такая?

– Уж не в папашу, это точно. Когда через час я верулся к траншее, то от святого отца не осталось даже духу. Привязанный к березе паяцем прыгал и дергался Шурик

– камикадзе, больше похожий на комика, видимо действие психотропа закончилось и теперь он вполне осознал глубину своего падения. На заднем сидении "Волги отдыхал несчастный Витек, а сидя за рулем его сон охранял старший лейтенант ОМОНа Сергей Медов.

– Ну что с ней, все в поряке?

– Спросил он, едва я сел рядом.

– Да вроде бы ничего страшного. А где тело Цезаря?

– Какого Цезаря? Какое тело, о чем вы? "Ниву" будем вытаскивать?

– Наверное теперь этого делать не стоит. И их "Волгу" тоже лучше оставить здесь, наверняка она засвечена.

– Я тоже так думаю, пусть картинка "разборок" будет полнее. А нам надо отсюда поскорее сматываться, только что вы намерены делать с тем господином, которого я был вынужден привязать, потому что с детства он не знает элементарных норм поведения. Минут через пятнадцать после вашего отъезда ему вдруг взбрела нелепая мысль пострелять птичек и мне пришлось его ударить по головке. Я думал это его немного успокоит, а получилось наоборот. Он словно взбесился, особенно когда я кончал главаря, вот и пришлось в ожидании вашего решения его привязать и выключить звук.