Гончаров и труп актера
Шрифт:
– По делу, Альберт Иванович, по делу.
– А тогда почему ты квас хлебаешь?
– Опираясь на какую - то свою, внутреннюю логику, строго спросил он.
– Всякое дело нужно сперва спрыснуть, а потом начинать.
– Вы правы.
– Вытаскивая бутылку согласился я.
– Э, нет, такую гадость не употребляем. Надюша!
– Требовательно крикнул он.
– У нас что, погреб обвалился? Почему пустой стол?
– Ты чего раскричался?
– Просовываясь в дверь сердитая Надюша погрозила ему кулоком.
– Совсем терпенья нет. Погоди, сейчас пирогов напеку, тогда и подам как пологается, а вы пока о делах потолкуйте, не на
– Так в чем же суть вашего дела?
– Немного расстроенный нерасторопностью жены спросил Медведев.
– Как мне сказали в отделе кадров, вы в свое время работали главным бухгалтером. Так ли это? Я не ошибаюсь?
– Был такой грех.
– Вытряхивая дорогую сигарету согласился Альберт. Чуть было п по миру с ними не пошел. Крепко они меня подставили. А в чем дело?
– Пришел я к вам в надежде на вашу память. В период с восемьдесят четвертого и по восемьдесят девятый год у вас работал Виктор Комаров. Вы такого помнитете?
– Отчего же его не помнить? И не я один о нем помню. А что вы хотите?
– Узнать о нем поподробнее.
– На что это вам. Прошло уже больше десяти лет. Сколько Алена воды унесла, а вы вспомнили. Зачем зачем старое ворошить?
– Затем чтоб новое было светло и прекрасно.
– Да уж, прекрасней не бывает! Ну что я вам могу сказать. Ворюга он, но только это неофициально, потому как никаких доказателств ни у кого нет. Ни у кого, кроме двух человек, но они будут молчать даже под пыткой.
– Вы можете рассказать более подробно.
– Могу, дело прошлое, мхом заросло, но сперва нам надо бы встряхнуться. Надюша, кушать хочется. Ты про нас не забыла?
– Несу, Ирод Царя Небесного.
– Отазвалась Надюша занося в горницу то ли миску, то ли тазик с румянными пирожками.
– Кушайте на здоровье, широко улыбнулась она мне.
– Вы наверное с дороги кушать хотите. Пироги в самый раз будут.
– А кто их всухомятку есть будет?
– Многозначительно спросил хозяин.
– Ой, ты прям без этого не можешь. Сейчас принесу.
– Значит вот тут какое дело. Комаров и ещё четыре мужика с восемьдесят седьмого года работали съемщиками золота. Они снимали обогащенный песок с промывочных агрегатов, несли его в лабораторию и там освобождали золото от всяких тяжелых и ненужных фракций. Процесс этот именуется доводкой. Они доводили металл до нужной пробы, а затем сдавали его инкассаторам, которые отвозили уже запечатанные банки в Иркутск. Так в спокойствии и тепле проработали они почти два года, на радость Родине множа её богатства и могущество. Однако, не все золотишко попадало в закрома нашего Союза. Не забывали съемщики и о себе. Кое что откладывали на черный день. И он пришел. Однажды начальник по режиму, майор КГБ, неожиданно нас навестивший, застал двоих из них заинтересным занятием. Один съемщик стоял раком, а другой старательно пихал ему в задницу капсулу с драгметаллом. Конечно же всех пятерых тут же взяли под белы рученьки и свезли в кутузку. Запираться мужики не стали и уже через два месяца состоялся суд, который припаял четверым из них по семь лет, а пятого освободили из зала суда. Через неполные пять лет трое осужденнызх освободились, а четвертый там и загнулся. Но сейчас речь не о том. Спрашивается, почему пятый оказался невиновен, ведь они всей бригадой работали в тесной лаборатории бок о бок и наверняка действовали сообща, по взаимному сговору
– Этот пятый и был Виктором Комаровым?
– Да, это нетрудно догадаться. А теперь скажите мне, почему эти четверо так заботились о Комарове?
– Видимо для того, чтобы в дальнейшем он позаботился о них.
– А иначе и быть не может. Наверняка они оставили Комарова на воле, чтобы он сторожил ранее наворованное золото. Таким образом они хотели обеспечить себе безбедное существование после того как вернутся на свободу.
– Но их чаяниям не суждено было сбыться? Я правильно понимаю.
– Да, что - то около того. Еще мотая срок, они через переписку с огорчением узнали, что Комаров вскоре после суда уволился и отбыл в неизвестном направлении. Освободившмсь, двое съемщиков первым делом явились сюда и довольно неуклюже начали интересоваться судьбой Комарова, выспрашивая где он жил раньше и где может жить сейчас, а третий на это дело махнул рукой и завел пасеку. То ли тюрьма его так научила, то ли понял, что гоняться за тенью золотого тельца занятие бесперспективное. Вот пожалуй и все что я вам могу про него рассказать.
– Спасибо, но это не все. Вы не сказали мне фамилии его обиженных товарищей.
– А вот это уже нескромно, да и не спрашивали вы про них. А вот и Надюха пришла, нам "Кедрач" принесла. Попробуете - о магазинной дряни забудете.
– Ну и хвастун же ты, Алик. Не слушайте его.
– Извинилась за мужа Надежда.
– Самогон он и есть самогон. А он расхваливает!
– Не просто самогон, а восьмидесятипроцентная жидкость полгода настоенная на кедровых орешках. Нашим бы водочным заводом у меня поучиться.
Настойка и в самом деле оказалась замечательной. Это я понял уже после первой рюмки, а выпив третью, Медведев сам возобновил разговор.
– Сашка - то Кошкин, который на это дело плюнул и завел пчел, он местный, может ещё и поэтому от всего отказался. Стыдно перед нами стало. А те двое, Вадим Шевченко и Сергей Лопатин, они залетные. Один помнится из Кемерово, а другой кажется из откуда - то Беларусии. Точно не помню.
– А нельзя ли узнать их адреса?
– Можно конечно, но не сегодня же.
– А что нам мешает?
– Наивно спросил я.
– Да ничего.
– Озадаченно ответил Альберт.
– Только ведь надо в контору идти.
– Ну и сходим, а что тут такого?
– Не сходим, а схожу. Дело это такое, что афишировать его лишний раз нельзя, а вы пока или здесь посидите, или по берегу погуляйте. Места у нас замечательные. Надолго запомнятся. Только в тайгу не забредайте, неровен час заблукаете.
– Наконец - то в этой истории стали появляться ответы. Удовлетворенно думал я сидя на каменистом берегу сибирской речки.
– Теперь все встает на свои места и можно с чистой совестью исключить из этого дела Климова, Сорокина и Славика. А не рано ли? Как я тогда объясню происхождение второго молотка? Не мог же старатель проникнуть на сцену и утащить молоток. Спрашивается, на кой черт это ему нужно? Вот напасть. Десять дней ходим вокруг да около, а к сути не приблизились на сантиметр. Теперь ещё придется лететь в Кемерово, а может и в Беларусию. Нужно оно мне сто лет? Пропади оно пропадом. Еще и Милка следом увяжется. Чего ей дома не сидится? Великая путешественница!