Гончаров попадает в историю
Шрифт:
– Там... Там... Там...
– Та-ра - рам там - там.
– Передразнил я её.
– Что ты хочешь сказать, что нашелся какой - то дурак, который покушался на твою честь?
– Сам дурак, а там труп.
Почти на самом дне оврага, где Милка облюбовала себе укромное место, на мощном дубовом суку спокойно висел бомжик. Мужчина он был тщедушный, не более пятидесяти килограммов и потому кусок аллюминевой проволоки в белой изоляции его вполне устраивал. Возраст и социальное положение, по понятной причине, определить было крайне сложно. Костюм он носил неброский, цвета хаки, что на окружающем землистом фоне делало его малозаметным. За неимением сорочки он довольствовался куском майки, а обувь заслуживала отдельного внимания. Дело в том что правая нога слегка покачивала рваным тапочком, в то время как левая грелась в зимнем сапоге. Явных следов насилия мы необнаружили. Впрочем и скорее всего, никакого насилия тут не было. Допекла беднягу Сука - жизнь вот и отправился искать защиты у смерти.
– А чего ты его испугалась, дуреха?
– Вылезая наверх недоуменно спросил тесть.Что он тебе такого сделал? Смирный малый, висит никого не трогает. Да он скорее всего и при жизни - то мухи не обижал. Знаю я таких горемык, бессловестных в трезвости. Только по пьянке и начинают искать справедливости.
– Философ!
– Фыркнула Милка.
– Говорить вы все мастера, а вы возьмите и помогите таким бедолагам. Конкретно каждый хоть по чуть - чуть, если уж государство на них крест поставило.
– Государство на всех нас поставило и не только крест. Ладно, не будем витать в эмпиреях, а спустимся на землю. Хочешь не хочешь, но о твоей находки мы обязаны сообщить Никитину. Не хотели мы ехать к нему в его Косорыловку, да видно придется, никуда не денешься. Мы с Костей не могем, поскольку выпимши, так что садись, доченька, за руль и вези нам деревенскую власть.
– Ничего умнее ты придумать не мог. Одна я не поеду, садитесь пассажирами.
– А кто ж за покойничком следить будет?
– Въедливо спросил полковник.
– Тут надо держать ухо востро. Неровен час труп сопрут, или морадеры нагрянут. Дело серьезное. За ним глаз да глаз нужен.
– В магазин вам, паразитам, нужно!
– Плюнула Милка забираясь в машину.
– Чтоб до моего возвращения - ни капли!
– А что, Костя, она подсказала нам неплохую идею. У меня есть предложение её реализовать. Какие будут предложения?
– Я привык слушаться старшего по званию.
– Тогда скатертью тебе дорога, а я один остаюсь в карауле.
К приезду участкового, мы успели не только совершить грех, но и замести следы его. Когда подъехала машина мы с умным видом сидели перед шахматной доской нелепо передвигая фигуры, совершенно не заботясь об их рангах и полномочиях.
– Алексей Николаевич, - с места в карьер начал участковый, - у вас здесь не дачный массив, а прямо какое - то кладбище. Где он?
– Внизу.
– Твердо сказал полковник.
– Доченька, покажи его Олегу Васильевичу, у нас с Константином необыкновенно ответственный миттельуленшпигель. Вот. Да...
– Мудельшпигель! У вас уже слон буквой Z ходит!
– Тихо и зловеще зашипела Милка.
– Хоть бы человека постеснялись.
– Ничего страшного, Людмила Алексеевна.
– Поспешил её успокоить Никитин.
– Я все понимаю, люди отдыхают. Так вы проводите меня.
– С удовольствием, уж лучше находится рядом с покойником, чем в этом обществе.
– Благодарю вас, но вы забыли про меня.
– Мягко напомнил участковый и галантно пропустив даму вперед зашкандыбал следом.
– Козел ты, а не сыскарь! Негромко сказал я им вслед и улегся рядом с уже похрапывающим тестем.
– Да разве их разбудишь?
– Сквозь сон услышаь я безнадежный голос Милки.
– Дохлый номер, вы уж извините, может быть как - нибудь в другой раз.
– Да как же так?
– Растерянно вопрошал Никитин.
– Ведь все готово... Моя благоверная уже стол накрыла...Что я ей скажу?..
– Даже не знаю...Папа!...Кот!...Папа!
– Что кричишь? Не глухой, все слышу.
– Проворчал полковник.
– В чем дело?
– Так я за вами.
– Радостно обьявил Никитин.
– Поехали, там моя Валюха гуся завалила. Когда я за вами поехал он уже почти готовый был. Жирный!
– Ну если жирный, то поехали, только сперва надо себя в порядок привести.
Гусь оказался не просто вкусным и жирным, но ещё и большим. Всемером мы справились с ним только к десяти часам, когда солнце уже закатилось.
– Ну и что там?
– Вежливо кушая клубничное варенье осведомился полковник.
– Хоть что - то прояснилось?
– А что может проясниться? Бомж он и есть бомж, сами знаете, нет ни паспорта, ни прописки, ни дома, ни семьи, ничего. Его и искать - то никто не будет. Таких как он не ищут. Кому они нужны? Он мог ещё год тому назад вздернуться. Результат был бы такой же. Весной этих бомжей по лесу, что вяленой рыбы. Зачем они вообще живут? Только другим мешают!
– А я тебя, Никитин, не про него спрашиваю.
– Почему - то обозлился полковник.Что о девченке слышно?
– Пока тоже ничего. Подходящих заявлений нет. Да сами они виноваты, Алексей Ноколаевич, уж вам ли не знать? Веселой жизни хотят. Денег хотят, вот и лезут куда не поподя. В тринадцать лет вместо того чтобы таблицу умножения учить они уже мужикам ширинки расстегивают.
– Все - то у тебя просто.
– А ничего тут сложного нет. Пару недель тому назад произошел аналогичный случай, правда в тот раз все обошлось без смертоубийства, хотя вполне могло им кончится. Кстати сказать, я хочу сопоставить эти два происшествия, то и сегодняшнее и серьезно подумать.
– О чем?
– Об их схожести.
– Рассказывай.
– Как я уже сказал, это случилось две недели тому назад. В три часа ночи мне в дом постучала соседка и вызвала на улицу. Как и положено в таких случаях я вышел и что бы вы думали? Рядом с соседкой стояла девчонка, совсем ещё ребенок, тринадцать лет. Она была укутана в какое - то покрывало и сначала я ничего не понял. Спрашиваю, - В чем дело, Мария Петровна? Что случилось. А она мне, - Глянь, - говорит, - Васильич, какая синица мне ночью в окошко постучала, - И показывает на девчонку. Я пригляделся внимательней и сперва подумал, что она или пьяная или в усмерть обкуренная. До того у неё были безумные, ничего не видящие глаза. Тут Петровна, старая стерва, сдернула с неё покрывало и я вообще ахнул. То что она была абсолютно голая, этим нынче никого не удивишь. Страшно было другое, её донельзя изможденное тело, с выпирающими ребрами. Но и это не все. Жалкое тельце подростка было сплошь усеяно кровоподтеками, ссадинами и синяками.